Не ангела ради

Полгода назад у Инги Валерьевны умер муж. Близкая приятельница как-то посетовала: «Взяла бы в молодости ребеночка из детдома…» Она еще не успела досказать, как Инга Валерьевна истерично взвилась: «Нет, не говори мне об этом!» Сколько таких советов выслушала она за свою жизнь, но никогда у них с покойным мужем не было порыва взять на воспитание чужого ребенка. «Вон их гены в подворотне валяются», — отделывалась она привычно от доброжелателей.

Перед глазами всегда стоял пример знакомых, воспитавших приемного сына. Хорошенький мальчишечка, ради которого мать оставила работу, а отец вкалывал за двоих, кормленный лучшим куском, ухоженный, как ребенок с рекламного плаката, вырос в вечно пьяного, разгульного мужика, от которого родителям ни радости, ни поддержки. Пенсионерка Татьяна Григорьевна, милая спокойная женщина, который год прячется от приемного сына за высоким забором частного дома, куда он рвется, чтобы принудить мать продать квартиру и этот построенный после войны на берегу моря дом.

Ласковый, музыкально одаренный от природы мальчуган неожиданно для приемных родителей с возрастом превратился в беспутного пьющего бездельника, наплодившего детей и не имеющего чувства благодарности к людям, вырвавшим его из убогой сиротской жизни. «Стыдно мне говорить, но знали бы вы, как я жалею, что не отдала его в интернат, когда увидела неладное, — сетует женщина. Но ведь это позор какой был бы…»

Признать себя никчемным воспитателем, а приемного ребенком обузой совестно далеко не всем. Валерий не мог иметь детей и честно предупредил Аню, что им придется взять ребенка из детдома. Они и взяли — чудесного мальчика Сашеньку. Бабушка полюбила его безумно, а молодые родители по-прежнему миловались друг другом. Но недолго, потому что когда Сашеньке не исполнилось и двух лет, Валерий встретил в командировке новую любовь, и они с Аней при разводе вернули ребенка, как надоевшую игрушку.

Директор детского дома Христом-Богом упросила женщину, взявшую на воспитание Сашину сестренку, забрать мальчонку. Аня с Валерой сразу же выбросили его из головы и из сердца, а бабушка ездила к Сашеньке до самой своей смерти, и мальчик, и его сестричка звали ее бабой Женей и на похоронах буквально заходились от слез. А Валера и со второй женой, Ирой, взял на воспитание девочку, но тоже вскоре закуролесил, оставил семью, но, правда, Ира не дала ему вернуть ребенка и сама растит дочь.

Как ненужную вещь сдали назад сына Никита с Леной. Они так показно страдали от того, что не могут иметь детей, что кто-то на работе посоветовал им взять приемного, якобы Бог щедр к таким людям и дает им своего ребенка. Они взяли полуторагодовалого мальчика, но он их не устроил: требовал много внимания, был слабеньким, болезненным, плаксивым. Они часто сбрасывали его на руки прабабушки, привязавшейся к мальчику, и ребенок наотрез отказывался возвращаться от нее к родителям.

Никита с Леной только радовались этому, тем более что между ними начались нелады, они затеяли развод, и ребенок оказался никому не нужным. В день, когда мальчика возвращали в дом ребенка, на прабабушку было страшно смотреть. А Никита с Леной переплюнули это и никогда о приемном сыне не вспоминают.

В последнее время истории с возвращением приемных детей стали обыденностью. Заповедь «Не обидь сироту и вдову» перестала работать. Люди, ставшие опекунами или родителями, довольно быстро начинают понимать, что приемные детки не пупсики: у них энурез, они дурно воспитаны, не приучены к дому, то и дело дают себя знать гены. Те же, кто берет чужих детей в семью, по наивности воспринимают их как очень своих, потому что нашли в них внешнюю схожесть с собой и начинают заново их «рожать», не отдавая себе отчета в том, что они были и останутся детьми той матери, что их родила.

И хранят генетическую память о ней, судя по частым просьбам приемных детей в передаче «Жди меня» отыскать биологических родителей, вопреки народной мудрости «не та мать, что родила, а та, что воспитала». Сироты, несмотря на малый возраст, успевают многое повидать, пережить, рано повзрослеть и при «колхозном» интернатовском воспитании часто не вписываются в стандарт иллюзий приемных родителей и опекунов.

Причины, побуждающие людей принимать чужого ребенка в семью, самые разные. Кто-то не воплотил в молодости мечту о родительстве, кто-то заскучал, вырастив родных детей, кто-то пережил потерю своего ребенка, у кого-то распалась семья, и они решаются взять ангела себе на радость.

Иной раз берут ребенка в семью на эмоциональной волне. Насмотрятся телепередач, увидят счастливые приемные семьи, ласково обвивающие мамину-папину шею детские ручонки, побывают в интернате, наплачутся, видя, с какой надеждой смотрят на них недетским взглядом малыши, услышат сработанную по госзаказу социальную рекламу или увидят в интернете фотографии ищущих родителей детей и поддаются впечатлениям.

