Что и следовало доказать. Никита Михалков, анонсировавший накануне проката свой фильм «Утомленные солнцем-2» как великий, получил по заслугам. Зарубежные коллеги, оценивавшие в жюри международного Каннского кинофестиваля творения мировой режиссуры, обнесли Никиту Сергеевича наградами. И если критику своих российских коллег режиссер N1 еще может объяснить профессиональной завистью, недружественным отношением, злобной местью неоцененных талантов, неприязнью и прочими человеческими пороками, то пролёт над Каннскими призами удастся списать разве что на непонимание иностранцами значимости заявленной в киноленте темы.
Однако здесь следует заметить, что эта доставшаяся в наследство людям творческих профессий с советских времен привычка — в этом Никита Михалков не исключение — приурочивать создание шедевров, а то и вовсе откровенных заказух к датам и по поводам — крепко подвела известного российского режиссера.
Надежда, что тема фильма окупится в наградах кинофестиваля и аншлагах, себя не оправдала. Не только российский прокат старательно поддерживал претензии Никиты Сергеевича на громкие и продолжительные аплодисменты зрительской аудитории. Наш украинский тоже решил ввязаться в большую киношную игру и тоже не сумел заякорить зрителя.
«Утомленные солнцем» были вполне законченным произведением, и не стоило окроплять святой водой почивших в бозе персонажей ради того, чтобы воплотить их в героев войны. Великая Отечественная настолько бесконечная тема, вместившая в себя невероятное число историй жизни и событий, что вполне может подсказать творческому человеку куда более интересное воплощение, чем наматывание кишок на гусеницы танка. Допускаю, что Никита Михалков не считает режиссера Веру Глаголеву достойной сравнения с собой, но в мастерстве видения войны не в масштабных баталиях, а в событиях личной жизни популярной актрисе не откажешь. И никто лучше питерских коммунистов, потребовавших от Союза кинематографистов России запретить «гражданке Глаголевой» впредь заниматься режиссурой, не сделал этой ленте рекламу: иначе бы ему не прорваться к зрителю из-за леса нескончаемых славословий в адрес «Утомленных солнцем-2».
Непримиримость питерских коммунистов легко объяснима. Советская история трактовала Великую Отечественную как противостояние двух участников: защитников Родины и ее врагов. А в картине Веры Глаголевой зрителю приходится решать, кем — хорошими или плохими — были на самом деле оставшиеся на оккупированных территориях советские женщины, которые по разным жизненным обстоятельствам оказались в одной постели с врагом. У каждой из пяти героинь фильма своя незамысловатая житейская история. Самой старшей из них, осужденных и сосланных на далекий северный остров вместе с родившимися от немцев малыми детьми, пришлось спасать своих законных ребятишек наиболее доступным для женщины способом. Самая юная умудрилась по невинности и неопытности влюбиться в такого же молодого немецкого солдата. Самую непокорную сломили, заставив работать в немецком борделе. Самую красивую скопом изнасиловали, а самую правильную и праведную комсомолку, спасшую советского летчика, вскоре убитого при попытке перейти линию фронта, оклеветала соседка.
Хотя и принято считать, что у войны не женское лицо, но женщинам было тяжелее и больнее не только в боевых условиях. В тылу, где им приходилось быть и бабой, и мужиком, случалось порой труднее и голоднее, чем в окопах. А уж на оккупированной территории, где надо было выжить самой, сохранить детей, стариков, тянуть из себя жилы, чтобы прокормить и не потерять семью, и вовсе тяжко жилось. Могла бы разумная взрослая женщина предложить свое тело врагу, если бы речь не шла о жизни детей? Может быть, и могла, но фильм Веры Глаголевой не о павших и легковесных женщинах, а совсем о других, которым пришлось поступиться самым ходовым и доступным товаром — самой собой. Как ни крути, а страна бросила их на произвол судьбы наедине с врагом, не защитила, не отбила у него, а потом заклеймила и бросила за решетку. Даже случись самой молодой потерпеть до конца войны со своей глупой жаждой любви и влюбиться в немца в мирное послевоенное время, страна и здесь была бы на чеку и не допустила такой порочащей комсомолку связи. А над красивой вполне могли поглумиться и свои, а правильную и принципиальную оклеветать своим даже проще.
