ПОЧЕМУ ПОДРОСТКИ УХОДЯТ ИЗ ЖИЗНИ?
Этим красиво звучащим термином в психиатрии обозначается подростковое подражание самоубийствам. Название пришло из классической литературы, из романа Гете «Страдания юного Вертера», главный персонаж которого романтизировал суицид. После его публикации, а на дворе был восемнадцатый век, самоубийство стало чрезвычайно модным явлением в молодежной среде.
Сегодня об этом романе знают разве что узкие специалисты в области немецкой литературы, а вот само явление своей актуальности не утратило. Правда, литература перестала рождать подражательство в молодежной среде, зато на смену ей пришло великое множество иных источников: телевидение, интернет, социальные сети.
Существует статистика, согласно которой после развития телевидения число подростковых суицидов увеличилось в тысячу раз. Так сказать, дурной пример заразителен. После серии самоубийств в России проблема приобрела колоссальную огласку, и сомнительная слава искусила других подростков примерить ситуацию на себя и разрешить ее таким же образом. Известный российский психиатр Елена Вроно утверждает, что подросток смерти не боится и жизнь ценит очень мало: «Подростку нетрудно решиться на такой поступок, потому что он незрел, а ощущение ценности жизни приходит по мере взросления и психологического созревания».
Ирина Додух, студенткой Томского медицинского института учившаяся у и поныне считающегося лучшим детским психиатром Моисея Вроно и много лет практикующая в Керчи, убеждена, что подростковые суициды включают в себя две проблемы: физиологические и психологические особенности переходного возраста и другую, не менее важную проблему — родители.
— Понятно, что подростковый возраст — период гормональной перестройки. Давайте поймем, что происходит в это время на психологическом уровне. С одной стороны, философическая интоксикация: то юношеский максимализм, то сплошная романтика, то я песчинка в этом мире и ничего не могу сделать, то я истинный борец за справедливость, то черти что творит, а то вдруг поиск правды и упреки взрослых во лжи. Если для взрослых не характерна дружба только с одногодками, то для подростка суперважна группа сверстников. Кем он будет в этой группе: «шестеркой», лидером или менеджером — не суть важно, важна причастность к ней, признание своих. Когда подросток оказывается белой вороной, его не принимают или отторгают, то это может оказаться одной из причин суицидов. Это так называемая реакция группирования.
Второй аспект — реакция эмансипации, когда подросток всеми силами стремится высвободиться из-под опеки. С этим связано желание учиться в другом городе: ему кажется, если он уедет от родителей, то жизнь начнется с белого листа и всё в ней будет замечательно-прекрасно и манна небесная упадет ему прямо в руки. Очень существенно в подростковом возрасте, что авторитет собственных родителей низвергается. Советы и замечания посторонних воспринимаются лучше, с большим вниманием, пониманием и менее агрессивно. Реакция эмансипации толкает подростков на конфликты и суициды, потому что они не желают подчиняться родителям. И третий момент — родители любят читать нотации и упрекать ими же самими купленными дорогущим компьютером, модным прикидом, своей готовностью сделать для подростка всё, и этим еще больше оскорбляют и унижают его.
Такая вот каша в голове, такой вот сложные психологические переживания: то хорошее настроение, то грустное и подавленное, и поэтому реакции у подростков очень импульсивные: в этот момент они мгновенно принимают решения, ничего не обдумывая. Когда мне приходится беседовать с подростками после незавершенных суицидов, когда то ли таблеток недостаточно выпили, то ли толщину веревки не рассчитали при повешении, то ли вида крови испугались при порезе вен, оказывалось, что эти попытки были в большей степени демонстративными. Подростки тем самым показывали, что им плохо, они не желают находиться в этом мире, им здесь невыносимо.
Предпринимая попытку суицида, они не думают, что могут остаться живыми, но стать инвалидами. С подростками трудно говорить просто о смерти: они еще очень молоды, им непонятно, что есть страшные болезни, от которых можно умереть. Им до конца жизни еще так далеко, поэтому они так импульсивно и категорично решают свои проблемы. Но когда подросткам предлагаешь «помочь» выпить больше таблеток, подтолкнуть из окна, подержать за ноги, чтобы не оборвалась веревка, крепче нажать бритву, вот тут они начинают осознавать, что это не игра. Они совершали не серьезный поступок, а чаще всего предпринимали демонстративную попытку. Истинных суицидов среди подростков от четырех до десяти процентов, причем в них входят и психически больные дети. А всё остальное это демонстрация.