Но усыновители и опекуны толком не знают, кого они берут в семью. Общение с детьми быстротечно и скомкано, времени, чтобы установить контакт и иметь представление о ребенке, у приемных мам-пап нет – они дольше занимаются собиранием справок. Да и дети, прошедшие выучку в домах ребенка и интернатах зачастую оказываются великими артистами и на голубом гладу «включают» «хорошего ребенка», показывая себя с лучшей стороны.

Будущие родители не знакомы с особенностями детей-сирот даже если вырастили десятерых собственных. Люди искреннее верят, что высшего образования и материнского опыта или инстинкта им вполне достаточно, чтобы наладить контакт с ребенком и влюбить его в себя. И чаще всего ошибаются.

Василий Сергеевич и Лариса Васильевна взяли на воспитание сироту из интерната, когда сын поступил в институт. На грудничка не решились – выбрали собиравшуюся в первый класс Полину. «Вся наша родительская практика насмарку: у девочки оказался железный характер, недетская хватка, взрослая практичность и стремление делать всё наперекор, — рассказывает приемный отец. – Помучились мы с женой здорово, бывало, и плакали, сын ругал нас, одно время даже не приезжал домой.

Мы и по-хорошему, и наказывали дочку, и лаской, и строгостью приручали – на людях ангел, с нами – зверенок, бывало, и обратно в интернат убегала, где у нее подружки закадычные оставались. Но когда к Полине стали приходить одноклассницы, а мы с радостью их принимали, угощали, без дела и стука не входили к ним в комнату, не читали нотаций и не лезли в душу, девочки с завистью стали говорить дочке, какие мы у нее клевые.

И знаете, она постепенно изменила к нам отношение, стала более чуткой, внимательной, начала крутиться возле жены на кухне, со мной на рыбалку бегать, с братом постаралась подружиться. Сейчас заканчивает 11-й класс, хочет, как и сын наш, стать врачом. А ведь бывали моменты, когда мы думали, что всё, вернем и не заплачем».

Педагоги, работающие в учреждениях для сирот, уверяют, для знакомства с ребенком требуется никак не меньше полугода и психологическая подготовка приемных родителей. А для этого идеально бы подошла гостевая семья, куда бы выбранные для усыновления дети могли приходить на выходные, жить на каникулах, гулять, разговаривать, чтобы ни взрослые, ни дети не оказались потом разочарованными друг в друге.

Обоюдная неготовность к совместному проживанию — основная причина, из-за которой отказываются от приемных и взятых под опеку детей. Семьи не готовы к детдомовскому ребенку, выросшему по другим законам и в иных условиях, а дети не знают правил семейного общежития. В интернате или детском доме у них всех забот поспать и поесть, прав полно, а обязанностей никаких, государство заботится, фонды благотворительные помогают, волонтеры сюсюкаются.

Взаимное непонимание накапливается, надежды не оправдываются. Ребенок, взятый для скрепления брака, замены одиночества или потому, что семье полагается иметь детей, оказывается обузой и его, кто, стыдясь, а кто и с облегчением возвращают на государевы харчи. Общественное мнение таких горе-родителей не жалует, их жестоко и беспощадно осуждают. Вот и Валерий переехал в другой город, потому что соседи показывали его как экспонат безнравственности. И Никита с Леной сменили место работы, где им помогали, чем могли, и соглашались занять малыша, когда его больным не с кем было оставить дома.

Но сироту жалко вдвойне. Интернат или детский дом, пусть трижды образцово-показательный, набитый игрушками, вещами и продуктами – место ужасающей деградации ребенка. Особенно для детей, живших прежде в семьях. Почти все дети, попавшие в сиротский дом с семейным багажом знаний и навыков, привязанностью к родителям, достаточным для своего возраста интеллектом за год-два превращаются в озлобленных, лживых, эгоистичных иждивенцев, не желающих убирать за собой постель, стирать носки-колготки, насыпать сахар в чай, потому что есть уборщицы, прачки, повара.

Исследования медиков и психологов показали: месяц пребывания ребенка в сиротском учреждении тормозит его развитие на три. Дальнейшее пребывание лишь увеличивает отставание. Заторможенность в интеллектуальном и психологическом развитии наблюдается даже у тех детей, которые до приюта были совершенно здоровыми и развивались с опережением сверстников.

Не без причины в западных странах более полувека назад отказались от сиротских заведений, и если ребенка по каким-то причинам забирают из родной семьи, то сразу же передают в приемную, чтобы он не выпадал из семейной атмосферы. Но не в абы какую – приемных родителей специально готовят, хотя ребенок может пробыть у них всего несколько месяцев.

У нас же отдают навсегда или до совершеннолетия, полагаясь на то, что каждый взрослый в душе родитель. Но как показывает практика, так случается далеко не всегда, и ребенок, как товар с браком, возвращается «изготовителю», оставляя в его душе зарубку на всю жизнь, озлобленность и чувство ущербности. Как складываются судьбы таких детей, взятых и выброшенных за порог, рассказывать никому не надо – это витрина общественного неблагополучия.