МЫСЛИ ПО ПОВОДУ СТАТЬИ «ВОСПРИЯТИЕ БАЗОВЫХ ЦЕННОСТЕЙ,
ФАКТОРОВ И СТРУКТУР СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ РОССИИ»
Понедельник 7 ноября принес в медиасферу России очередной управляемый скандал. В ночь на 7 ноября «Ведомости» опубликовали материал о вышедшей в третьем номере (издан в октябре) научного издания «Журнал политических исследований» статье «Восприятие базовых ценностей, факторов и структур социально-исторического развития России (по материалам исследований и апробации)».
Казалось бы, что в том такого — мало ли какие статьи публикуют ученые, работа у них такая. Информационным поводом стало то, что один из соавторов этой статьи – начальник управления Президента Российской Федерации по обеспечению деятельности Госсовета Александр Харичев.
Остальные соавторы тоже известные люди. Это доктор политических наук Андрей Полосин, который руководит департаментом по взаимодействию с регионами в «Росатоме» и два ученых-политолога, представляющие российский тинк-тэнк «Экспертный институт социальных исследований» (ЭИСИ): Андрей Шутов (возглавляет совет директоров ЭИСИ и одновременно является деканом факультета политологии МГУ) и Екатерина Соколова (замдиректора ЭИСИ).
Вокруг участия в соавторстве Александра Харичева и развернулся хайп в политическом телеграмме. Начала его одна из сеток еще ночью — видимо с той целью, чтобы к утру политизированные граждане, собиравшиеся поговорить об очередной годовщине Октября, внезапно озаботились тем, что это там такого написал начальник управления АП. Очевидно, что статью мало кто читал, зато мнение было составлено за счет разнообразных комментаторов, большинство которых, я уверен, также статью не читало.
А почитать ее стоит. Необходимое уточнение: автор этих строк никакого отношения к ЭИСИ не имеет, разве что несколько лет назад немного общался с теми, кто в нем сейчас работает. Существовал ли тогда этот институт, я не в курсе. Никакого отношения я не имею ни к одному из управлений АП. Просто немножко понимаю, что такая раскрутка просто так не возникает, и кое-что знаю о том, как и зачем такие исследования проводятся.
Поэтому решил почитать статью и составить собственное мнение о ее содержании. Сразу скажу: статья интересная, лично мне кажется, что это нормальный научный отчет об исследовании, которое далеко не закончено. В науке именно так и принято публиковать промежуточные результаты, чтобы дискуссия вокруг них помогла двигаться дальше. Может, я и не прав, и авторы считают, что уже достигли окончательного результата, я с их оценкой исследования незнаком, выражаю свою оценку.
Хайп же вокруг статьи был направлен на ее критику как попытку сформировать новую идеологию России. Достаточно у нас сил, которые такой идеологии боятся, как огня. Помню, как в 2015 г. участвовал в одном мероприятии по обсуждению проекта «Стратегии государственной культурной политики». Накануне ознакомился с дискуссией по ее поводу и обнаружил, что этот проект обвиняют в том, что это государственная идеология, а ее быть не должно, Конституция запрещает.
На самом деле в нормативном поле России есть целый ряд стратегических и концептуальных документов, которые определяют в том числе и идеологические основания государственной политики. Без этого такой политики не получится. Один из них был принят недавно и анализировался в статье на «Крымском Эхе».
Думаю, сказано достаточно, чтобы вызвать интерес к статье о «восприятии базовых ценностей, факторов и структур социально-исторического развития России».
В статье Александра Харичева, Андрея Полосина, Андрея Шутова, Екатерины Соколовой рассказывается о результатах исследования, направленного на понимание того, что подразумевается гражданами России под их российской идентичностью. Но есть в этом исследовании интересные моменты, которые позволяют высказать некоторые мысли не только о нашем самосознании, но и о процессах, происходивших и происходящих в соседних странах.
Участники исследования исходят из того, что идентичность выражается не только в отношении к государству, но и к стране. Новизной этот тезис не потрясает, просто это исходная предпосылка исследования, от которой нам тоже нужно оттолкнуться.
Государство – это формализованный институт, страна же — нечто гораздо более неопределенное и поэтому о ее природе в обществе может существовать широкий спектр мнений.
В анализируемой статье это различие формулируется так:
«Согласно позиции участников группы, ошибочно соотносить понятие «страна» только с понятием «государство», расшифровывая ее лишь как территорию, на которую распространяется государственный суверенитет. Понятие «страна» является сложным, многомерным и связанным с каждым из элементов данной схемы: «страна» – это «дом» для личности («моя страна»), для семьи и общества («наша страна»)».
По мнению авторов исследования, именно к стране относятся такие ценностные атрибуты, как гордость достижениями прошлого, подвигами предков, памятниками культуры. Ценностное же отношение к государству – это доверие к институтам власти, защита государственного строя, обеспечение развития без потрясений.
Не нужно думать, что такое различение специфично только для России; как минимум, оно есть у многих стран-государств на постсоветском пространстве, а значит, для этих государств мы можем видеть несовпадение страны и государства в случае проведения сознательной политики по трансформации исторической памяти и навязывания вектора развития без достижения высокого уровня согласия внутри общества.
