Крым: общественный организм и его политическая форма

Илья КОНОНОВ

Современное положение Крыма является проблемным. Это ощущают жители полуострова. Это ощущение присутствует и в рефлексии украинских и российских интеллектуалов и политических деятелей. К сожалению, ощущение проблемности не привело к их глубокой научной отрефлексированности за пределами Крымского полуострова. Скорее, можно наблюдать даже обратное: интеллектуальный анализ в последнее время все чаще подчиняется манипулятивным целям. В силу острой политической важности данной проблематики изучение местного сообщества Крыма и системы его отношений с украинским национальным организмом является чрезвычайно актуальным.

Нельзя найти удовлетворительного решения для прикладных проблем, не решив связанные с ними фундаментальные проблемы. Одной из них является атрибутирование Крыма в территориальной структуре Украины. Является ли Крым регионом Украины? Как он включается в региональную систему Украины? От ответа на эти вопросы зависит и решение вопроса об автономном устройстве Крыма. Почему полуостров должен иметь автономный статус в составе унитарного государства?

При движении по намеченной траектории я буду опираться на работы социологов, политологов, историков и философов, которые занимались крымской проблематикой, на крымскую прессу и на личные интервью, которые взял у крымских экспертов. Все интервью были проведены мной с октября по декабрь 2008 г. При цитировании я буду называть фамилию и инициалы эксперта, его социальный статус, а также указывать дату интервью. При повторном цитировании одного и того же интервью буду ограничиваться указанием фамилии и имени респондента.

Сейчас Автономная республика Крым живет по Конституции 1998 г. Первая её статья гласит: «Автономная республика Крым является неотъемлемой составной частью Украины и в пределах полномочий, определенных Конституцией Украины, решает вопросы, отнесенные к её ведению». Самая большая самостоятельность этого документа, наверное, закреплена в 10 статье. Тут говорится о защите и развитии украинского, русского и крымско-татарского языков, а также языков этнических меньшинств. О русском языке сказано: «В Автономной республике Крым русский язык как язык большинства населения и приемлемый для межнационального общения используется во всех сферах общественной жизни».

Верховная Рада Украины приняла Закон «Об утверждении Конституции АР Крым» 23 декабря 1998 г. По мнению крымского историка Игоря Евтюшкина, это знаменовало завершение становления крымской автономии[1, с.80]. Автономия полуострова в её нынешнем виде стала результатом ряда компромиссов между крымской, украинской и российской политическими элитами. Эти компромиссы, одновременно, связаны с определенными социальными травмами местного крымского сообщества. Так, десятилетний юбилей нынешней Конституции Крыма заставляет вспомнить проект автономии, закрепленный в Конституции 6 мая 1992 г. Этот проект завершился фактически катастрофой.

В этом году крымчане будут отмечать и другую дату – 55 лет пребывания в составе Украины. 19 февраля 1954 г. Крымская область РСФСР была передана в состав УССР. Сейчас этот акт оброс легендами. Их активно используют в манипулятивных целях. Представители русского движения в Крыму часто оценивают акт 1954 г. прямо-таки в апокалипсических тонах. Например, Александр Мащенко показательно назвал свою статью «Русские: отступать некуда, позади Черное море». В ней есть такие слова: «Что действительно произошло в феврале – апреле 1954 года, крымчане поняли только много лет спустя, когда от «безграничного доверия» между нашими некогда братскими народами не осталось и следа. Именно тогда выяснилось, что парадный жест Никиты Хрущева исковеркал судьбы миллионов людей»[2, с.6].