— Ирина Анатольевна, вы назвали родителей проблемой номер два подростковых суицидов. С чего это вы так взъелись на них?
— Невежество среди родителей процветает, для них дипломом стал интернет. Они уверены, что не надо оканчивать институтов, чтобы в чем-то разбираться, и убеждены, что всё знают лучше специалистов. Таких самоуверенных я обычно спрашиваю, почему, если они такие умные, у них с детьми такие большие проблемы.
С подростками проблемы в той или иной степени существовали всегда: менее бурные, более сложные, с агрессивными попытками, демонстративными, яркими вспышками. Это специальный возраст, чтобы человек перекуролесил, сделал какие-то выводы перед вступлением во взрослую жизнь. Это как с детскими болезнями — ими надо переболеть в раннем возрасте, иначе потом они дадут осложнения. Но родители специалистов не слышат, мнением их не интересуются, особенно когда говорятся нелицеприятные для них вещи. Как только им что-то не нравится в его словах, мнение этого специалиста перестает для них существовать.
Но прислушаться стоит. Кроме физиологических особенностей, свойственных подростковому возрасту, нынешние дети инфантильны и незрелы, они ни за что не отвечают. Им покупают дорогие многофункциональные телефоны, словно они крутые бизнесмены и им приходится одновременно решать массу вопросов. Нет, подростки на этих телефонах просто играют. Возраст игр заканчивается к десяти годам, а нынешние подростки не могут повзрослеть, потому что львиную долю своего времени посвящают играм на компьютере и телефоне. Но как только их начинают «прижимать» и лишать забавы, они бурно протестуют. Как говорится, горя не знали. Это не значит, что надо разворачивать военные действия и бросать подростков в гущу событий, но если родители любят своего ребенка, то должны максимально сделать всё, чтобы он взрослел.
А взрослеть можно только в жизни, отвечая за что-то. Не всегда удается приучить детей к домашнему труду, но если ребенок ни за что не отвечает, то чего удивляться, что в его пустую голову другие люди вставляют что угодно! Пустое место в голове занимают иностранные фильмы, например, «Красотка»: была проституткой — стала женой преуспевающего бизнесмена. И мамы своих дочерей на все конкурсы толкают, учат продавать свое тело. Девочка-подросток думает, что если она такая красивая и так выписывает на подиуме, то молодому человеку она этим интересна. Да — как женщина, но юный сверстник не готов ее обеспечить, и она идет со своей красотой и вихляющими бедрами к богатому дяде, который попользуется ею и выбросит. Потом родители обвиняют такого дядю во всех смертных грехах, не желая признаться, что сами же и научили девочку торговать своим телом, не подумали и не предусмотрели, что ситуация может развиваться не в пользу дочери и она в отчаянии и от безысходности способна наложить на себя руки.
Все отговорки родителей, что они заняты зарабатыванием денег и у них не остается времени на детей, несостоятельны. Да никогда в истории общества не было времени, чтобы людей не волновала материальная сторона жизни, чтобы деньги сами заходили в кошелек! Родители полны амбиций и не учат, что за всё в жизни приходится отвечать. Родительские амбиции мешают им понять и поддержать ребенка. Вместо того, чтобы порадоваться хорошей оценке, они требуют отличную; вместо того, чтобы похвалить своего ребенка во дворе, они обязательно найдут, за что его поругать, наказать, поставить на вид или привести в пример соседского. Нет у них желания увидеть ни проблему своего ребенка, ни похвалить за то, что ему удается. Когда подростку будет морально комфортно в своей семье, у него не будет повода кончать с собой.
— То есть родители должны понимать чувства, переживания и проблемы подростка и сохранять с ним хорошие отношения, даже когда категорически не приемлют его друзей или образа жизни и поведения?
