ПОДВЕДЁМ ИТОГИ ПОДВЕДЕНИЯ ИТОГОВ
Есть такая традиция в политической публицистике — подводить итоги первых ста дней. Чаще всего их отсчитывают от момента занятия какой-то высшей должности (президента, премьера) или формирования, например, правительства. Следующие сто дней почему-то мало интересуют.
Не стала исключением и спецоперация на Украине. В прошедшую пятницу, 3 июня, интернет заполонили тексты, подводящие сто дней с ее начала. Тексты нередко были интересные, тем более что крайне высокая интенсивность и разнообразие событий как в части боевых действий, так и в мире давали возможность для выводов.
Прошедшие сто дней были очень разнообразны. На Украине мы увидели по сути три фазы боевых действий:
— первый бросок,
— перегруппировка и концентрация на главных направлениях,
— постепенное продавливание обороны и перемалывание украинских войск.
Можно выделить и три фазы поведения киевского режима:
— шок и попытки петлять и затягивать переговоры,
— раздувание пузыря будущей перемоги, его постепенное сдувание
— и поиск путей выживания.
Те же три этапа можно увидеть и в поведении Запада:
— ответный санкционный бросок, явно подготовленный заранее,
— поиск путей интенсификации давления на Россию,
— формирование последовательной стратегии противостояния.
Во всех трех случаях третий этап не завершен, так что «сто дней» никаким рубежом не стали.
Некоторый итог этих ста дней все-таки есть: и Россия, и Украина обнаружили в себе запас прочности и способность воевать еще долго. Для России это было не удивительно: просто надо вспомнить, сколько продолжались боевые действия в чеченский войнах, которые пришлось вести гораздо более слабой России.
Запас прочности Украины на первый взгляд удивил. Но тоже можно вспомнить, как мало отводили времени майдановскому режиму весной 2014 г. Был тогда популярен мемчик о том, что после февральской революции всегда следует октябрьская. Однако ничего подобного не случилось, несмотря на военные поражения в августе. Более того, правящая клика сумела провести, как ей надо, выборы в Верховную раду и начать подготовку к новой атаке на Донбасс.
Похожую ситуацию мы видим и сейчас: нет поводов для ожидания быстрого падения режима и прекращения сопротивления. В чем же причина такой устойчивости?
Первое. В начале нулевых киевские экспертные круги, близкие к тогда почти всесильному Медведчуку, начали продвигать идею о проблеме 2005 г. Смысл ее в том, что отсутствие 15 лет вложений в инфраструктуру (с 1991 г.) неминуемо приведет к лавинообразному росту аварий и катастроф, что парализует экономику. Зачем это было нужно Медведчуку, непонятно, он часто замысливал столь сложные игры, что они по определению не могли реализоваться в непостоянной политической среде.
Выглядел такой прогноз, правдоподобно, но вышло наоборот: без всяких вложений в инфраструктуру украинская экономика резко начала подниматься за счет роста мирового спроса на металл. Потом кризис-2008 все обнулил, однако эти процессы показали запас прочности, накопленный в советский период. Его хватило даже после майданного переворота и насколько еще хватит, неизвестно.
Второе. Постсоветские общества адаптированы к любым резким переменам и способны переходить в режим выживания без существенных эксцессов. Кризисы, наоборот, происходят в относительно благополучные периоды.
Третье. Дело в том, что майданный переворот резко упростил социальную, политическую структуры Украины, и ее стало гораздо проще держать на коротком поводке и эффективнее поддерживать. Вот Западу это и удается. Война же еще более упрощает систему, поэтому и контролировать киевский режим, и продлять его существование Запад сможет еще долго.
Вопрос только в том, насколько в Вашингтоне это будут считать целесообразным. Вероятен и сценарий, когда в США сочтут, что задача выполнена, России уже нанесен существенный ущерб, в том числе и за счет доставшихся ей разрушенных территорий, раскол между Россией и Европой достиг нужной глубины. О такой стратегии США я уже писал ранее.
В результате степень сопротивления со стороны Украины остается на прежнем уровне, ее руководство бросает в топку все новые и новые порции мобилизованных. Поэтому не нужно ждать и быстрого продвижения российских войск.
Приоритетом стала минимизация потерь и ставка на постепенное ослабление оборонительных возможностей Украины.
В свою очередь украинские войска продолжают исполнять навязанную и американскими советниками стратегию разрушения собственных городов. Недавний пример, когда вашингтонская ставленница Марьяна Безуглая оказала давление на военное командование, решившее отступить из Северодонецка, тому подтверждение.
Украинские войска сделали несколько попыток контрнаступлений, и тут выяснилось, что обороняться это одно, а наступать — другое. Даже украинский агитпроп не смог предъявить никаких перемог, не говоря уже о реальных достижениях. По никаким результатам украинских контрударов стало ясно, какие усилия требовались, чтобы сломить их сопротивление.
Нужно помнить, что война – это тяжелейший труд и постоянное психическое напряжение. Выдержать такое человеческий организм может, но недолго. Лучше всего – не больше месяца. Нам приходилось и дольше. Изучаемая во всех военных академиях мира операция «Багратион» началась 23 июня 1944 г., хотя Красная армия вышла на исходные позиции в восточной Белоруссии еще осенью 1943 г. Закончилась она 29 августа.
На западе, а особенно в Польше принято обвинять СССР в том, что он не помог Варшавскому восстанию. Хотя советские войска и вышли к Висле к началу августа, но их состояние (износ техники, необученные пополнения с освобожденных территорий Белоруссии и т.п.) было таково, что ни о каком форсировании крупной реки, штурме огромного города не могло быть и речи.