Украинским аналитикам полезно зафиксировать, что в крымском обществе есть «проблема 1954 года». Она осознается даже самыми законопослушными гражданами Украины, проживающими в Крыму. Действия властей в 1954 г. были осмыслены как несправедливые в силу того, что никто не поинтересовался мнением самих крымчан. Очень информированный крымский политолог, бывший секретарь по идеологии Крымского ОК КПСС Александр Форманчук говорит, что нет никаких документов, свидетельствовавших о том, что какая-либо инициатива исходила от крымского руководства. «После войны возникла идея развития садов и виноградников. Необходимо было обводнение. Принималось во внимание удобство коммуникаций. Хрущев на основе экспертных оценок начал склоняться к тому, что Крыму целесообразно быть в составе Украины. Тема 300-летия воссоединения Украины и России подтолкнула решение. Но именно Хрущев инициировал его». Крымский политолог продолжает: «Нет документов, что Хрущев давал какие-то письменные распоряжения. На основе его устных распоряжений были подготовлены решения Верховных Советов СССР, РСФСР, УССР. Только когда состоялся февральский акт 1954 года, по Крыму организовали его обсуждения. До этого ничего не было. Затем началась кампания легитимизации. Обсуждения с последующим одобрением проходили во всех трудовых коллективах полуострова» (10.10.2008 г.). Тогдашние события нанесли социальную травму территориальному сообществу, которая является фактором внутренней жизни Крыма. Травмы нельзя осуждать. Они нуждаются в социальной терапии, а не в порицании. Но, вместе с тем, социальная травма и юридическая легитимность – вещи разные.

Самая глубокая и самая осмысленная травма крымского сообщества связана с депортациями крымских татар, немцев, греков, армян и болгар. Фактически у каждого крымского татарина депортация оставила след в биографии. Чем старше человек, тем страшнее этот след. В Алуштинской мечети я взял интервью у 70 летнего Муззафара Меджитовича Даглы. Он – член совета мечети, председатель ревизионной комиссии. «Помню, как во время депортации родители вышли из дому и закрыли его на ключ, чтобы больше никогда сюда не вернуться. 18 суток людей везли в товарных вагонах. Умерших просто выбрасывали на остановках. Мой старший брат по крышам вагонов бегал к паровозу, чтобы набрать воды и принести умирающим. В вагоне её делили ложками. В Узбекистане нас разместили в землянках, предоставив семье земляной топчан. Начался тиф. Многие умирали. Обессилившие люди рыли мелкие могилы. До сих пор не могу забыть, как шакалы вытаскивали мертвецов из могил и ели. Потом только белые погребальные простыни валялись на кладбище» (11.10.2008 г.). Студентка философского факультета Таврического национального университета им. В. И. Вернадского (специальность «Политология», 5 курс) Зера Абдуллаевна Сейтаблаева говорит: «Крымские татары, когда знакомятся, то спрашивают: — Откуда родители и где жили в ссылке? – Как будто родственники встретятся, когда жили в одной местности» (18.12.2008 г.).

Непонимание киевскими чиновниками крымской реальности приводит к усугублению этих социальных травм. Одним из последних событий, проблематизирующих положение жителей Крыма, стало решение Национального совета по телевидению и радиовещанию с 1 ноября запретить трансляцию российских телеканалов в кабельных сетях Украины. Своеобразным символом прошедшей осени в Крыму стала фотография человека, монтирующего на стене дома спутниковую тарелку, размещенная газетой «Первая крымская» с надписью «Крымчане устанавливают связь с космосом» (24 – 30 октября 2008 г, №41). Другая крымская газета в это же время сообщала о митингах на площади перед Верховным Советом Крыма, на которые собирались сотни активистов партии «Союз», Русского блока, Русской общины Крыма и других русских организаций. На плакатах митингующих были такие лозунги: «Телевидение Украины не должно быть только оранжевого цвета!», «Крыму – русский язык!», «Крым – за союз с Россией!».»Один из лидеров «Русского блока» Олег Родивилов заявил, что решение Нацсовета «…показывают скорее отношение центральной власти к русскоязычному населению»[3, с.2].

Не менее бурную реакцию на полуострове вызвал Приказ №461 министра образования и науки Украины Ивана Вакарчука, требующий перевода преподавания ряда предметов сначала в двуязычный режим, а затем – исключительно на украинский язык. В перечень попали математика, география, история Украины. Крымская газета «Эхо» передала мнение севастопольских педагогов об этом приказе, который они расценили как «уничтожение русской филологии в городе, где 90 процентов населения считают русский своим родным языком. <…> Даже во время немецкой оккупации население Севастополя и Крыма сохраняло русскую речь, которую может потерять благодаря “нынешним усилиям независимой Украины»»[4, с.2].

