(ещё один розыгрыш)
Скоро год, как после перевода меня из районного отдела внутренних дел я стал работать старшим оперативным уполномоченным отдела уголовного розыска городского управления милиции. Я быстро подружился с тремя оперативниками, работавшими со мной в одном кабинете. В каждом его углу располагался рабочий стол с телефонным аппаратом. На все четыре телефона номер был один, так как они были запараллелены. Говорить по телефону могли по очереди.
Слева от меня находился стол Михаила, шутника и балагура. Напротив нас сидели два Николая. Им приходилось много времени проводить в районных отделах милиции по оказанию практической помощи работавшим там оперативникам. Мы с Михаилом в основном находились в своём кабинете.
С ним не приходилось скучать, так как каждое утро Михаил начинал с рассказа или нового анекдота, или о том, как прошедшим днём он разыграл кого-либо из сотрудников ГОВД.
Некоторые из них не оказывались в долге перед Михаилом. Однажды его удачно на 1 апреля разыграл всеми уважаемый Иваныч, военный отставник, работавшим вольнонаёмным начальником нашей старенькой телефонной станции. От имени соседей по телефону он сообщил Михаилу, что заливает водой его квартиру.
Примчавшийся домой Михаил никакого потопа не обнаружил. Как он потом заявил, у него от переживаний «поседели волосы во всех местах». Из-за этого его иногда не узнавала жена, которой он вынужден был предъявлять удостоверение личности. Поэтому, с его слов, документ ему приходилось брать с собой на ночь в постель. Узнав, что его так жестоко разыграл Иваныч, Михаил поклялся, что он обязательно на нём отыграется.
***
Прошло много времени, а удобного случая, чтобы расквитаться с Иванычем, не было. Казалось, Михаил смирился со своим проигрышем и давно забыл о мести. Да и ему никто не напоминал, как он ездил домой спасать своё жилище и квартиры соседей от потопа.
Наступила крымская промозглая зима с холодным ветром, от которого не спасала тёплая одежда. В такую погоду было приятно находиться в тёплом помещении и в окно глядеть на спешащих по своим делам людей, втянувших голову в плечи, чтобы сохранить тепло. В кабинете были я и Михаил. Каждый занимался своим делом. Время от времени мы прерывались на перекур, чтобы немного дать отдохнуть уставшей голове. Оба Николая выехали в районные отделы.
Я только что переговорил по своему телефону. Связь была нормальной. Но никто не мог гарантировать, даже сам Иваныч, что из-за старости АТС не даст сбоя в любой момент. Иногда связь прерывалась неожиданно. На работу связи влияли и древние телефонные аппараты. В продаже тогда они никогда не появлялись. Если из областного управления милиции поступали новые телефонные аппараты, то они доставались в первую очередь руководящему составу.
Многие наши аппараты на ремонте у Иваныча побывали не единожды. Некоторые, чтобы не рассыпались на части, были перемотаны изоляционной лентой. Часто аппарат был одного цвета, а телефонная трубка — другого. Иваныч умудрялся из двух-трёх аппаратов, пришедших в негодность, слепить один работающий.
***
Я слышал, как Михаил набрал какой-то номер и начал кричать в трубку: «Алло! Алло! » Стало понятно, что он пытается безрезультатно соединиться с Иванычем. Держа трубку у уха, громко мне жаловался, что не слышит своего любимого друга Иваныча, и, вполне возможно, тот не слышит его. Значит, произошла какая-то серьёзная поломка. Он ещё несколько раз позвонил Иванычу, и не получив ответа, положил трубку.
Вскоре примчался Иваныч, знавший, что такое неработающая связь для оперативников. Бежать к нам Иванычу было далеко, так как АТС находилась на втором этаже в конце длинного коридора. Наш кабинет располагался на первом этаже в торце здания. Тот, кто хотел к нам попасть, должен был пересечь весь двор.
