Крымское Эхо
Главное Интервью

Владимир Бобков: Просто надо осознать, что это конфликт про конкретно твоё будущее

Владимир Бобков: Просто надо осознать, что это конфликт про конкретно твоё будущее

НЕ МОЖЕШЬ ДЕРЖАТЬ ОРУЖИЕ В РУКАХ — ПОМОГАЙ ДЕЛОМ!

— Почти девять лет, которые прошли после 2014 года, работал ли Крым каким-то образом на то, чтобы в новых четырех регионах РФ люди нас воспринимали не как, скажем, предателей Украины, а как тех, кто торит дорогу? — мы продолжаем вести откровенный и честный разговор с заместителем председателя Госсовета Республика Крым Владимиром Бобковым (на фото).

Оптимизм против скепсиса

— Осознание того, что мы своим спокойствием и миром в определенной мере обязаны донецким и луганским ребятам, находящимся в окопах, конечно, толкало на то, чтобы диалог и связи с этими территориями были максимально системными.

— А что такое эти «диалог и связи»?

— Скажу о том, что хорошо знаю лично. С министром образования ДНР мы познакомились, когда я еще не был знаком ни с одним министром ни одного субъекта РФ. А я тогда был председателем комитета по образованию крымского Госсовета. Мы понимали, что люди оказались в сложнейших «полупереходных» условиях; не получив статус субъекта РФ, они приобрели массу недовольных, которые ратовали не столько за Украину, сколько против жизни в таких непростых обстоятельствах.

Система образования всегда и везде выполняет консолидирующую роль, поэтому мы пошли на контакт. К нам приехал министр образования ДНР, мы с ним общались…

— Общение заканчивалось чем-то конкретным?

— Конечно! Именно тогда был создан Интеграционный комитет Россия-Донбасс. Это детище члена Русской общины Крыма, тогда депутата Госдумы Андрея Козенко. В рамках работы этого комитета мы начали взаимодействовать по приведению законов республик в соответствие с законодательством РФ.

— Вы говорите о сфере образования — а по остальным как?

— Когда ты общаешься с дончанами, естественно, задаешь им вопросы не только по своей сфере интересов. Быстро приходит понимание, насколько глубоко общество ранено потерями во время боевых действий. И тогда у тебя неизбежно возникают какие-то конкретные гуманитарные предложения. С тем же Андреем Козенко и другими товарищами мы в Крыму за свой личный счет принимали на отдых детей погибших донецких ополченцев…

Конечно же, все прошедшие годы наше взаимодействие не было одной ровной линией: бывали периоды активизации, случалось и, назовем это так, молчание. Мы первыми в России начали приглашать официальное руководство ДНР и ЛНР в Крым на разные мероприятия, что было для них большой поддержкой. Когда зал поднимался, горячо приветствуя их представителей, для них, как и для нас, это было чрезвычайно важно!

— Эта работа шла по линии «Единой России»..?

— Тогда на Донбассе «Единая Россия и не работала еще… Существует такое понятие, как партийная дисциплина. Лично мне кажется, в те годы Россия еще тешила себя надеждами на то, что ей удастся избежать большой войны, не была соответственно и определена роль ДНР и ЛНР. А потому работа крымских единороссов хотя и была постоянной, но осуществлялась скорее как некая произвольная программа, за последствия которой каждый отвечал лично.

— А может, так вопрос стоял, чтобы избежать излишнего внешнего внимания? 

— Конечно! Может, боялись, что мы донетчан будем заряжать излишним оптимизмом, а они нас — своим скепсисом…

Если совсем по-честному… Я помню тональность первых встреч: с нашей стороны — эйфория, с их — вера в то, что Донбасс повторяет путь Крыма. Потом один за другим уходили лидеры, которые стали таковыми в период событий 2014 года. Погиб Александр Захарченко, на смену ему пришел Денис Пушилин, в ЛНР руководителем стал Леонид Пасечник. В их глазах все чаще читалось: мы не видим финиша, к которому идем; даже если он далек, мы хотели бы его увидеть.

Они смотрели на нас, а мы не могли им дать новой информации. Конечно, мы говорили: да, мы с вами, вы молодцы, вы стоите на защите России. Один раз это звучит хорошо, второй раз — средненько, а третий раз такие слова лучше не произносить. Это создавало барьер в общении. Вроде и вины нашей нет, но подсознательно все равно ее ощущаешь. Поэтому взаимодействие в эмоциональном плане шло по нисходящей.

— И это было заметно.