С момента получения Украиной независимости Крым для Киева также представляет проблему. Это автономия в составе унитарного государства. Отсюда постоянные поползновения свести автономию Крыма до положения обычной области. Это единственная часть Украины, где в этнической структуре населения преобладают русские. Согласно данным Всеукраинской переписи в 2001 г. на полуострове проживало 2млн.33 тыс. чел. Удельный вес основных этнических групп был таким: русские – 58,3%, украинцы – 24,3%, крымские татары – 12%, белорусы – 1,4%. Остальные этнические группы не набирали и 1% в этнической структуре Крыма.[5].

Русскость Крыма не вписывается в официальную культурную политику. Поэтому постоянно между Автономной республикой Крым и официальным Киевом возникают недоразумения

После августовской войны в Грузии тема Крыма вышла на первый план в украинских СМИ. Принятие депутатами Верховного Совета Крыма заявления в поддержку Абхазии и Южной Осетии в Киеве было оценено как мятеж[6, с.5].

Вопрос об автономии Крыма в 2008 г. неоднократно использовался маргинальными политическими силами Украины для поднятия своего рейтинга. 27 июня 19 съезд Всеукраинского объединения «Свобода» обратился к Президенту и Верховной Раде Украины с требованием отменить автономию Крыма и специальный статус города Севастополя. 1 сентября Олег Тягнибок и глава Крымской организации ВО «Свобода» Эдуард Леонов провели в УНИАН пресс-конференцию с однозначным названием «Автономия Крыма – угроза национальной безопасности Украины». Она завершилась истерическими лозунгами: «Враг у ворот!», «Сегодня для всех очевидно, что каждый, кто отстаивает автономный статус Крыма, является агентом влияния Москвы!»[7]. Во всех областях началась возня с угрозами провести всеукраинский референдум и отнять у Крыма автономию. Но всю осень и начало зимы у крымской прессы был повод поминать Олега Тягнибока. Подспудно эта пропагандистская кампания для значительного числа крымчан подтверждала их худшие опасения, связанные с Украиной.

Высшие должностные лица РФ не выдвигают прямых территориальных претензий к Украине. Но современная российская элита использует Крым как её болевую точку. В составе российской элиты есть достаточно высокопоставленные деятели, которые специализируются на крымском вопросе. Например, Юрий Лужков публично советовал РФ не продлевать Большой договор с Украиной. Он писал: «Последствиями, вытекающими из выхода России из Договора, является признание проблемы Крыма и Севастополя, требующее обсуждения, а затем и справедливого, в интересах России, решения на основе международного права и тех базисных документов, которые принимались в СССР по статусу Крыма и Севастополя и которые были беззаконно перечеркнуты в период особо острого либерального обострения политики. В конце концов, то, что Крым хочет домой, в Россию, не является секретом ни для одного политика, социолога или просто честно мыслящего человека» [8]. Оставлю без комментариев стилистические особенности документа. Скажу только, что в этом случае политик все решает без самих крымчан. У моих крымских экспертов такие высказывания не встречали понимания. Милана Николко, кандидат философских наук, доцент кафедры политических наук и социологии Таврического национального университета им. В. И. Вернадского говорит: «Одно дело русскость в культуре и совсем другое – присоединение к России» (17.12.2008 г.).

В российском экспертном сообществе Наталья Нарочницкая специализируется на поиске юридических аргументов, доказывающих неправомерность передачи если не всего Крыма, то хотя бы Севастополя в состав Украины. В связи с проблемой продления Большого договора в августе 2008 г. она высказалась следующим образом: «До ратификации этого договора не было никаких юридических актов, обосновавших сегодняшний статус-кво полуострова. Договор, не взяв с Украины никаких обязательств не вступать во враждебные союзы, как бы снял вопросы о границе. Но есть документы, признающие незаконной передачу Крыма Украине в 1954 году». Н. Нарочницкая ссылается на постановление Верховного Совета России от 21 мая 1992 года и на указ президиума Верховного Совета РСФСР от 29 октября 1948 года о выводе Севастополя из Крымской области. «Во время работы комиссии по статусу Севастополя в 1993 году мы запрашивали в архиве Верховного Совета, что происходило с этим указом, когда Крым передавался Украине. И получили буквально следующий ответ: «При передаче Крыма Украине указ 1948 года отменен не был». Именно поэтому Верховный Совет 9 июля 1993 года принял указ о статусе Севастополя, в котором признается, что город не является частью Крыма. Об этих документах в Москве не вспоминали только по доброте душевной, рассчитывая на союзнические отношения с Украиной. Но теперь, очевидно, молчать уже больше не будут»[9]. Эксперт поступает не совсем честно. Официальные документы СССР, закреплявшие административное деление страны, относили Севастополь в состав Украины. Референдумы и голосования, в которых крымчане участвовали в составе граждан Украины, являются не менее важным юридическим аргументом в пользу нынешней принадлежности полуострова. Но об этом чуть дальше.