У некоторых постсоветских стран есть на что опереться в собственной истории: в Грузии и Армении могут вести свою память от государств, возникших еще до нашей эры; есть что вспомнить в Узбекистане и Таджикистане. У остальных же собственная история растворяется в других государственных образованиях.
И только у России есть непрерывное историческое бытие, территориальные границы которого сильно не совпадают с нынешними.
Достижения предков, культурное развитие, в том числе и с очень низкого уровня разных вариантов «дикого поля», явно выходят за пределы нынешнего государства.
Означает ли это то, что для государства Российская Федерация неизбежна территориальная экспансия? Нет! Это означает отсутствие четкого разграничения пределов страны у России и ее некоторых соседей, в первую очередь Украины, Белоруссии и Казахстана. Да и к Прибалтике это относится в достаточной мере. Перечислены государства, непосредственно граничащие с Россией — остальные трогать пока не будем.
Этот тезис не означает территориальных претензий — он означает претензии к попыткам новых постсоветских государств выстроить жизнь так, как будто не было общего исторического прошлого, общей культуры.
Когда власти постсоветских государств действуют так, они тем самым резко принижают свою страну, отдавая приоритет чисто государственным институтам, возникшим всего три десятка лет назад. Государство может быть такой скороспелкой — а страна нет.
Еще в бытность пребывания Крыма в составе Украине неоднократно приходилось слышать тезис, что «Украина – это слабое государство, но сильная страна». «Сила страны» высказывающим такую позицию виделась в том, что, несмотря на государственный бедлам, слабость управления, тем не менее сохраняется связность страны, как-то работают общественные институты и, вообще, как-то можно жить.
В таком рассуждении страна виделась «сильной» в сравнении со слабостью государственных институтов. Но сила страны, позволявшая государству проходить один кризис за другим, была в другом.
В том, что значительная часть граждан Украины в качестве страны видела нечто более широкое, и это видение реализовывала на практике.
Например, термин «заробитчане» применялся в основном к тем жителям Украины, которые место заработка выбирали страны, расположенные западнее Украины. К ездящим работать в Россию это слово практически не применялось. Почему, думаю понятно. Не выглядело это как поездка «за рубеж»: общий язык, почти полное взаимопонимание на уровне культурных практик. Уровень различий мало отличался от разницы между регионами внутри стран.
То есть для многих жителей Украины Россия была другим государством, но не была в полной мере другой страной.
С другим государством были процедуры взаимодействия (пограничный контроль, разрешения на работу), и в этих процедурах могли возникать проблемы. В отношении же со страной все было неформально, и никаких проблем не возникало. Отсюда и тогдашний поток российских туристов в Крым, Одессу и Карпаты. Съездить на выходные в Киев тоже была распространенная практика для москвичей и жителей соседних с Украиной регионов.
Многие российские бизнес-структуры, только начав подниматься и завоевывать рынок, тут же открывали филиалы на Украине; украинский бизнес, может, реже, но тоже действовал аналогичным образом. Ярким примером прозрачности понимания был и общий юмор, на чем активно делал деньги нынешний киевский борец с Россией.
Приведу еще одну цитату из анализируемой статьи:
«В коллективном бессознательном пространственный образ страны является глубоко укорененной частью внутреннего мира человека, вокруг которой фокусируются различные эмоции, переживания, эмоциональные состояния».
Именно Украина как страна достаточно бессознательно, но упорно сопротивлялась интеграции с Западом, куда вели ее киевские государственные институты. В этом смысле майданный госпереворот был не только способом подчинения государством страны, но и насилием над внутренним миром значительной части жителей Украины.
Это насилие, будучи часто успешным, и породило манкуртов со сломленной психикой, сейчас готовых на любые зверства и ожесточение, лишь бы не отдавать себе отчета, что они — жертва.
Что ж, у государства всегда больше ресурсов навязывать свое, чем у страны.
Украина как страна могла быть сильной, только выходя за пределы государства. При этом расширить свое страновое сознание в сторону европейских стран она не может: иные языки, иная культура, отсутствие общей истории и общих цивилизационных кодов для взаимопонимания.
Оказавшись загнанной в жесткие государственные пределы, страна Украина стала очень слабой и была подчинена государством.
Постмайданные власти сумели навязать стране свое видение будущего. Ситуация усугубилась тем, что цели этого государства формировались извне.
Со стороны же России восприятие ее жителями как страны, границы которой не совпадают с государственными, объясняет ситуацию практически полного отсутствия возражений против того, что государство сейчас тратит огромные средства на обустройство новых территорий. Просто эти территории были включены в состав государства — а в стране они уже были, причем никуда и не уходили.
Так же легко собирается благотворительная помощь жителям этих регионов, а многие россияне готовы жертвовать собой, чтобы эта часть страны осталась в нашем государстве. И только небольшое число материально озабоченных продолжает подсчитывать число туалетов без канализации и зданий с печным отоплением.
Наверное, они живут в другой стране, хоть и в общем с нами государстве…
Фото из открытых источников
