Не дождетесь!

ПОЗЫВЫ К ЭМИГРАЦИИ

Смотрю на свой синий паспорт с золотистым потертым малым гербом Украины и надписью «Украiна. Паспорт». Открываю. Все как положено: имя, фамилия, отчество, место рождения — Симферополь, серия паспорта, и, что примечательно, еще одна надпись: «ПАСПОРТ ГРАЖДАНИНА УКРАИНЫ». Это чуть ниже. А выше такая же надпись на украинском.

Значит, я гражданин Украины. И другого гражданства, и другого паспорта у меня нет. Не хотят меня в Панаме или в Англии, и даже в России, кажется, не очень.

Я не депутат, и не министр какой-нибудь, для которых запрет на двойное гражданство вовсе не запрет. Я обычный. Гражданин Украины. Казалось бы, чего мне волноваться? Если гражданин — ты под защитой. Вся бюрократическая машина государства должна меня беречь, пусть не любить, но уж защищать — точно. И не надо меня любить, пусть меня не любит госаппарат, это не обязательно. Я вообще не верю в любовь между людьми и машинами. Это утопия. Повторяю — защищать всеми доступными методами, вселять в меня гордость за великие свершения, позволить удивляться масштабности, ощущать ненавязчивую заботу, и тому подобные чувственные атрибуты государственности.

Однако что-то не сложилось. Не получается у нас — нет, не любовь — взаимокомфортное сосуществование. Компьютерная программа под названием «Украинская власть» вышла из-под контроля. Давно. Вот так, взяла, и оборвала все связи со своими создателями. Живет она автономно в своем виртуальном мире, ездит по свету, что-то там заявляет от моего, в том числе, имени и, самое страшное, — плюет не на всех. Выборочно.

Вот если бы на всех — не так обидно. Ходили бы все в государственных соплях, утирались бы и чувствовали единение. Вот на меня плюет. И на вас, живущих, пока еще, в Автономии. Это легко. Попробуйте сами. Плюньте смачно с 9-го этажа. Замечательно. Невероятный по красоте полет, полная безнаказанность, и даже адреналиновое опьянение.

Особенно, если попал. Вам понравится, я уверен. Ведь человек, на которого плюют ежедневно, должен плюнуть в ответ. Конечно, не вверх. Это бессмысленно, плевать вверх. Ниже — на тех, кто под вами. Вам очень повезло, если под вами кто-то есть. Иначе разовьется некий комплекс вечно оплеванного человека, будете горбиться, хмуриться, и бить бродячих собак. Не очень крупных. Чтоб не укусили. И говорить в прокуренных кухнях, как вы «ого!», и «нас только тронь!», и «нас тут подавляющее большинство!», и «русские, если поднимутся…».

Странно, но никто так не поднялся. Ведь достали, признайтесь, достали «по самое не могу». Просто некуда подниматься. Ну, на митинг. На пикет какой-нибудь. Подпишем заявление, плакат нарисуем. Все. Мы оплеванные, и нам идти некуда. А те, на кого опирается эта самая виртуальная власть, они знают где, когда, и что надо делать. У них программа. И они ее выполняют. Мы смеемся, что их зомбировали, что уровень их интеллекта под большим сомнением, что не так уж их много…

А они делают каждый день шаг. Еще шаг. Шажок. Маленький, или большой, но — каждый день. Статья в газете. Сюжет в новостях. Заявление Гаранта. Еще сюжет. Указ. Митинг. Немногочисленный. Но их показывают.

Ордена. Диссертация. Поляки похвалили. Или эстонцы. Кораблик в Севастополе. Новый учебник истории. Заявление МИДа… Это все в нашу сторону. Ага, плюют. Заметили? Я тоже. И так вдруг захотелось смачно харкнуть на все, по-крупному, и поехать туда, где, по моему разумению, я буду в большинстве, и свысока наблюдать за этой возней, посмеиваться, строить Государство, где слово «перевыборы» звучит странно, а те, кто фашисты, они и есть фашисты, а не герои, и если я гражданин своего государства, то такой же, как и остальные, не хуже, не лучше, а такой же! Вот так, собрать чемоданы, и…

Размечтались! Именно этого от меня и ждут. Я же их проблема. Не знаю, кто этот человек на «5 канале», который сказал, что проблема Украины — это 13 000 000 москалей. И вот если бы от них избавиться… Нет, не подумайте, он не один раз это сказал, случайно попавши в кадр. Его пару дней крутили по телеку. Такого себе прохожего, выразителя мнения тех, кто не оплеванный, тех, кто делает шаги каждый день. И я подумал, что 13 000 000 — это не мало. Ну, правда, не мало же! И пусть эта цифра сомнительна, но те, кто делает шажки в нашу сторону, и программа, которая ими управляет, посчитали уже, может, и списки составили, мечтают, что в спешке, обидевшись, утираясь, побегу я, и все тринадцать миллионов на вокзалы, в аэропорты, сядут в машины…

И уедут. И будет Украине счастье! Да вот только упрямый я с детства. Если мне говорят: «Уезжай!», я ж не уеду. С чего бы это? Если меня пытаются растворить и ассимилировать, я только кристаллизуюсь. Плохо, конечно, что пойти некуда, нет точки сбора, и те вожди, кто по определению «свои», какие-то странно подозрительные, и, кажется, тоже на меня плюют, занимаясь междоусобицами, и пытаются что есть сил стать «официальными русскими». Нет, не теми русскими, которые в атаку или на амбразуру, впереди со знаменем с перебинтованной головой, или в ссылку, а теми, кто на фуршетах речи толкает и пьет за Россию. Да и бес с ними, с речетолкателями. Нас же 13 000 000. И без пафоса, от нас, а не от них зависит, как нам тут жить. Мы же граждане? Граждане. Мы имеем права? Имеем.

И первейшее наше право в том, чтобы быть теми, кто мы есть. Не хрестоматийными жителями Украины, в вышиванках, с удивительным упорством стремящихся в потусторонние «наты-еэсы», лелеющими «эвропейские» ценности, о которых даже близко не имеют представления, а вот такими, думающими, сомневающимися, борющимся за свою культуру, которая, несмотря на многочисленные социологические опросы, менее важна, чем, допустим, колбаса.

Что за чушь? С каких это пор для меня склизкая соевая колбаса важнее Лермонтова?! Может, для тех, кто не входит в эти тринадцать миллионов, важнее. А я не готов умереть за набитый фаршем кусок целлофана. Конечно, за Лермонтова тоже не хочется умирать, но за него я готов жить. Здесь. И терпеть многочисленных местных русских вождей, и отбросить сомнения, личную неприязнь, и быть кирпичиком в общей стене — пусть бьются своими виртуальными головами, мы ведь совершенно реальные, и совершенно конкретные. И нас действительно много.

[u]

[/u]