Крымское Эхо
Библиотека

Мамай

Мамай

Тихо потрескивал курай в костре. Далеко в вышине мерцали звезды, и искры, поднимаемые ветерком, таяли среди них. Нукеры охраны знали, что беклярбек иногда любит побыть в одиночестве, посидеть у костра, пожарить мясо на конце сабли, подумать. Знали, что в такие минуты лучше ему на глаза не попадаться – зарубит. Потому и затаились, окружив курган посреди бескрайней степи. Пофыркивали кони, стрекотали цикады, где-то подвывали степные волки. А Мамай думал.

Молодой энергичный Тохтамыш уже отвоевал всю восточную часть Орды, а он, Мамай, — не потомок Великого Чингисхана и на трон права не имеет. Мухаммед Булак еще юн, и хоть является потомком славного Бату, но влияния не имеет. Да и сам Мамай многого лишился.

Нахлынули воспоминания. Да… Тогда он был молод и силен, красив, смел и предан Бирдибеку. Прекрасная Тулунбек, его жена и любимая дочь Хана Золотой Орды, упросила отца сделать Мамая беклярбеком, отдав ему в руки право Верховного Суда, внешней политики и командования основными силами войска. Бирдибек царствовал, а он, Мамай, правил.

И все было прекрасно, пока хан Кульпа не убил своего брата. Но недолго радовался братоубийца, недолго правил. Мамай отомстил: разбил его войско, убил и Кульпу, и двух его сыновей. Вся Белая Орда была покорена, но он, великий полководец, не был Чингизидом, а значит, и ханом быть не мог. Тогда он и посадил на трон праправнука Бату – Абдуллаха. Но тут взбунтовались другие претенденты на престол. Но он, Мамай, был и сильнее, и умнее, да и энергичнее.

Одиннадцать лет не слезал он с седла, покорил всю степь от Итиля до Крыма, но покоя как не было, так и нет. И Абдуллах начал осознавать свою значимость, стал собирать вокруг себя молодых и решительных воинов, начал тяготиться властью Мамая. Что ж, если забываешь, кому ты обязан, то разговор короток. И однажды нашли Абдуллаха со стрелой в спине.

Убийц не искали. Казнили десяток охраны – и все. На смену строптивому посадили на трон его сына – Мухаммед Булака, которому на тот момент исполнилось всего десять лет. Но мальчик растет, и кто знает, что придет ему в голову…

Мысли теснились, скакали, как резвые жеребята. Вспомнились битвы с Урус-ханом, с Черкес-ханом. Поражение от Каганбек-хана Тюменского… Да, Сарая он лишился, под рукой остались только Крым и Дешт-и-Кыпчак – Половецкая степь; все остальное подобрал под себя Тохтамыш.

А за ним — огромная сила от Арала и Сибири до Азак Дениз, моря Азовского. Да и Тамерлан благоволит к Тохтамышу, знает, что чем больше воюют в Орде, тем ему, Тамерлану, спокойнее. Великий Хромец сам собрал вокруг себя верных воинов, сам из правителя Кешского Улуса стал основателем и правителем своего государства. В Балхе на Курултае его провозгласили Верховным Эмиром Турана. И теперь он, несмотря на то, что не Чингизид, правит самой богатой и многолюдной частью Золотой Орды, да еще присоединив к ней и земли Улуса Джагатаева…

Вот бы и самому стать ханом, основать свою династию! Чем он хуже Тамерлана? Да ничем: и моложе, и сильнее, и род знатный – Кият! А может, не ханом, а князем? Что ж, можно попробовать! Великий Князь Московский – это и надежно, и выгодно…

***

Костер догорал, мясо было съедено, на землю пал предрассветный туман. Мамай поднялся, размял затекшие ноги и тихонько свистнул. Как из-под земли, появился нукер-охранник и склонился в глубоком поклоне.

– Коня мне…

Копыта глухо стучали по земле, и такт им в голове крутились слова кедая Алима, который недавно пел ему о подвигах богатыря Рустама.

 …Власть – девка продажная,
А не жена.
Кто больше заплатит,
С тем и она.