Возникает стойкое ощущение, что Крым выступает пространством политической игры, в которой противники на самом деле подыгрывают друг другу. Как для русских националистов в Крыму нужен Олег Тягнибок, так и для Юрия Лужкова нужен Борис Тарасюк. Первую часть симфонии сыграл Олег Тягнибок, а дальше пошла партия Русского блока, «Союза» и организации, назвавшейся Народным фронтом «Севастополь-Крым-Россия». По поводу последней СБУ еще осенью заявила, что она получает финансирование из России в размере 500 тыс долл. в год. Против нее в Генпрокуратуре заведено уголовное дело, связанное с посягательством на территориальную целостность Украины. И.о. главы СБУ Валентин Наливайченко даже сказал, что деятельность организации «Севастополь – Крым – Россия» запрещена на территории Украины[10, с.3]. Однако 12 ноября в Симферополе Окружной административный суд приступил к рассмотрению иска координатора Народного фронта «Севастополь – Крым – Россия» Валерия Подъячего об отмене Конституции АР Крым 1998 г. и принятии Декларации о воссоединении Крыма с Россией[11].

Все в этой политической игре ссылаются на исторический опыт. К нему и следует обратиться.

В Крыму в ХХ в. накоплен уникальный политический опыт, полезный для всей Украины, а по ряду параметров имеющий мировое значение. Начну с того, что именно в Крыму 20 января 1991 г. был проведен первый в тогдашнем СССР референдум об определении его статуса. За восстановление в Крыму автономной республики высказались 1,5 млн. крымчан или 93,2% от принявших участие в голосовании[12, с.100]. Таким образом, крымская автономия получила высокую степень легитимности.

Подготовкой к референдуму в то время руководил Крымский обком КПСС, возглавляемый Николаем Багровым. Он видит несколько причин, толкавших крымское сообщество и, прежде всего, крымскую управленческую элиту к переопределению положения Крыма, который в то время был областью в составе УССР. Во-первых, это было связано с процессом суверенизации Украины, возрастанием значения украинского национализма в жизни страны, что вызывало тревогу у большинства русских в Крыму. Катализатором выступил Закон УССР «О языках». Во-вторых, к переопределению статуса толкало и национальное движение крымских татар [12, с.93 — 94].

В этот период открыто начал обсуждаться вопрос о самопределении Крыма между Украиной и Россией. По заказу крымских властей группой экономистов был проведен анализ его связей с обеими в то время еще республиками Советского Союза. Николай Багров об этом исследовании пишет так: «Результаты проведенного исследования, когда для анализа были взяты в динамике 504 показателя, интегрированные в 28 факторов, разбитых на 4 группы по степени важности, показали, что Крыму выгоднее быть с Украиной»[12, с.104].

Поиск Крымом своего места в меняющемся мире привел к интенсивному осмыслению на полуострове своего прошлого, к попыткам определить крымскую идентичность. Новую актуальность приобрели опыты государственности в Крыму на протяжении XX века. Так, в период гражданской войны в Крыму дважды провозглашались советские республики, которые формально были самостоятельными, но, по словам крымского исследователя Игоря Евтюшкина, согласно секретному протоколу заседания Политбюро РКП(б), должны были действовать на правах губисполкомов и подчиняться ВЦИК РСФСР [13, с.80]. Особый интерес в плане отношений Крыма с Украиной представляет опыт провозглашения первой советской республики в Крыму 19 марта 1918 г. Она была создана в рамках Таврической губернии, которая кроме Крыма включала также три уезда материковой Украины. УНР заявляла претензии только на материковую Украину, так как руководствовалась этническим принципом определения границ государства. С этой точки зрения в состав УНР должны были войти земли, где украинцы составляли большинство [13, с.80].

