ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР О ТОМ,
КАК СЕЙЧАС ЖИВУТ И РАБОТАЮТ ЛЮДИ НА ОСВОБОЖДЕННОЙ ЗЕМЛЕ ХЕРСОНЩИНЫ
Сегодняшний гость «Крымского Эха» — та самая Татьяна Кузьмич, которая с полным правом может с гордостью сказать, что она сделала всё, что было в ее силах, чтобы сохранить на Херсонщине «русский дух», чтобы там даже в самые мрачные годы борьбы со всем русским «Русью пахло».
В «подвалах СБУ» она посидела, конечно, не как учитель русского языка и литературы — хотя сейчас там сажают и за куда меньшие «провинности», — а как глава городской русской общины «Русич». Община была отнюдь не политической, а общественной организацией и действовала исключительно в рамках тогдашнего украинского закона.
Не запугали. Сейчас Татьяна Александровна — заместитель губернатора по работе с эвакуированными жителями Херсонской области. Интересные обязанности, интересное время, интересные люди. Вот об этом и наша беседа.
Эвакуация — мера тяжелая, вынужденная
— Татьяна Александровна, после 30 сентября, референдума, вы оказались в совершенно для себя неожиданной новой должности, в новом регионе, в новой стране. Как вам живется?
— Да, новое… Но времени на изучение этого «нового» нет: надо работать. В круг моих обязанностей входит помощь тем, кто уехал в эвакуацию с правого берега области и с того левобережья, куда достает вражеская артиллерия.
— У крымчан, например, нет такого опыта массового внезапного отъезда. Вы со своими земляками постоянно общаетесь — как чувствует себя эти люди, как они принимали решение сорваться с насиженного места и куда-то поехать? Я знаю, что их уговаривали, но уехали не все, особенно из Херсона…
— Официальная эвакуация была объявлена во второй половине октября. Кое-кто, конечно, уезжал и сам, понимая, что им грозит опасность. А с начала октября, и об этом много писали, мы отправили детей на оздоровление, в том числе и в Крым; с ними поехали сопровождающие — родители прежде всего. Затем географию расширили, и наши детки поехали в Краснодарский край. Официально эвакуацию объявили спустя некоторое время.
Люди по-разному относились: сначала многие не хотели ехать — не верилось, что возникнет такая необходимость. Многие думали, что уезжают на месяц-другой. Но когда обстрелы усилились, с середины ноября прилеты пошли в Алешки и Голую Пристань, это подтолкнуло людей к отъезду. Но были и те, кто до последнего надеялся, что все обойдется. Но когда за некоторыми стали приходить СБУ, а это реальные факты, они мигом исчезали, прятались…
— Можно ли сказать, что оставшиеся в городе — это любители сегодняшней Украины?
— Нет! Есть те, кто, да, ждет ВСУ. Но больше тех, кто, например, ждал до последнего, а потом уже было поздно эвакуироваться, вывоз закончился. У кого-то родственники старенькие, не смогли их уговорить уехать, хотя предлагали: маломобильных ведь тоже эвакуировали. Причины разные, всего не предусмотришь… Многие из оставшихся наших взглядов.
— Наверняка вы внимательно следите за тем, что сейчас происходит в вашем родном городе…
— По интернету, соцсетям. Но… может, это странно прозвучит, но мне больно смотреть на все эти разрушенные здания на улицах, где ты вырос. Поэтому новости оттуда мне пересказывают. Мне страшно даже представить это, а увидеть… Есть информация, что и у меня они побывали в квартире. Теоретически это я себе представляю, но практически…
— Хотя бы приблизительно знаете количество оставшихся горожан в Херсоне?
— Думаю, уехала большая часть, причем не только на российскую сторону. Когда в город зашли украинские боевики, они там попрыгали, Майдан устроили, а потом им объявили эвакуацию, только в сторону Киева. И они поехали.
— Да, сообщали, что по пути многим пришлось «поделиться» ценными вещами на блокпостах…
— К тому же и в армию мужчин сразу забирали.
— Из тех, кто остался (вы же знаете этих людей, среди них жили): они ждут возвращения российских войск?
— Те, кто наших взглядов, — конечно.
Эмоционально затратно, психологически нелегко
— Какую примерно площадь Херсонской области контролируют российские войска и администрация области?
— Сложно говорить, фронт дышит… И точно вам сейчас никто не скажет. А вот с сознанием… Понимаете, украинизация уже серьезно укоренилась в головах. И маркером может служить то, что люди, особенно в селах, используют суржик: за 30 лет люди стали другими. А еще нужно учитывать, что в 50-х—60х годах в некоторые районы области массово переселяли жителей Западной Украины.
— Переход крымчан в Россию в социально-экономическом плане был не особо заметен — это если сравнивать с проблемами, с которыми сейчас столкнулась Херсонская область. Вашим жителям нужна помощь, причем срочная и тотальная — продуктами, медикаментами… Как люди ее воспринимают?