 

Что ж, придется платить. Можно ударами острых сабель… Можно золотом, как это делают генуэзцы… А князь Дмитрий платит за власть и ударами мечей, и деньгами, и хитростью, и преданностью вере своей православной.

Вспомнилось, как отнял он у Дмитрия ярлык на Великое княжение, передал Михаилу Тверскому. Так не смирился Дмитрий, собрал своих вотчинников, данников и охочих князей да бояр, в том числе и литовских, и силой отнял ярлык! После победы прибыл к нему в Орду, не испугался и как сильный получил право на Великое княжение в Москве.

Хорошо Московское Княжество со всех сторон защищено. И торговые пути все через Москву идут. А где торговля, там и богатство. Есть серебро у Дмитрия, есть, чем за власть платить. Вот и митрополит Киприан из Киева к Дмитрию перебрался, хотя Дмитрий и не хотел его видеть у себя, готовил на его место своего духовника Михаила-Митяя, но Киприан силой слова вразумил строптивого князя. Умен старик, знает, где центр мира православного, где корень русский. А это еще одна подпора Дмитрию.

Вспомнилось, как послал он, Мамай, на Москву темника Бегича, дал аж пять туменов. Но не испугался Дмитрий: опять собрал войско и на речке Воже разбил их в пределах Рязанского Княжества, не допустил до своих границ. А до того пограбил его родич Боброк Волынец Казанскую землю, его, Мамаевых, данников.

Да, силен и смел Дмитрий, а значит, нужно его убрать со своего пути. Самому сесть на Московское Княжество. Правда, придется принять Православие… Ну, да это не главное. Ислам только начал приживаться в Орде. Всего сорок лет назад Великий Узбек провозгласил ислам державной религией, приказал выловить и казнить странствующих шаманов-тенгрианцев, освободил мусульман от многих податей, и, наоборот, всех иноверцев заставил платить во много раз больше.

В его, мамаевом, родном городе Солхате возвёл новую мечеть, рядом с медресе, основанном благочестивой Инджерек-хатун, дочерью эмира Кылбуруна. А до того великий Бейбарс, султан мамлюков египетских, через своих доверенных людей построил первую мечеть в Солхате, а может, и во всем Крыму.

***

Близился рассвет; на востоке небо порозовело, звонкий голос азанчи призвал правоверных к утреннему намазу. Спешились, расстелили сааджады-намазлыки, повернулись в сторону Мекки, проверили, что все надлежащие части тела прикрыты, и предались общению с Аллахом…

Молитва была не долгой, всего два раката.

Мамай решил в город не ехать. Приказал направляться в урочище южнее Агармыша, где и остановиться. Жестом подозвал к себе тысячника Булат-бека и тихонько приказал:

– Отправь надежного гонца в Кафу к консулу. Пусть Джаноне дель Боско прибудет ко мне. Говорить будем о продаже Солдайи и прилежащих деревень.

***

Сладкий кусок приходится продавать: Сурож – центр русской торговли. По его, Мамая, «пожеланию», после того, как отняли у генуэзцев Судакскую долину и крепость, Мухаммед-хан выдал ярлыки на право торговли краковским купцам, чтобы разрушить монополию генуэзцев. Тогда же там осели и торговые люди из Львова, Москвы, Дмитрова, Твери. И это было очень выгодно Мамаю. Но казна пуста, генуэзцы требуют возврата долгов, а серебра нет. Частично рассчитался золотом, но и оно не бесконечное, и оно заканчивается… а значит, нужно идти на Москву, которая дань не платит, – но так, чтобы хитрые латиняне помогли ему, и не только деньгами.

У них есть хорошие воины, сильные, умелые. Вот пусть и подумают, как их снарядить, как оплатить их поход. Хотя тяжко им приходится: воюют с венецианцами за Тану, – вот и тут надо подумать, как и с венецианцев воинов получить, еще и золота с серебром. Хорошо, когда двое дерутся. Всегда можно одного поддержать против другого – и не задаром, а потом – наоборот…

Счастливая улыбка скользнула по лицу Мамая, впервые за несколько дней. Ударил палочкой в гонг, и дежурный сотник распластался у ног.

