Бой на чужом поле

ЛАТВИЙСКИЙ РЕФЕРЕНДУМ КАК ПРЕЦЕДЕНТ

Есть все шансы, что состоявшийся на прошлой неделе латвийский референдум о статусе русского языка будет отзываться эхом в политике постсоветских государств еще многие годы. Ни одна из «сестер», составлявших ранее большую семью народов под названием СССР, до сих пор не решалась зафиксировать в столь явной и бесспорной форме мнение собственных граждан по такому простому вопросу.

Ужас не в том, что политикум Латвии этого не хотел. Хуже, что он проиграл на собственном поле. Его поймали на крючок русские общественные активисты. И это само по себе забавно. До сих пор считалось, что «демократические ценности» и прочая сопутствующая лабуда — прекрасный туман, под покровом которого любой либерал может вполне себе с оттягом и безнаказанно пинать туфлей от Berluti «быдлонаселение». Но случилось страшное: в рамках правил, установленных самими латвийскими демократами и либералами, русские умудрились добиться референдума о статусе родного языка.

Ну вот не нашли они, обладатели этих самых туфель, как отказать русским оккупантам! Всё по правилам: инициатива, сбор подписей, сдача подписных листов… Оспорить — только опозориться перед европейскими «старшими братьями».

На Украине, конечно, всё не так. Бывали у нас референдумы, имплементация которых уже даже и не стоит в повестке дня (не говоря уж о том, что, если она там станет, то может быть и провалена). Но, тем не менее, как говорил намедни наш Виктор Фёдорыч, европейский курс непоколебим. Ну так и давайте его (европейский курс Латвии) преломим с прицелом на Украину. Через, так сказать, призму референдума. Об этом мы попросили высказаться известных крымских политологов.

[img=left alt=title]uploads/1/1221896594-1-xjc6.jpg[/img]
Сергей Киселев:

— Этот референдум намекает нам на то, что даже в таком нацистском, по сути, государстве, каковым является Латвия, вполне, на законных основаниях оказалось можно провести опрос мнения граждан. Собственно, тех граждан, которые и формируют органы власти. И власти, при всем своем нежелании, были вынуждены пойти навстречу.

Да, на Украине некоторые радуются результатам этого референдума, но пусть они попробуют провести подобный референдум здесь, и тогда их радость однозначно испарится.

Это государство (Украина, — ред.) существует не для людей, а для руководства этими людьми. Понятно, что политики, которые 20 лет не меняются на Украине и никак не могут отойти от тех подходов, которые были характерны для конца 80-х — начала 90-х годов прошлого века, декларируя свои европейские устремления, не хотят, не могут, и никогда не станут европейцами.

Да, есть опыт — при Кучме провели как-то референдум и в долгий ящик положили мнение народа. Но, если такое повторить с референдумом о госязыке, тогда, я думаю, ни у кого уже не будет иллюзий о настоящем содержании целей, преследуемых украинскими политиками. Не слышать мнение своего народа, игнорировать его, отрицать вообще право своего народа на проявление какого-то своего, иного, отличного от рекомендованного нашими политиками, взгляда на суть вещей и события — это путь в тупик. Это лишний раз подчеркивает, что в таком виде государство Украина нежизнеспособно.

Либо это государство будет отвечать интересам людей, либо этого государства не будет вовсе.

С одной стороны, говорят, что латвийский референдум русские проиграли. А, с другой стороны, 25% населения, из имеющих право голоса (а еще есть процентов 17, не имеющих такого права!), сказали, что политика Латвии в отношении языка своих граждан не является демократической и не отвечает их чаяниям и желаниям. 25% — это слишком много для такой небольшой страны. Это значит, что каждый четвертый в этой стране из граждан, не говоря уж о негражданах, подвергается дискриминации. Это абсолютно неприемлемо в государстве, называющем себя членом Европейского сообщества и определяющем свою суть как демократическое государство. Никакое это не демократическое и не европейское государство. Всё, что я сейчас сказал, в равной степени касается и Украины.

Андрей Никифоров:

— Самый главный урок заключается в том, что Украина — не Латвия. Хотя бы потому, что на Украине никто не решится проводить подобного рода референдум. В отличие от Латвии он может дать противоположный результат. И те, кто хотел бы этого референдума, и те, кто держит ситуацию под контролем, страшно его не хотят. Они прекрасно осознают: практически будет такой результат, что придется делать русский язык государственным.

Второй момент, он парадоксальный: дело в том, что в Латвии у власти находятся люди, которые к ней пришли, отстаивая идею одного-единственного государственного языка. И эти люди объявили референдум о статусе русского языка. На Украине к власти пришли люди, которые, в общем-то, до нее добрались, потому что в разное время обещали русский — второй государственный. И, даже, когда они этого не обещали, общественное мнение относилось к ним так, что они-де выступают за русский язык как за государственный. И вот они ни под каким соусом, ни при каких обстоятельствах не позволят демократическим путём гражданскому обществу Украины определиться, сколько государственных языков на территории этой страны должно быть.

Существует масса других обстоятельств. Эти два государства (Украина и Латвия, — ред.) очень отличаются, да и положение русских в них различно, потому что в Латвии, скажем так, немножко другие русские. Но главное то, что в Латвии они составляют отдельную, замкнутую общину внутри латвийского общества.

Здесь же, у нас, несмотря на то, что мы часто спорим даже иногда горячее между собой, не выбирая выражения, не всегда понятно, кто русский, а кто украинец. Все зависит от того, как себя человек ощущает, а не какого он происхождения, и даже не от того, на каком языке он говорит. Потому что в основном-то гадости говорят о русских на чистейшем русском языке.

Поэтому две эти ситуации сравнивать нельзя, кроме одного момента: и там и там существуют значительные политические силы, которые страшно боятся самого слова «русский». Будь то язык, народ или русская история. Всё русское им ненавистно. Я когда-то очень давно определил это как «синдром карликов». Потому что карликам, в силу вот этого их недостатка, претит чужое величие. Они не могут с ним смириться. Они и сделать-то с ним ничего не могут, разве что по мелочи подгадить иногда в состоянии. Вот, собственно говоря, мы сейчас переживаем те самые мелочи, когда русским эти карлики имеют возможность подгаживать.

Но такая ситуация вечно длиться не может, во-первых. А, во-вторых, подгадить крупно они не в состоянии просто в силу своих масштабов. Поэтому, пусть тужатся. Некоторые на Украине даже почему-то решили, что можно порадоваться результатам латвийского референдума. Хотя чему им-то радоваться? Тому, что они не могут даже набраться смелости пойти на то, на что оказались готовы их латвийские коллеги? То есть, они радуются собственной ничтожности, по большому счету.

Чему радоваться, кроме того, что русские, в условиях Европейского Союза, в условиях более, чем 20-летней «переработки», русскими и остаются, и свои ценности на всякие там коврижки не меняют? Судя по результатам этого референдума, фактически все русские проголосовали за свой язык. Это очень позитивный момент, который говорит: что бы ни пытались с нами делать, ничего у них не получается.

А победы придут, главное оставаться самим собой…

***

Был у нас еще один вопрос к политологам, но постеснялись спросить. Во-первых, длинно звучит. Во-вторых, ответ слишком очевиден.

А вопрос такой: допустим, на Украине прошел «латвийский референдум». Допустим, минимум 60% проголосовавших высказались за русский — второй государственный. Допустим даже, что это имплементировано Верховной Радой. Фактически это будет означать фиксацию самим «народом — источником власти» того, что Украина — государство русских. Как можно будет после этого обосновать, зачем русским два-три государства?..