Первая советская республика в Крыму просуществовала всего месяц. После оккупации Украины и Крыма немецкими войсками по условиям Брест-Литовского договора на полуострове появилось краевое правительство, возглавляемое царским генералом Сулейманом Сулькевичем [14]. С этим правительством связан первый опыт самопределения Крыма между Украиной и Россией. Руководитель Крыма симпатизировал белому движению и не желал входить в состав Украины. Павел Скоропадский же был убежден, что Крым – это часть Украины. Фактором убеждения послужила экономическая блокада Крыма со стороны Украинского государства. Осенью 1918 г. была достигнута договоренность о вхождении Крыма в состав Украины на правах территориальной автономии. Это многозначительный прецедент, который в современной полемике практически не обсуждается.

Николай Багров в уже цитированной книге привел интересный документ, опубликованный 3 октября 1918 г. в газете «Таврический голос». Это обращение представителей земских и городских самоуправлений Крыма к Председателю Совета министров Украинского правительства. В нем в частности говорилось: «…Мы сознаем, что в экономическом отношении Крым не может жить самостоятельной жизнью. Он нуждается в широких рынках сбыта для своих продуктов, добываемых и перерабатываемых на Украине и, вообще, за пределами Крыма (так в документе – И.К.). Однако, высказываясь за соединение Крыма с Украиной, мы не можем не указать на необходимость сохранить за Крымом автономных прав. Главнейшими народностями Крыма являются великороссы, татары и немцы. Украинцев в Крыму немного. И простое включение Крыма наравне с другими частями Украины в Украинское государство не соответствовало бы желанию большинства населения. При объединении Крыма с Украиной население Крыма должно получить гарантию свободы своего национального самоопределения и самостоятельного внутреннего самоуправления. Такой гарантией является автономное устройство края»[12, с.289 — 290]. Данный текст можно считать архетипическим. Выраженная в нем позиция в Крыму будет воспроизводится во время кризисных ситуаций

Дискуссии о модели автономии приводили к раздвоению точек зрения среди крымских интеллектуалов. Крымские татары устойчиво продуцировали модель национальной автономии, все остальные – модель территориальной автономии. Попутно замечу, что странным образом большинство современных украинских юристов почему-то именно национальную автономию считают «нормальной». В истории Крыма ХХ века в разных вариантах реализовывался принцип территориальной автономии, но, тем не менее, в реальной политике обязательно приходилось учитывать интересы крымских татар. Более того, именно крымско-татарский фактор придавал автономии Крыма специфику. Таким образом, в реальном государственном строительстве приходилось достигать компромисса между двумя моделями автономии в Крыму.

После окончания гражданской войны Крым входит в состав РСФСР. Республика по Конституции 1921 г. утверждалась как территориальная автономия. В ней прямо говорилось: «Крымская Советская Социалистическая Республика, утверждая равенство и право на свободное развитие всех национальностей Крыма, отменяет все существовавшие ранее национальные и национально-религиозные привилегии и ограничения» [13, с.75]. Крымский обком РКП (б) отказывает крымским татарам в создании параллельных национальных профсоюзных, спортивных, молодежных организаций и телеграфа. Но в Крымской АССР были созданы национальные районы и даже национальные сельсоветы. В 1930 г. из 16 районов 5 были татарскими, 1 украинским, 1 еврейским, 1 немецким и 8 смешанными [13, с.76].. Как считает Николай Багров в 30-е годы была достигнута относительная этническая стабильность на полуострове, нарушенная в результате Второй мировой войны [12, с.107]. Первыми из Крыма были депортированы в августе 1941 г. ок. 50 тыс немцев. В 1944г. были осуществлены массовые депортации крымских татар, армян, греков и болгар. В 1945 г. была ликвидирована Крымская АССР. Крым стал областью в составе РСФСР. 19 февраля 1954 Крымская область была передана в состав УССР.