– Приказываю явиться Булат-беку, Мемет Ширину и Кыпчак-бею.

Когда все собрались, Мамай произнес:

– Хазарин Сулейман бен Ефрайм ходил с караваном в Новгород, возвращался через Тверь и Москву. Его зять Беньямин бен Абрахам ходил в Краков, возвращался через Львов и Киев. Я им много дал серебра, охрану через Дешт-и-Кыпчак, и хочу знать, чем дышат Ягайло и Кейстут. Андрей Полоцкий и Дмитрий Брянский отъехали к Дмитрию в Москву, а это сильные и знатные воины. Дмитрий Боброк у князя московского первый советник. И вся Литва смотрит на Москву, ждет, когда она ударит по Орде! Ягайло слаб и с Кейстутом враждует… А нам надо, чтобы он врагом Москвы стал и нашим другом. Что в Москве деется? Говорят, у них святой появился, Сергием прозывается! Очень влиятелен этот человек… Словом, как саблей, разит…

Долго сидели доверенные темники, ели вареную баранину, запивали кумысом. Сидели и думали.

В шатер вошел темник Арапша и втолкнул гонца, прибывшего из Кафы. Сотник упал ниц и прокричал:

– Во имя Аллаха, милостивого и милосердного, Великий Хан, да продлится твой век на сто один год!

– Встань и говори!

Сотник поднялся на колени, сложил руки на груди и, закрыв глаза, начал рассказ.

– Прибыли мы в Кафу. Нас проводили в крепость. Кастелян выслушал твои слова, нас накормили, напоили, велели ждать. На следующий день нас принял сам консул Джаноне дель Боско. И велел передать тебе: «Великий Хан, консулу запрещено покидать крепость, но твое предложение нас заинтересовало. Потому, не гневайся, прибудь сам к нам».

– Что ж, прибудем…

***

Консул Кафы, Джаноне дель Боско, был высоким, худощавым, гибким сорокалетним человеком с бритым лицом, обрамленным красивыми темно-русыми волосами, с длинным носом и всегда полуприкрытыми глазами.

Назначенный на свою должность правлением банка Святого Георгия вместо Джулиано де Кастро, отошедшего в мир иной, он уже полгода как появился в Кафе. Совет Провизоров и Совет Старейшин строго следили за решением наиболее важных общественных проблем. И главное, чтобы деньги, направленные на решение этих проблем, не перекочевали в карманы тех, кто их решал, – массариев – управляющих финансами. Все споры разбирали синдики. А споров было много, и особенно между торговыми людьми, корабельщиками, капитанами наемников…

Богатый город Кафа. Торговля процветает: сукно из Фландрии и Франции, льняные и конопляные ткани из Генуи, серебро, золото из Северной Италии, вино из Южной. Майолика, стеклянные изделия… Из Индии везли шелк, из Китая – ковры, жемчуг, сапфиры, алмазы, бирюзу, «кошачий глаз». Пряности, благовония, оружие, сушеная рыба, пшеница, просо, ячмень, рис, изюм, финики, инжир, чеканная посуда и, самое главное, – рабы! Много рабов из Литвы, Руси, Кавказа… Сотни кораблей ежедневно приходили и отплывали из прекрасной бухты.

И за всем этим следил консул.

Но не только дела города и порта, но и взаимоотношения с ханом, Ширин-беями были в сфере его ответственности. Приходилось следить и за тем, чтобы соблюдались интересы Святой Римской церкви, да и схизматов – греков, руссов, литвинов, армян и их священников не обижали. От них пользы много, да и хорошо иметь под своим контролем тех, кто имеет влияние далеко за пределами Капитанства Готтия.

Известные и богатые купцы-руссы: Василь Капица, Сидор Олферьев, Констянтин Петунов, Кузьма Ковдря, Семен Онтонов, Михайла Саларев, Тимош Весяков, Дмитро Черный, Дементий Силаев, Иван Шиха – имеют свои торговые дворы как в Суроже, Кафе, так и на Москве, в Нижнем Новгороде, Твери, Казани. По три-четыре каравана в год снаряжают на север, да и в Геную корабли направляют. Свою стражу имеют, да такую, что поболее и посильнее Кафинской. С такими дружить выгоднее, да и банку Святого Георгия прибыль и немалая!