— Да, потому что их бросает из одной крайности в другую, они мечутся, и не предсказать, какая чаша весов перетянет. И еще важно быть в курсе их дел. Почему я говорю, что родители — это такая же сложная проблема подростков, как и сами подростки. Родители амбициозны, им хочется, чтобы их дети сразу родились умными и ими можно было гордиться. Вы посмотрите, какая основополагающая мысль: они должны сразу такими родиться, без родительского труда! Если рожают даже к двадцати пяти-тридцати годам, то все равно мало или вообще не занимаются детьми: сдают на руки бабушкам, няням, отдают в школы раннего развития, поэтому, когда в подростковом возрасте с ребенком что-то происходит, родители страшно удивляются. Нет чтобы вместе с ребенком посмотреть кино, поиграть, пригласить домой его друзей, чтобы понять, какие мысли роятся у него в голове, какие приятели окружают его…
Скажут девочке, что она толстая — и она застревает в этих переживаниях. Они копятся в ней по типу парового котла, а потом одно невзначай, мимоходом кем-то брошенное слово срывает крышку и дает импульс для принятия решения покончить собой. И только тогда выясняется, что родители не замечали ее полноты, не знали о ее страданиях, не обращали внимания, что у нее не было подруг, что она замкнулась в себе.
Недавно у меня на приеме была девочка, которую зверски обижают в компании сверстниц, но, несмотря на это, она всячески стремится туда. У нее нет истинных переживаний, тревожности, депрессивных расстройств, она не мучается, не унижена ролью «шестерки» и только иногда обижается, что девочки ее куда-то с собой не берут. Маму это невероятно беспокоит, и не зря. Сама девочка никогда ни на что дурное не решится, но, с другой стороны, ее всякий может легко использовать. Сама она, вернемся к теме нашего разговора, на суицид не пойдет, но за компанию на всё готова.
У подростков всё мгновенно и непредсказуемо, поэтому сколь бы кому неэтичными не показались мои слова, я всегда убеждаю родителей, что они должны не только внимательно присматриваться и прислушиваться к своим детям, но и подглядывать, подсматривать и подслушивать. Не вмешиваться постоянно в их жизнь, не долбить нотациями, не нарушать личного пространства подростка, но, если на столе им случайно забыты записи, дневники, открыт сайт в интернете — полистайте, почитайте.
Родители — это взрослые люди, какое-никакое образование, жизненный опыт, житейская мудрость, которые помогают понять, с ребенком происходит что-то не то. Не лезть в душу, но наблюдать, как он общается с приятелями, о чем ведутся разговоры, что пишет в социальных сетях, с кем общается в них, а еще лучше под видом скучающего родителя напроситься в компанию подростка. И потом не надо отмахиваться от помощи специалиста, когда видно, что ситуация выходит из-под контроля. Если что-то случается с подростком, родители готовы обвинить в этом всех и каждого, но только не себя.
— Можно выделить основные причины подростковых суицидов? В чем корень проблемы — в отсутствии взаимопонимания и контакта с родителями, конфликтах с учителями и сверстниками, участии в сектах?
— Долговременный атеизм и полный отказ от веры и истинной религиозности сыграл свою роль. Свято место традиционной религии не опустело — его заняли различные секты. У нас недавно был случай, когда пастор одной из действующих в городе сект пытался лишить родительских прав отца и мать своего юного адепта. И подросток яростно защищал его правоту, отбиваясь от родителей, как от сатаны. Это тоже может стать причиной суицида. Суть всякой попытки подростка покончить жизнь, что ребенок не вписывается в общество — не важно, семья это, школьный класс или дворовая компания сверстников. Он не может быть как все, что очень важно в этом возрасте, его обижают, унижают, бьют, а подросток не может сопротивляться этому. Один может нахамить в ответ, ударить, а другой — с крыши вниз. Подросток эмоционально неустойчив, ему трудно воспринимать удары судьбы и противостоять им.
— С детства помню случай, когда пятнадцатилетний сосед выстрелил в себя из самопала из-за того, что родители не позволили ему встречаться с девушкой, в которую он был по-юношески влюблен. Что это было: проявление силы воли или, как говорится, сдвиг по фазе?
— Тут импульсивное действие, мгновенное принятие решения. У каждого случая нет одного или двух моментов. Что для мальчика первая женщина? Пусть весь мир осуждает ее, пусть родители ее не принимают, а для него это необыкновенное переживание чувств, необыкновенная страсть. Но надо иметь в виду, что в девяносто процентах случаев суицидов демонстративны, ребенок хочет показать, что ему плохо, он не знает выхода из сложившейся ситуации и таким образом просит о помощи. Но все равно до последнего подросток надеется, что его вовремя найдут, откачают, «скорую» успеют вызвать. Это полностью справедливо и в отношении приведенного вами случая. Зачем было долго готовиться, делать самострел, когда есть простые и быстрые методы: наглотаться таблеток, порезать вены или спрыгнуть с крыши? Он и готовился, чтобы обратили внимание, увидели, что он скрывает, таится.