— У нас очень активно работает гуманитарный штаб, он существует при Министерстве труда и соцполитики. Сначала эту помощь доставили депутат Госдумы Игорь Костюкевич и его товарищи по «Единой России». Они развернули работу сначала в Херсоне, а теперь и по всей области. Фактически это и стало нынешним гуманитарным штабом. Он сейчас оказывает помощь прежде всего тем, кто эвакуирован, а также переселенцам и малообеспеченным.
— В штаб любой может прийти за помощью? Как много действительно реально пострадавших? Можно ли вообще так всех назвать?
— Ну, допустим, пенсионеры: они только на пенсию живут. Мы-то мы работаем, в финансовом плане возможностей больше… Наши подопечные — те, кто эвакуировался. Люди, которые уехали из дома, в любом случае будут испытывать недостаток чего-то.
Мне в моральном плане легче: я четко понимаю цель этих событий; понимаю, что мы последовательно идем к этой цели; понимаю, ради чего нужно потерпеть, от чего-то отказаться. Но есть и те, кто растерян, особенно люди в возрасте, которые 20-30-40 лет прожили на одном месте, а потом вынуждены его покинуть. Человек энергетически связан с тем местом, где он родился, жил — а тут внезапный отъезд. Не все всё самое нужное успели взять с собой…
— Вам много приходится с ними общаться?
— Я не сижу в отдельном кабинете; мы с моей небольшой командой всё делаем вместе. Приходится работать и организатором, и психологом. Я так же, как и мои подчиненные, отвечаю на звонки: меня многие знают из тех, кто эвакуировался — прежде всего педагоги, директора школ. Я не могу их оттолкнуть, должна проконсультировать, помочь. Чтобы реально помочь, часто нужно сделать несколько звонков; в целом это очень эмоционально затратно, психологически нелегкая работа.
— Вы сейчас в самой гуще проблем и трудностей. Не разочаровались еще в человеке?
— Нет.
— Что силы дает?
— Мне же не 18 лет, уже многое в жизни видела, разных людей. Я человек православный, поэтому понимаю, что земная жизнь не рай, могут быть разные жизненные повороты, не только приятные. Есть трудности, есть преграды — ты должен их преодолеть, стать сильнее, выдержаннее, более чутким, более милосердным. Я понимаю это так. Воспринимаю эту должность как очередную какую-то задачу, которую ставит руководство страны и которую нужно просто решить.
Как Россия принимает херсонцев
— Много людей от военных действий уехали в Россию. Есть ли какая-то связь с ними?
— Конечно! На данный момент практически все регионы Российской Федерации принимают наших людей. Больше всего осели в Краснодарском крае, Крыму, Ставрополье и Ростовской области: эти четыре региона по климату ближе всего нашим землякам. В основном их размещают в ПВР — пунктах временного размещения.
— Как они там обустраиваются? Они там обживаются: то есть ищут жилье, работу — или просто ждут возвращения домой?
— В ПВР нельзя жить долго. Нет такого, что эвакуированные «просто ждут»: проект по получению сертификатов и выплат имеет ограниченный срок действия.
— Недавно у нас прошла информация, что только Крым выдал не одну тысячу сертификатов на жилье…
— Более всего в этом преуспел Краснодарский край, потому что там больше всего наших людей. Сейчас регионы занимаются тем, что обустраивают этих людей. Да, они сейчас живут в пансионатах, там хорошие условия: горячая вода, тепло, питание, а параллельно регистрируются в МФЦ, получают выплаты, сертификаты на жилье. Но бывает задержка в оформлении документов: не всегда у людей на руках все нужные бумаги, а ведь их еще нужно проверить!
Да и основной правовой документ, который позволяет выдавать людям обязательство по предоставлению жилья, не мог учесть все нюансы, житейские ситуации, а их много. Такие проблемы, например, возникли в Туапсинском районе, это было несколько недель назад. Пришлось туда выехать. Администрация Краснодарского края очень быстро отреагировала, приехали к людям в ПВРы, провели открытый приём. Я тоже поучаствовала в совещании под председательством замгубернатора края.
Как результат — в Краснодаре начала работу межрегиональная комиссия, обращаясь в которую наши эвакуированные жители, например, могут подтвердить факт проживания в Херсонской области и решить другие вопросы. Я уверена, что такой путь заметно ускорит решение проблем эвакуированных.
Многие полны веры и надежды
— Мне непонятно вот что. Я думаю, что Россия очень заинтересована в том, чтобы развивались вот эти наши старые-новые территории, чтобы люди вернулись домой. Но захотят ли те, кто реализовал свой сертификат в Туапсе, вернуться потом куда-нибудь в Голую Пристань?
— Очень по-разному. Есть те, кто хочет там остаться — есть те, кто ждет, когда можно вернуться.
— Есть ли работа с людьми, которые хотят вернуться домой и отказываются взять сертификат?
— Мы убеждаем таких, что взять нужно, тем более что есть уже официальные разъяснения. Это, кстати, будет в том числе такой компенсацией людям, которые пострадали. С одной стороны, мы не знаем, сохранится или не нет оставленное ими жилье. С другой — это не лишает человека права на владение новым жильем, если он вернется в сохранившееся свое жилье. Таким, конечно, повезет: в этом случае в Туапсе он будет ездить отдыхать.