А вот Папа Урбан VI издал специальную буллу, в которой предписывал Магистру ордена Доминиканцев назначить специального инквизитора для Руси и Валахии, чтобы любыми средствами искоренять «заблуждения» на всех подвластных католическим монархам землях. В том числе и здесь: в Кафе, Суроже…

Что ж, предписать легко. Как сделать? Тут нужно думать и не спешить. Мамай –прекрасное средство для осуществления планов Рима. Да и торговля будет в руках католиков. А Мамая нужно сначала приобщить к вере истинной, а потом сделать князем московским.

***

Тихо, без приглашения в Зал Совета зашел легат Папы Урбана отец Леонард. Невысокий, еще достаточно молодой, сухощавый блондин. Тонзура недавно выбрита, глаза опущены, в руках четки. Белая туника с черным поясом, черный плащ, скапулярий, капюшон откинут за спину. Неслышным шагом приблизился к консулу.

– Господин консул, вы скоро встречаетесь с Мамаем. Хотелось бы присутствовать при разговоре.

– Что ж, присутствуйте, это богоугодное дело, выгодное и Святой Матери Церкви, и нам, светским властителям. Жду его завтра, к полудню.

– Надеюсь, вы не забыли предписания нашего Святого Отца в отношении схизматов и тем более иноверцев?

– Как можно забыть! Наша задача – направить Мамая на путь истины, заинтересовать его в покровительстве Святой Римской Церкви, разъяснить, что если он станет правителем Москвы и примет святое крещение, то Папа Урбан благословит его королевской короной! Он не только станет полноправным правителем, но и самым богатым монархом в Европе. Да и нам будет открыт прямой путь к богатствам севера, наладится прямой торговый путь с Новгородом, Ганзейским Союзом. Ослабим влияние Венеции, и Тана окончательно войдет в сферу Генуэзского влияния.

– Что ж, вы настоящий преданный сын нашей Церкви и слуга Святого Престола.

***

В полдень в Зале Совета Консул Кафы представители обоих Советов, все шестнадцать синдиков, оба массария, кастелян, пять капитанов наемников, базарный пристав и более десятка самых знатных и богатых купцов-генуэзцев встречали беклярбека и его свиту.

Темник Арапша, Булат-бек, Мемет Ширин, Кыпчак-бей и десяток тысячников в шелковых халатах, сафьяновых сапогах, в высоких колпаках, отороченных дорогими мехами, с богатым оружием вошли в зал. Консул поднялся и пошел навстречу, демонстрируя свое уважение к гостям. Мамая усадили в широкое кресло рядом с креслом консула, свиту разместили на банкетках, покрытых дорогими коврами. Напротив разместилась свита консула.

Переговоры длились недолго, вопреки обычаям: Мамай торопился. Решили, что Солдайя и восемнадцать деревень перейдут Кафе. Когда настало время прощания, Мамай предложил Джаноне дель Боско отдельные вопросы обсудить конфиденциально.

Сопровождающие вышли, а два правителя остались в полутьме огромного зала.

– Великий Хан, я уполномочен тебе сказать, что Святая Римская Церковь желает, чтобы ты занял престол Московский и обратил схизматов в истинную веру. За это Папа Урбан VI благословит тебя королевской короной и примет в лоно Церкви.

– Я мусульманин и не нарушу заповеди Пророка, но если вы мне поможете занять Москву и стать ее правителем, то гарантирую беспошлинную торговлю, и Тану вы получите в подарок. Все в руках Аллаха! Когда буду правителем Руси, тогда поговорим и о королевской короне. А пока мне нужно серебро, нужно золото и сильные фряжские воины. Нужны корабли, чтобы по Дону доставить пехоту и продовольствие поближе к Москве.