На Иваныче было короткое старинное полупальто, которое тогда называли «москвичкой.» От бега Иваныч раскраснелся. Он сходу бухнулся на стул Михаила. А тот сел за стол, стоящий не напротив его стола, а напротив моего.
Иваныч, отдышавшись, для проверки, как идут гудки, стал звонить в свой кабинет. Вместо длинных гудков раздавались короткие сигналы, свидетельствующие, что линия занята, чего не должно быть, так как в это время в закрытом кабинете Иваныча никого не было. Он убедился, что в соседних кабинетах телефоны работали исправно. Нам посоветовал временно пользоваться телефонами соседей, пока он не установит причину поломки.
Я расстроился не меньше Михаила. Очень неудобно ходить по кабинетам. Иногда во время разговора приходится обращаться к многочисленным документам. Не будешь же их все таскать с собой!
Вскоре Иваныч позвонил Михаилу. Ничего не изменилось. Друг друга они не слышали. Иванычу пришлось к нам прибегать дважды. С его слов, на станции было всё в порядке. Не было никакого замыкания.
***
Третий раз Иваныч примчался без пальто с расстёгнутым воротником рубашки. Лицо его пылало не то от мороза, не то от внутреннего жара. От Иваныча исходил пар. Он сел на стул, обхватил голову руками и стал вслух рассуждать, почему наша линия показывала замыкание.
Михаил, продолжавший сидеть на чужом месте, всё время тяжело вздыхал, выражая глубокое сочувствие своему другу, у которого такая варварски тяжёлая работа. Иваныч, передохнув, взялся вновь крутить диск, набирая в очередной раз номер своего кабинета. В это время он глянул на Михаила и увидел то, чего не ожидал увидеть. Михаил, протянув руку к телефону, осторожно снял телефонную трубку, и также осторожно быстро положил на место. Это было достаточно для того, чтобы гудки были короткими.
Нервы Иваныча не выдержали. Схватив телефон Михаила, он с силой запустил в его сторону. Михаил молниеносно нырнул под стол. Аппарат долетел до края крышки стола, ударился об неё и с грохотом упал на пол, развалившись на несколько частей. Михаил подскочил, собираясь выбежать из кабинета. Но на его пути грозно встал Иваныч с криком: «Сейчас я тебе навсегда замкну твою дурную голову!»
В кабинете было два окна, укреплённых мощными металлическими решётками. Одно расположено напротив стола Михаила, второе — между двумя столами. Михаил быстро подбежал к этому окну, сделал перепуганные глаза, судорожно взъерошил кучерявые волосы и закричал дурным голосом: «Боже мой! Что творится на улице! Ужас!»
Иваныч одним прыжком оказался у окна, рассматривая мирно идущих прохожих с поднятыми воротниками. Михаилу этого времени хватило, чтобы невредимым вылететь пулей из кабинета. Он только успел выкрикнуть: «Один-один. Ничья!»
Когда Иваныч развернулся, Михаила след простыл. Ему ничего не оставалось делать, как чертыхнуться и уже без злости крикнуть в закрытую дверь: «Вот сволочь! Всё-таки обдурил!» Он взял у меня целлофановый пакет. Сложив в него остатки телефонного аппарата, Иваныч покинул кабинет.
***
Вечером Михаил, прихватив кусок варёной колбасы, банку баклажанной икры и баночку бычков в томатном соусе, направился на АТС к Иванычу. Не забыл и бутылку «Столичной.» Через час мне позвонил Михаил и настойчиво пригласил в гости к Иванычу. Рекомендовал взять бутылочку. Я выполнил его просьбу. Когда зашёл в кабинет Иваныча, он, раскрасневшийся и весёлый, как и Михаил, сидел с ним в обнимку. Оба с закрытыми глазами слушали на стареньком проигрывателе песни любимой ими певицы Клавдии Шульженко.
Я немедленно к ним присоединился.
***
Когда утром пришёл на работу, на столе Михаила увидел вполне приличный телефонный аппарат.