— А можно ли по сертификату купить жилье, скажем, в Геническе?
— В принципе, можно. Например, по словам нашего губернатора Владимира Сальдо, на Арабатской стрелке начали строить новый город, в котором наверняка можно будет реализовать этот сертификат.
— Есть ли у людей, которые сейчас живут на освобожденных, как мы их называем, территориях работа? Там же не только пенсионеры остались…
— Конечно, люди работают! Многие сейчас активно занимаются оформлением документов российского образца — ну, крымчане это всё проходили, хорошо знают. Из работы — большей частью это пока госучреждения: школы, больницы… Я знаю, что есть достаточно много людей, которые хотят вернуться домой. Мы их ждем, готовим для них рабочие места.
— А бизнес начинает оживать?
— Скажем так, начинает.
— Для вас и ваших земляков пришло время глубоких перемен, которые так или иначе затронули каждую семью. Можно ли вывести некий общий знаменатель настроениям, которые царят сейчас среди тех, с кем вы общаетесь?
— Нельзя это выразить в цифрах, это как общая температура по больнице. Но многие полны веры и надежды, что мы вернемся в родной Херсон, и понимают, что легче не будет, каждый раз будут возникать какие-то трудности, которые придется преодолевать.
— Ваша главная мечта сбылась?
— Да, конечно, да: главное, мы в России. А Россия — наша общая Родина, и этим всё сказано.
— Ощущаете ли вы, что вас Россия приняла окончательно и бесповоротно?
— Лично я — конечно. Кстати, я бы хотела отметить, насколько заметна разница в работе управленцев, чиновников — украинских и российских. К нам на помощь приезжают из российских регионов разные люди, среди которых достаточно много очень умных, толковых: они нам подсказывают, как работать по российским законам, принимать правильные управленческие решения.
А при Украине, особенно последние годы, это был упадок — в духовном, культурном и в этом плане тоже.
За последние несколько месяцев я ощутила уважительное отношение к себе, к тому делу, которым я занимаюсь. Раньше такого не испытывала. Я была не нужна Украине, и хорошо это понимала. Поэтому сейчас я себя особенно чувствую востребованной — и не потому, что я за русскую культуру, за общество «Русич»; я востребована как управленец.
На новой Херсонщине особого уважения
заслужили школьные учителя
—… И второй момент, о котором я хотела бы сказать. Во всей этой прошлогодней истории нужно выделить, конечно, военных, которые рискуют своей жизнью, отвоевывая нашу землю. Но особенного уважения достойны и педагоги. То, что пришлось им пережить, когда они рискнули и сделали шаг к России тогда, летом — чтобы открыть школы, садики, вузы, приравнивает их к воинам, только в духовном плане.
— А как вообще учебные заведения переходили на российские стандарты обучения?
— Рассказываю. Уже в марте 2022 года я приехала в Крым. Первые шаги к интеграции в российскую систему образования помогло сделать Министерство образования, науки и молодежи Республики Крым.
В первое время совсем непросто было собрать моих коллег-педагогов, но у нас получилось. С начала июня мы начали тесно сотрудничать с Министерством просвещения РФ. Особо хочу отметить внимание со стороны министра Сергея Кравцова, который несколько раз был на нашей территории — для того, чтобы разобраться в ситуации, познакомиться с людьми. Особенно запомнилась встреча в начале июля, когда министр приехал, чтобы лично поздравить выпускников школ 2022 года и вручить им аттестаты российского образца.
Широкий отклик у херсонцев получило предложение Минпроса РФ отправить наших детей по специальным культурно-образовательным программам в детские оздоровительные лагеря Крыма, Севастополя, Краснодарского края, Ростовской области. Только в Артек мы получили 85 путевок, а всего таким образом мы сумели бесплатно оздоровить более двух тысяч детей! Такого при Украине у нас за 30 лет ни разу не было.
Если в марте-апреле я чувствовала себя в одиночестве, то с конца мая и в течение июня мы увидели приток педагогов, которые выразили желание с нами работать. К концу июня у нас уже был небольшой костяк активистов; уже потом пошла работа, один за другим стали появляться указы об открытии школ и детских садиков, наших вузов…
Еще в конце мая мы слабо себе представляли, как мы 1 сентября начнем обучение. Не могу сказать, что мы уже работаем по всем установленным в России стандартам — но то, что наши педагоги сделали этот шаг, показало, что они готовы работать над собой. И это многого стоит.
— Те, кто пришел — это всё педагоги или просто неравнодушные люди?
— Практически все — конечно, педагоги. Очень помогли курсы, которые в Евпатории проводила Академия Министерства просвещения РФ.
Учителя наши достойны особого уважения — не побоялись, не бросили своих учеников. А ведь некоторые из них попали в украинскую «базу зрадников»…
— То есть все идет, как надо?
— Мы верим в Россию, мы молимся за Победу, мы уверены, что 30 сентября 2022 года мы все сделали правильный выбор.
Фото из личного архива Татьяны Кузьмич