– Будь спокоен, Великий Хан, сегодня же галера отплывает в Геную, и к концу лета в Кафе будет сильный отряд отборных пехотинцев, вооруженных и с запасом продовольствия. Будет и флот, кораблей двести, чтобы доставить их куда прикажешь. Как только объявишь поход, получишь и серебро. К сожалению, мы бедны, но для великого дела ничего не пожалеем. Пока прими в дар десять тысяч аспров. Это только первая часть, к началу похода получишь еще три раза по столько же.

Консул хлопнул в ладоши, и два массария внесли по большому кожаному кошелю, туго завязанному витыми шнурами и опечатанному консульской печатью. Мамай взял в каждую руку по кошелю и почувствовал приятную тяжесть, внушающую уверенность в положительном исходе предстоящего похода.

– Не забудь, консул: жду твоих доверенных лиц у себя в Солхате. Нужно оформить сделку по продаже Сурожа и деревень, но серебро должно быть привезено сразу же, и никаких отсрочек.

– Понимаю, Великий Хан. Тебе предстоит победоносный поход, а он требует серебра. Как только зародится новая луна, мои массарии и три синдика прибудут к тебе!

***

Тем же вечером консул и отец Леонард за игрой в шахматы обсуждали дневные события.

– Этот дикарь – наша единственная надежда привести Москву в лоно католической Церкви…

– И взять под контроль все торговые пути в Москву, Тверь, Казань, Новгород, и с Ганзейским Союзом…

– Одно другому не мешает, но нужно опасаться, что, став полноправным князем, он не забудет о нас и нашем участии.

– Не забудет, он заявил в своем узком кругу: «Там, где были православные храмы, там католические ропаты поставлю»! И поставит. Знает, что до Тамерлана далеко, а Тохтамыш рядом, и золото, серебро в Москву через Кафу идут. Есть у нас и верные люди рядом с ним…Чуть что – и …

– Да будет так! Амен!

***

Все лето Мамай собирал войска. Мчались гонцы на Кавказ к ясам и аланам, подтягивались отряды бродников, черкасов, кыпчаков…

В начале месяца сарпа (августа) собрались возле впадения реки Вороны в Дон. Ждали ответа от литовского князя Ягайло. Туда же прибыл кафский флот, на котором подвезли почти три тысячи пехотинцев, в основном, наемников из Италии и Франции; были отряды из Шотландии, Швейцарского Союза и Австрии.

Прибыл Темир Мурза, известнейший воин, с отрядом в три тысячи всадников. Все в кольчужных бронях, вооружены длинными копьями, саблями, тугими луками. Каждый о двух конях. Побывали они и в Иране, воевали вместе с османами, служили Тимуру, а сейчас влились в тумен Арапши. Ждали вестей от Рязанского Князя Олега.

Разъезды рыскали по всей степи – от литовских земель до Итиля. Один перехватил гонцов князя Дмитрия к Тохтамышу. В стычке все гонцы полегли, а найденную грамоту привезли Мамаю.

Толмач-карай Авраам бен Моше долго разбирал тайнопись, потом сообщил, что московский князь обращается к Тохтамышу и просит помощи против неправедного беклярбека, восставшего против Великого Хана – повелителя Белой и Синей Орды, и готового разорить Московское Княжество, которое не признает его власть. Мамай ухмыльнулся. «Ишь, как испугался князь Дмитрий! Тохтамышу поклон бьет… Не успеет помощь получить! Скоро на Москве буду!»

***

…Мамай бежал с остатками своего войска.

Первым погиб прославленный батыр Темир Мурза – Челубей. Пал от копья Пересвета. Воин, прославившийся в сотнях поединков, свалился под ударом монаха.

Но стальная пехота разбила центр московской рати, конники Арапши смяли левый фланг русичей и столкнулись с резервным полком. Вот… вот и все… Но на правом фланге московиты отбили удар Кыпчак-бея и сами зашли в тыл пешцам. Наемники остановились, стали перестраиваться, но в это время в тыл Арапше ударил засадный полк. Конница повернула и растоптала собственных пехотинцев.