— Взрывная активизация наших контактов произошла в феврале. И речь не собственно о 24 февраля. С первых чисел месяца мы устойчиво ощущали, что стоим на пороге важнейших свершений, пришло ощущение, что сейчас надо всем сплотиться. Так собственно и произошло. То, что тяготило, было отброшено в раз.

— Прям по классику: вчера было рано, завтра будет поздно…

— И здесь уже начали играть глубинные чувства, которые нас роднили. Это если говорить по ДНР и ЛНР. А если — по Запорожской и Херсонской областях… Если мы и выполняли функцию, как вы говорите, проторенной дороги, — то только, наверное, когда нам в Крыму удавалось достичь тех или иных свершений в социально-экономическом плане. Тем самым мы регулярно утирали нос скептикам, точнее, украинским технологам, которые внушали своему обществу, что крымчане, уйдя в Россию, попали в какую-то там зону экономического отчуждения. Наверное, часть жителей Херсонской и Запорожской областей понимали, что им скармливают ложную информацию.

Я тут общался с одной жительницей Херсонской области, которая проходила реабилитацию в Крыму. Она сказала, что в Симферополе не была с 2014 года, а сейчас очень удивилась: «Таким красивым и чистым город не был никогда!» Согласитесь, это работает куда лучше, чем «чистая» пропаганда…

Гуманитарная коробка

— Владимир Витальевич, с начала спецоперации Крым наверняка не только на личных связях помогает фронту?

— Одной из главных и масштабных точек сборки гуманитарной помощи становится партия «Единая Россия». Ее крымское отделение, на мой взгляд, организовало все максимально системно, и уже весной этого года первые фуры пошли в ЛДНР.

— Почему туда?

— Потому что мы четко понимали субъектность. Вообще, проблема не в том, чтобы гуманитарную помощь собрать; проблема — довезти до адресата и справедливо распределить.

— Поневоле вспомнилось, как в Крым в 2014 году сразу после референдума разные регионы начали поставлять гуманитарную помощь в виде пачек с макаронами, чем немало удивили крымчан. Нам просто этот вид помощи был не нужен — а вот за генераторы в 2015 году до сих пор говорим огромное спасибо. И за паромы. И за водоводы…

— Вот-вот! Владимир Андреевич (Константинов, председатель Госсовета РК — ред.), будучи человеком системным, организовал все на высочайшем уровне. И на фоне других регионов крымчане выделялись своей четкостью: от нас люди получали коробку, которая включала набор продуктов питания, необходимый семье на определенное время: макароны, сахар, масло, чай и пр. Мы ее брендировали, чтобы было понятно, от кого эта помощь поступает. Как показал опыт, для людей это было важно.

Раздача таких наборов не требовала дальнейшей сортировки, там некому этим заниматься. Уже более полутысячи тонн грузов в таком виде отправлено в ЛДНР.

Второй блок помощи оказывали местные партийные отделения, что называется, по произвольной программе по линии своих прежних связей. А у нас практически все города Крыма установили побратимские связи с отдельными городами Донбасса. Может, объем ее был поменьше, и партийных знаков не было, но она была не менее важна!

Сильным духом тоже нужна помощь

— …Третий блок — это помощь армии. Мы понимали, что не все так радужно там с точки зрения матобеспечения, как хотелось бы. Это осознание пришло раньше, чем заговорили о мобилизации. Поэтому по личной инициативе люди начали делать первые закупки необходимых вещей.

— Это тот редкий случай, когда скромность не нужна…

— Наши ребята, ушедшие на фронт, начали сталкиваться с высокотехнологическими средствами противника и хотели отвечать тем же. Когда началась частичная мобилизация, этот блок помощи мы вывели на системное начало. Сейчас я руковожу именно этим направлением. Есть отдельный склад, в который мы собираем помощь армии, мобилизованным со всего Крыма плюс мы не раз собирали средства с депутатов Госсовета для закупок всего необходимого для наших ребят.

— А если обычный человек захочет что-то положить в ваш склад?

— Единый склад находится в Симферополе, на улице Кубанской, в нем есть зона для отправки гуманитарки в ЛДНР. По четвергам туда может прийти любой желающий помочь.

Мы помогаем в основном двум подразделениям. Первое — 126-я Гвардейская бригада. Мы с ними дружили задолго до начала СВО, кстати, именно она обеспечила запуск воды по Северо-крымскому каналу. Второе — 810-я бригада морской пехоты, она базируется в Севастополе. Там проходят подготовку наши мобилизованные, и это, конечно, главный мостик, который нас уже неразрывно связал. Мы наладили диалог с каждой из ее частей и каждой помогаем, чем можем и что им требуется.