Весь этот опыт, включающий и смену политических форм, и даже смену государственной принадлежности, учитывали крымские политики и интеллектуалы, разрабатывая модель автономии. К этому следует добавить опыт крымских татар. Целый народ пережил депортацию, сохранил свою идентичность, вырастил высокоразвитую интеллигенцию, выразившую его интересы, и снова вернулся на историческую родину. Наверное, с этим опытом можно сравнить только исторический опыт еврейского народа.

Однако в начале 1990-х годов отношения между славянскими и татарскими интеллектуалами в Крыму складывались очень сложно. Александр Форманчук, который был одним из разработчиков проекта крымской автономии, прямо говорит: «Нужно было перехватить инициативу у крымских татар»(10.102008 г.). В связи с эти следует сказать, что крымские татары еще в 1987 г. провели Первое Всесоюзное совещание инициативных групп и в июне делегировали своих представителей для предполагавшейся встречи с Михаилом Горбачевым. С ними встретился тогдашний заместитель Председателя Верховного Совета СССР П. Демичев. Крымско-татарская делегация не получила никаких конкретных обещаний относительно своих основных требований: возвращения крымско-татарского народа на историческую родину и восстановления крымско-татарской государственности. 6 июля 1987 г. группа из 120 крымских татар провела демонстрацию на Красной площади под лозунгами «Верните крымских татар на Родину», «Восстановите декрет В. И. Ленина, Крымскую АССР!» В течение 23 – 25 июля на Красной площади митинговали уже около 800 человек. После этих событий Политбюро ЦК КПСС принимает решение о создании Государственной комиссии по крымско-татарскому вопросу. Её возглавил тогдашний Председатель Президиума Верховного Совета СССР Андрей Громыко. Комиссия работала год и опубликовала выводы, сводившиеся к тому, что «для образования Крымской автономии нет оснований» [1, с.96].. Умер Куртмеметович Чабанов, депутат Алуштинского городского совета, начальник отдела межнациональных отношений Алуштинского горисполкома говорит, что эти выводы «подлили бензина в тлеющий костер». По его словам, на тот момент в Крыму уже проживало около 10 тысяч крымских татар. Но после этих выводов их не прописывали, не брали детей в садики. Иногда возвращавшихся просто вывозили за пределы Украины (09.10.2008 г.).

Крымский историк Игорь Евтюшкин пишет, что только конфликты в Нагорном Карабахе и Ферганской области Узбекистана заставили руководство СССР пересмотреть свою позицию по крымско-татарскому вопросу. В июле 1989 г. начала работать Государственная комиссия по проблемам советских немцев и крымско-татарского народа, которую возглавлял памятный по событиям ГКЧП Г. Янаев. В ноябре того же года комиссия сделала вывод, что права крымских татар не могут быть восстановлены без восстановления Крымской АССР в составе УССР. В Крыму предполагалось создать территориальную, а не национальную автономию[1, с.83 — 84].. Уже после этого решения инициативу начал проявлять и Крымский обком КПСС. Руководителей крымско-татарского движения это решение не устраивало. Татары не принимали участия в референдуме по восстановлению автономии. Началась долгая полоса конфронтации, когда вырисовалась возможность развития крымского общества по сегрегационной модели, предполагавшей, что на одной территории формируется два параллельных социальных организма.

Изменение позиции советского руководства по вопросу о восстановлении автономии Крыма было связано с подготовкой нового союзного договора. Поскольку союзные республики взяли курс на суверенизацию и все больше проявляли строптивость, то у М. Горбачева и его окружения возникла идея опереться на автономные республики. Предполагалось, чтобы они также стали субъектами нового союзного договора. Николай Багров пишет, что он ставил перед партийным руководством вопрос о прямом участии Крыма в выработке нового союзного договора. Иван Плющ вспоминает, что встретил в Ново-Огарево Николая Багрова, который, по его мнению, «вел себя как равноценный субъект, а не как руководитель автономии, которая входит в состав Украинской ССР» [Цит.по:1, с.93].. Николай Багров в свою очередь подтверждает, что у него была цель добиться для Крыма статуса участника союзного договора. С его точки зрения, «осознание Крыма как частицы большой Родины в определенной мере отодвигало на второй план вопрос о том, принадлежит ли Крым России или Украине»[12, с.149].