Мамай понял, что битва проиграна; не раздумывая, вскочил на коня и в сопровождении личной тысячи бежал с поля боя. Переменчиво военное счастье… Вот вчера он был великий повелитель степи и Крыма, а сейчас – битый неудачник… А кто пойдет за неудачником, да тем более – не чингизидом? Правда, Кыпчак-бею деваться некуда, да и Мемет Ширину тоже. Только Тохтамыш умен и милостив к его, Мамаевым, врагам.

К утру остатки войска собрались у излучины Дона. Осталось меньше трети, полностью погибла пехота, погиб Арапша. Генуэзский флот с запасами продовольствия и оружия еще за сутки до битвы отплыл вниз по реке. Разъезды столкнулись с передовыми отрядами воинов Тохтамыша.

Оставалось два пути: или вернуться в Крым, или идти навстречу опоздавшему Ягайле. Но Ягайло не просто так опоздал – ждал, кто победит, хитер и коварен. Теперь может и добить – и тем самым и с Дмитрием замириться, и Тохтамышу угодить. Так что к литвинам идти нельзя. А вот Рязань можно и пограбить. Заодно и Олегу отомстить — за то, что тайно сносился с Дмитрием, да и самим хоть немного, но поживиться.

Так и решил. Но не успел.

На рассвете внезапно ударили конники Тохтамыша, смяли его полки и чуть не пленили его самого. Выручил резвый конь. Долго скакал по степи, проклиная и Тохтамыша, и Дмитрия, и Кафинского консула, и своего покровителя рода Хабул-хана… Жалкая кучка нукеров, сын Мансур-хан – и все…

Пробирались тихо, костры не жгли. Спешили в Кафу. Вот и Кырылыш – Перекоп, теперь можно и успокоиться. В Солхате есть золото, есть серебро, есть надежда снова стать во главе великого войска. Да и консул Кафы рядом. А с него и спросить можно за то, что мало стальной пехоты прислал! За то, что мало серебра дал! Что флот ушел и оставил их без продовольствия…

***

Джаноне дель Боско и отец Леонард стояли на площадке сторожевой башни Джованни ди Скафа. С моря город был защищен слабо, а вот со стороны суши постарались. Солнце светило в спину и готовилось опуститься в морскую пучину.

– Наш план не удался. Варвара разбили. Дмитрий спас Москву, да и Тохтамыш взял под себя всю и Белую, и Синюю Орды, Кыпчакскую степь и Крым. Теперь нам придется иметь дело с ним. Мамай уже бесполезен. Жаль, что столько серебра потратили на этого неудачника.

– На все воля Божья. Теперь главная задача – стать полезными хану Тохтамышу. Внушить ему, что Мамай все делал на свой страх и риск, а консулы Кафы всегда были добрыми соседями. Да и объяснить ему, что Дмитрий бился с Мамаем не за Тохтамыша, а за свое право быть первым на Руси. Думаю, хан поймет, что пока Москва не залечила раны, ее нужно добить.

– Вчера наши массарии вскрыли сундуки Мамая, которые он оставил на сохранение у хазарина Сулеймана бен Ефрайма, и сосчитали все, что там было. Тридцать тысяч аспров и две тысячи золотых флоринов и дукатов.

– Что ж, думаю, это серебро и золото пригодится достойным сынам Святой Церкви… Ему оно уже не понадобится.

– Завтра галера купца Сулеймана бен Ефрайма отплывает в Египет. На нее и погрузили сундук Мамая, но уже без содержимого, на ней же его ждет капитан арбалетчиков Гвидо ди Капри, а он знает, что делать.

– На все воля Божья! Пойдемте вниз, холодает. И давайте выпьем вина за упокой души язычника, так и не ставшего достойным сыном Святой Римской Церкви… Амен!

Вверху — фрагмент картины В.Маторина «Хан Мамай»

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 5 / 5. Людей оценило: 4

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Маричка

«И прекрасна эта жизнь, что ни говори!» – юбилей Ларисы Рубальской

Вера КОВАЛЕНКО

«Главному Волку» страны Анатолию Папанову – 100 лет!

Оставить комментарий