Так как мы люди гражданские, поэтому прежде всего стараемся помочь в обеспечении бытовых условий — спальники, пенки, газовые горелки, пилы… Конечно, периодически поступают запросы, связанные с какой-то специальной техникой, но мы их переводим или в разряд индивидуальных желаний, или стараемся адресовать Министерству обороны.

Помощь начинается с момента мобилизации человека. Пока он находится в зоне подготовки, у муниципалитета есть с ним прямая связь, каждому вручают то, что нужно конкретно ему. Излишки аккумулируются и передаются в наш центр. От нас — идут в МЧС, который координирует эту работу с Минобороны.

Кроме того, у каждого муниципалитета есть своя инициатива.

— Подруга из Удмуртии похвасталась: мол, и «меня призвали»: вяжет носки для солдат — им раздали пряжу, и теперь все мастерицы работают на фронт…

— У нас тоже есть нечто похожее. Например, одна из крымских семей вышла на меня — их сын служит в 126-й бригаде. У них ателье по пошиву одежды, семья готова бесплатно шить для армии, только просит обеспечить их тканью. Начинание мы поддержали. Вначале они привезли готовые шапки-балаклавы — качественно сшитые, теплые. Теперь они закупили материал для термобелья.

Так условные 50 тысяч рублей через вложенный труд превращаются в 150. Плюс — осознание того, что ты лично помогаешь, делаешь нужное дело. Так рождается народное единство. Ну, и в данном случае семья укрепляется…

Очень многие представители российского бизнеса понимают, что сейчас решается судьба не только их дела, но и их личная судьба.

— О цифрах говорить будем? Килограммы, тонны, метры, штуки?..

— Полтысячи тонн груза уже передано. Меньше месяца как создан центр помощи военным: осознали, что потоки помощи нужно объединять. К поездке главы республики в Херсон мы участвовали в дозагрузке двух машин: тысячи пар носков, тысячи тельняшек и так далее.

Как рождается конгломерат 1 + 4

— Есть ли с нашей стороны какая-то помощь в экономике новым российским регионам?

— Отвечу так: в условиях активных боевых действий о цивилизованных экономических связях говорить очень сложно: сейчас все сосредоточены на решении боевых задач. Если у кого возникают конкретные вопросы, они обращаются в федеральный центр. К нам тоже есть обращения, но они носят, как правило, или внебюджетный, или узкопрофильный характер.

Но уже заметно, что постепенно формируется конгломерат Крым плюс соседние четыре региона: в новых регионах, как бы то ни было, экономическая деятельность продолжается. И уже мы ощущаем, пусть пока небольшое, но их влияние на крымскую экономику.

Например, стало очевидным, что крымскому фермерскому сообществу будет в ближайшее время достаточно тяжело. Наши фермеры до СВО хорошо зарабатывали: к господдержке аграрного сектора, а она в России реально существенная в сравнении с Украиной, плюсовались высокие цены на их продукцию. А в той же Херсонской области себестоимость продукции за счет практически бесплатной воды и высокой урожайности кратно ниже, чем в Крыму. Это начало выбивать почву из-под ног у тех крымских фермеров, кто привык свою продукцию продавать за хорошую цену.

Для крымских потребителей снижение цен на сельхозпродукты — это, конечно, благо, а для производителя — большой вызов. Нечто похожее происходит и в других сферах…

— Хорошо, если власть это всё понимает и успеет соломку подстелить…

— Рынок всё выровняет! Нужно обеспечить поступление продукции из Херсонской области на материк, где готовы съесть пять таких «херсонов» с точки зрения их производственных мощностей. Российский рынок готов это всё поглотить.

…Но и личным участием

— К счастью, ополченцам в Крымскую весну оружие применять не пришлось. Сможете назвать цифру крымских добровольцев, ушедших нынче в зону боевых действий?

— Сергей Аксенов как-то сказал, что 1200 человек взяли оружие в руки. Сейчас их, конечно, больше. Наши казаки с первого дня спецоперации отправились в Запорожскую область, долгие месяцы стояли в районе Энергодара, Васильевки, у них на счету боестолкновения на первой линии соприкосновения.

Кроме того, у нас сформированы другие подразделения — в основном для охранных функций. Ну, и конечно, ключевую роль еще предстоит сыграть нашим мобилизованным. Частичная мобилизация у нас прошла в общем-то достаточно быстро. Но и не без шероховатостей… Хотя по-другому, наверное, и быть не могло.

— Но крымские кадры в новых регионах сейчас широко востребованы и в управленческом звене…

— У крымчан особый менталитет, который проявился в 2014 году. Люди, работавшие тогда в органах власти — начиная с депутатского корпуса и заканчивая чиновниками в исполнительной власти — не побоялись последствий и точно выполнили то, на что надеялись крымчане, идя на референдум. Они не дали парализовать жизнь Крыма — а ведь, по мнению Киева, они фактически пошли на осознанное нарушение законов.