Это всегда некий шантаж взрослых, ответная реакция на их запреты, безразличие к его проблемам. Подросток таким способом пытается наказать их, сделать им больно. Поэтому так важно держать руку на пульсе и возлагать на подростков ответственность — вот тогда они будут реально взрослеть. Как нам дорого посаженное своими руками дерево, выращенный цветок, самими сшитое платье да, в конце концов, дворняга, которой каждое утро выносите остатки еды — то есть на это потрачены собственные усилия, А нашим детям не о чем переживать, не за кого волноваться, не за кого брать ответственность. Мало того, что в подростковом возрасте они готовы к психологическим шатаниям и разбросу, так еще ими никто нормально не занимается, никто с ними по душам не разговаривает, никого не интересует их внутренний мир. Что родителям, что педагогам подавай одно: хороший аттестат и вуз.
— Так это же и есть предмет гордости наравне с крутыми телефонами и дорогими тряпками. Одел-обул, накормил, поступил — значит, выполнил свою миссию.
— Понятно, все мы хотим лучшего для своих детей, в том числе и навороченных тряпок, телефонов, престижных вузов и богатых женихов-невест. Но если вся родительская забота этим и ограничивается, им не дается ничего другого, то с какой стати потом удивляться, что подросток не хочет помочь или не хочет учиться? Зачем ему чего-то хотеть, когда он привык только получать! В этом и ужас современной молодежи, что у нее не формируется «надо», а как у младенца, только «хочу» и «дай». Они незрелые. Вообще-то реакции протеста характерны не для подростков, а для детей. Но нынешние подростки всегда в протесте, как дети малые. Чувство долга, ответственности у них не сформировано, поэтому не стоит удивляться суицидам.
— Ирина Анатольевна, суицидальная массовость своего рода эпидемия?
— Нет, подростковые суициды всегда были, есть и будут. Очень многое зависит от СМИ, которые тиражируют негативную информацию. По большому счету, каждый случай суицида частный: это личное горе семьи и родителей, профессиональные огрехи школы или конкретного учителя. Но какова сила огласки, какими героинями представили телевидение и интернет российских школьниц, какую девичью дружбу показали! На них смотрят другие, которым тоже горит выделиться, показать себя, как в случае с пятью отравившимися медикаментами керченскими девочками, о которых сначала заговорил весь город, а потом благодаря интернету и вся Украина.
Частный случай превратился в общественно значимое событие. Добились своего — выделились, о них заговорили, их признали. Чтобы по-настоящему признали, сколько надо труда, а тут без всяких усилий такой резонанс. И тут уже не важна причина поступка — в знак протеста, как ребенок, или крик о помощи, или демонстрация, чтобы выделиться. Они не понимают, что такое физиологическая смерть, и поэтому им не страшно наглотаться таблеток или спрыгнуть за компанию с крыши.
— А дети, страдающие модной нынче болезнью, гиперактивностью, не окажутся ли в скором времени в числе суицидально настроенных подростков?
— Гиперактивный ребенок с собой не покончит. Он настолько подвижный, что ни на чем не «застревает»: не может долго сидеть на одном месте, быстро отвлекается, ни на чем долго не сосредотачивается, поэтому кончать с собой не станет. А потом можно провести обследование и выявить, кто на что способен.
— Но мы так воспитаны, что прийти на прием к врачу-психиатру все равно, что публично объявить своего ребенка психом…
— На Украине тринадцатый год действует закон «О психиатрической помощи», согласно которому без ведома и письменного согласия человека факт обследования не документируется, всё проходит на уровне консультативной помощи, без уведомления детских поликлиник, школьных медсестер и оглашается только по решению суда. Все видят, как устроена психологическая помощь на Западе, но продолжают пользоваться излюбленными психотерапевтическими методами — подушкой и подружкой, которые только загоняют проблему вглубь.
Дети тоже к нам не идут добровольно — они в лучшем случае обращаются к школьным психологам, многие из которых откровенно неквалифицированные. Но даже если ребенок имеет дело с грамотным психологом, его все одно прежде необходимо обследовать врачу, потому что с ним может оказаться совсем не то, что предполагалось. Это как анализ крови: думали, что здоров, но обследование выявило серьезное заболевание. Когда виден тип личности, то становится понятно, почему подросток реагирует именно так, а не иначе, и что надо для исправления ситуации.