Нигде раньше эта тема, зазвучавшая у Веры Глаголевой в полный голос, не предавалась огласке. Считалось, что советские женщины все как одна готовы были умереть, но не отдаться врагу за пайку хлеба. Никто не признавал, что такое — родить от врага — вообще было возможно для гордой советской женщины. Однако такое случалось. Две подобные истории, рассказанные свидетелями тех лет, известны, например, и мне. И окончания жизненных историй этих женщин, которых уже нет в живых, абсолютно не похожи. Одна жила в пригороде Керчи с сестрой и родителями, которые выжили благодаря тому, что в любимых мужчинах у нее был немецкий солдат. В сорок четвертом, во время наступления советских войск, обе сестры познакомились в госпитале с солдатиками, которые после войны приехали и сосватали их. Но кто-то из соседей-доброхотов просветил мужа гулявшей с немцем сестры, когда она была на пятом месяце беременности. Молодой супруг, прошедший всю войну, собрал чемодан и уехал навсегда. Алименты дочери платил исправно, но, несмотря на уговоры родных и знакомых, не хотел ее видеть, перенеся на девочку свое отношение к ее матери.
Другая история куда счастливее. Румынского солдата прельстила необычная красота русской блондинки, которую он подкармливал, поддерживал и, может быть, даже любил. Незадолго до освобождения города она родила дочь, чернявую, до невозможности повторившую лицом того румына. Одному Богу известно, как ей удалось избежать участи тех женщин, о которых рассказала в своей картине Вера Глаголева, — наверное, мир не без добрых людей. Когда после войны в разрушенную почти до основания Керчь стали во множестве направлять специалистов на ее восстановление, в городе появился молодой холостяк, которого кто-то познакомил с приятной блондинкой, правда, имевшей к тому времени пятилетнюю дочь. На слухи, которые ему буквально совали в уши, он внимания не обращал. Женился, растил девочку, ничем не отличая ее от своих родных детей. Они обе боготворили мужа и отца, который ни словом, ни жестом никогда не вспоминал об ошибке молодости своей жены.
Не сомневаюсь, что истории с похожими сюжетами во множестве разбросаны на необъятных просторах бывшего СССР. Немногие из них имеют счастливый конец, потому что оказавшихся в постели с врагом наказывали по всей строгости закона военного времени. И не только в СССР. Во Франции и Голландии «немецким подстилкам» брили головы, голландцы держали вместе с детьми в психиатрических больницах. За чистоту своей расы боролись не хуже фюрера.
Судя по активности питерских коммунистов, напрашивается вывод, что большинство зрителей фильма Веры Глаголевой «Одна война» разделяют их точку зрения. Оно и понятно: осуждать проще, чем понять. Но давайте посмотрим на эту историю под другим углом. Популярная телевизионная передача «Жди меня» то и дело разыскивает в странах бывшего СССР отцов немецких и австрийских выросших детей. И ведущие, и зрители только что слезами не умываются от умиления, когда удается разыскать родных детей (отцы-то уже по старости умерли), а то и законных жен советских солдат, семя которых проросло в побежденных и поверженных женщинах. Я не говорю о чувствах вдов, которых не пощадили подобными историями. Речь о другом. Значит, когда нечаянные дети войны рождались от советских солдат, то это были плоды любви. А когда советские женщины рожали от немцев, то это были плоды распутства. Фильм Веры Глаголевой показывает, что случалось и иначе. И давать оценки прошлому надо осторожно, без пафоса и осуждения. Кто знает, может быть, в вас течет кровь кровного врага солдата-победителя.
с сайта naviny.by