Такой самоотверженности практически не случилось в Донецке и Луганске. Там на смену сбежавшим управленцам вынуждены были прийти новые люди и начать учиться с нуля.

А теперь нечто подобное произошло в Запорожской и Херсонской областях — но еще в более откровенном выражении. Дефицит кадров заметен особенно в высшем управленческом звене. Поскольку Херсон оставался областным центром, с кадрами было полегче. А вот в Запорожской области, оставшейся без обладминистрации, нужно было взять областные полномочия в полном объеме. Естественно, в Мелитополь, где она сейчас располагается, на помощь отправились наши земляки, и сегодня целые ведомства укомплектованы крымчанами.

Мы понимаем, что люди, которые едут туда работать, в основном идеологически заряжены. Не за большими заработками, понятно. Легче пулю заработать… За их плечами опыт перехода территории из одного государства в другое, а это трудоемкий и местами болезненный процесс. И это делает из них весьма полезных чиновников.

— А в Крыму не образовался кадровый дефицит?

— Думаю, крымчане еще пару областей закрыли бы своими кадрами.

— Но это нельзя отнести к медицинским кадрам — при нашем-то дефиците только докторов в 600 человек…

— Да, в здравоохранении у нас нет «избыточного» количества медперсонала. Мы сразу договорились, что эта помощь будет оказываться в виде десанта и в тех местах, где она критически необходима. И исключительно на добровольных началах: в любом, даже самом защищенном, месте эта помощь связана с риском для жизни. Наши медики оказались на высоте, уже отработали во многих городах. Они не испугались работать в Мариуполе, когда он переживал свои самые страшные месяцы.

— Вернулись все из командировок?

— До единого! Я потом общался с некоторыми из той «мариупольской» бригады — риск для них действительно был. Но тем большие им благодарность и уважение.

Не могу не сказать еще и о наших волонтерах: у нас наконец-то появился многочисленный молодежный актив, который способен выполнять государственные задачи по велению сердца. Без них было бы очень трудно управиться с людьми, которых эвакуировали из Херсона. Они до 2-3 часов ночи помогают на перевалочных пунктах в Джанкое и Армянске. В северных регионах полуострова очень многие включились в эту работу. Одни семьи готовят еду, другие занимаются стиркой, третьи обустраивают эвакуированных. Месяцами! И делают это на безвозмездных началах.

— Про потери даже спрашивать не хочется…

— Конечно, они есть. Их количество может опубликовать только Министерство обороны. Мы сейчас стараемся сохранить важные моменты спецоперации в нашей памяти. Мы дали рекомендации, как это сделать правильно: мемориальные таблички, наименование улиц, скверов… Эта часть истории должна быть максимально уважительной и не может стать попсовой.

Уже сегодня надо думать и о том, что будет дальше с этими уникальными людьми, которые придут домой живые, здоровые или с небольшими ранениями: надо помочь им отыскать их место в мирной жизни.

И последний вопрос — как историку

— На ваш взгляд, что нас ждет дальше?

— В ближайшее время картина начнет сильно меняться. Я очень сомневаюсь, что украинская государственность к началу весны будет иметь те же формы, что и сейчас. Скажутся последствия ударов по инфраструктуре, сработает так называемый накопительный эффект.

Второе. НАТО воспринимает этот конфликт как очень выгодный: оно действует на чужой территории чужими руками и без своих больших потерь (наемники не в счет). Они ведут полноценную войну с Россией, обкатывают вооружение, тренируются, их это устраивает, поэтому заканчивать они это не будут. Они к тому же попытаются развернуть ориентированные на сотрудничество с Россией страны в свою сторону.

Достаточно скоро, и это мой личный прогноз, мы увидим попытку РФ отторгнуть всё Левобережье от Украины, этого требует военная тактика: Харьков, Сумы, часть Киева.

— А Одесса?

— Хочется верить. Но пока, думаю, это не главная цель. Хотя нас там и ждут очень многие. Нам всем надо осознать, что это конфликт про конкретно твоё будущее. Если ты проиграешь — тебя может не быть. Поэтому нужно драться до последнего.

Фото из личного архива В.Бобкова

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 4.8 / 5. Людей оценило: 9

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Реабилитация грязных свиней

Алексей НЕЖИВОЙ

Зерно геополитики

Сколько еще выдержит украинская экономика?

Николай КУЗЬМИН

Оставить комментарий