Следующий этап разгрома гитлеровской Германии – Висло-Одерская стратегическая наступательная операция – началась только в январе 1945 г. и то досрочно, по настоятельной просьбе союзников. То есть от Днепра до Одера через земли Белоруссии и Польши Красная армия шла почти полтора года. От Луганска до Львова примерно такое расстояние.
Поэтому российским войскам временя от времени нужен обычный человеческий отдых.
К тому же аналогии с Великой Отечественной вряд ли уместны, учитывая способ ведения боевых действий (нет танковых прорывов и окружений больших группировок) и объем ресурсов, которые в них вкладывается (воюет небольшая профессиональная армия). Военная операция больше напоминает не Великую Отечественную, с боями и сражениями которой мы неплохо знакомы по литературе, советским фильмам и современным просветительским видео. То, что мы видим сейчас на Украине, одновременно напоминает длительные позиционные бои Первой мировой и нашу Гражданскую войну, где не было сплошной линии фронта, а боевые действия велись в отдельных очагах, вдоль дорог.
Много было разговоров о том, удались или не удались планы российского командования. Кто-то кричит о сорванном блицкриге, кто-то резонно обращает внимание на объем накопленных ресурсов, позволяющих вести интенсивные бои больше трех месяцев.
О том, какие были планы, насколько они не реализовались и почему, мы узнаем не скоро. И для военной информации это нормально. Но нужно помнить, что планы создаются не для их неукоснительного соблюдения несмотря ни на что, а для того, чтобы было что корректировать в зависимости от ситуации. Тот, кто утверждает обратное, сам никогда никаких серьезных планов не создавал и не реализовывал, разве что в своем собственном воображении.
К тому же с абстрактным моделированием в нашей культуре не очень.
История свидетельствует, что нам свойственно часто натыкаться на непредвиденные проблемы, однако принимать этот вызов и справляться с ним.
Главным же итогом ста дней спецоперации стало появление армии, которая испытала в реальных условиях интенсивных боевых действий практически все виды оружия — от стрелкового до ракет средней дальности и гиперзвука, — набила шишек и приобрела бесценный опыт слаживания работы крупных воинских соединений, взаимодействия разных родов войск и военной логистики, показала миру, что может решать крупные военные задачи без неприемлемого ущерба для самой себя. Называть государство, которое стало обладать такой армией, думаю, не нужно. Этот результат был замечен, что привело к изменению в риторике со стороны Запада.
Поэтому «сто дней» стало поводом для обсуждения итогов и на Западе. Его картина мира за этот период менялась: от готовности предоставить убежище Зеленскому до появления странных иллюзий о возможности победы Украины и, как следствие, блокирование переговоров путем выдвижения несуразных требований.
К началу июня оценки изменились. Как-то так странно совпало, что появилось несколько авторитетных заявлений о неизбежности территориальных уступок со стороны Украины.
Американское издание The Hill, ориентированное не на широкую публику, а на тех, кто профессионально занимается политикой, опубликовало мнение профессора международных отношений Эндрю Лэтэма. Он утверждает, что невозможно сохранить существование Украины в прежних границах, что у Киева не будет возможности вернуть под свой контроль территорию Донбасса и Приазовье. Более того, он утверждает, что обладание этими территориями является главным интересом обеспечения безопасности России.
Еще в одном профильном издании, The National Interest, отставной американский дипломат, работавший в Госдепе еще во времена Рейгана, Хью де Сантис опубликовал статью, где выразил мнение, что Украине необходимо стать нейтральным государством и уступить России Донбасс и Крым. По этому поводу вспоминается: «для Атоса это слишком много, а для графа де Ла Фер – слишком мало». Такие предложения надо было делать в феврале.
Известный американский ученый, автор популярных, в том числе и нашей стране, книг по международным стратегиям, политический консультант Госдепа и Пентагона Эдвард Люттвак в интервью немецкому изданию Die Welt заявил, что референдумы в Донецке и Луганске могут положить конец украинскому кризису, а Россия вообще непобедима.
Но это ученые и отставные чиновники. У последних, мы уже привыкли, уровень адекватности публичных оценок резко усиливается после увольнения. Но эту же тему поднял сам Байден. 3 июня, когда как раз обсуждалось стодневная тема, на вопрос журналиста, стоит ли Украине пойти на территориальные уступки России, американский президент заявил:
«Это их территория. Я не буду говорить им, что они должны и не должны делать. Но мне кажется, что в какой-то момент здесь должно быть урегулирование путем переговоров».
Из этих заявлений вовсе не следует, что США решили отказаться от поддержки Украины, скорее для них стал очевиден крах украинской экономики в случае продолжения интенсивных военных действий.
Получается, что к итогу ста дней спецоперации стала вырисовываться новая стратегия Вашингтона на Украине.
Суть ее в следующем. Приостановить путем уступок и навязывания мирной риторики продвижение российской армии и начать на оставшейся Украине конструировать нечто более управляемое, еще более накаченное антироссийскими идеями и новым оружием. Одновременно продолжить санкционное давление на Россию в расчете на ее ослабление и внутренний политический кризис.
Однако все действия военно-политического руководства России показывают, что этот замысел понятен.
Поэтому главный итог прошедших ста дней – это продемонстрированная Россией способность принять этот вызов и действовать в соответствии со своей, а не навязанной Западом стратегией.
Коллаж из фотоленты сайта Украина.ру