Если отвлечься от всех интриг, без которых нет реальной политики, то в сказанном Николаем Багровым о Крыме есть огромная доля правды. Крым не был простой областью в составе Украинской ССР. Такой областью и не мог быть полуостров, совмещавший функции непотопляемого авианосца, летней резиденции руководства СССР, всесоюзной здравницы и всесоюзного винного погреба. Крым в советское время не стал и не мог стать провинцией Украины. Он во многом был органом советского центра.

Милана Николко считает, что именно в то время были заложены многие крымские традиции. «Регион привык быть дотационным. Мы – баловни!». Она продолжает: «Я долго размышляла, насколько в Крыму сохранилась советскость. Пришла к выводу, что крымская региональная идентичность – это советская идентичность. Пророссийскость и прокоммунистичность – отсюда. В России видят продолжение Советского Союза»(17.12.2008 г.).

На короткий миг после распада СССР в крымском сообществе возникло то, что можно назвать собственным проектом общественного развития. Основой крымской экономики планировалось сделать, кроме рекреационного, финансовый сектор и международные перевозки. Николай Багров вел дело к созданию подлинной государственности Крыма в рамках Украины. В августе 1991 г. была принята Декларация «О государственном суверенитете Крыма». Там было записано, что носителем суверенитета и источником государственности является народ Крыма и от его имени может выступать только Верховный Совет. Утверждалось стремление построить правовое демократическое государство в составе Украины. Закреплялось положение, что территория республики не может быть изменена без её согласия. Это положение прямо предполагало вырисовавшуюся проблему Севастополя. В этом документе также провозглашалось исключительное право собственности народа Крыма на землю, недра и экономический и научно-технический потенциал, созданный на полуострове. Милана Николко говорит, что «Багровым создавался конструкт – крымчанин»(17.12.2008 г.). Это означает, что для жителей полуострова, независимо от этнической принадлежности, главной в личном самоопределении становится крымская идентичность. Символическим выражением общей крымской идентичности стали флаг (авторы А. Мальгин и В. Трусов), герб (Г. Ефетов, А. Мальгин, В. Трусов, В. Ягупов) и гимн (композитор А. Караманов).

Однако реальная история не была такой идилличной. В 1992 г. в Крыму возникла сложнейшая кризисная ситуация. С одной стороны, она была связана с кризисом в отношениях Украины и России по поводу Черноморского флота. С другой стороны, в самом Крыму недовольными были все. Республиканское движение Крыма начало требовать проведения нового референдума в Крыму. Начался сбор подписей за его проведение. Предполагалось, что таким образом Крым удастся отторгнуть от Украины и передать в состав Российской Федерации. Николай Багров пишет: «Так рождался новый миф о чудодейственном рецепте, о том, что все проблемы могут быть решены одноразовым механическим актом перехода Крыма из лона одного государства в другое» [12, с.220].

С этого года начался перманентный кризис внутри крымской элиты. Этот кризис привел к поражению в 1994 г. во время выборов президента Крыма Николая Багрова. Победил популист Юрий Мешков. Его правление закончилось отменой Конституции Крыма и ликвидацией поста президент на полуострове. Конституция 1998 г. закрепила нынешний статус Крыма.

Подводя итоги можно сказать, что история Крыма ХХ века отличается и от истории Украины, и от истории России, хотя и связана с ними. Предшествующая история тем более. Поиски политической формы общественной жизни на полуострове постоянно толкали Крым к поиску автономии. Без определенной степени самостоятельности Крым начинал стагнировать, теряя необходимые импульсы развития.

Важную роль в жизни любого человеческого сообщества играют повседневные процедуры самоидентификации его членов. В частности, серьезную роль в этом играют практики самописания. В связи с этим я просил своих крымских экспертов рассказать о своем территориальном сообществе. Перед Николаем Николаевичем Кузьминым, кандидатом философских наук, доцентом кафедры гуманитарных и экономических дисциплин Экономико-правового факультета Одесской национальной юридической академии (г. Симферополь) ставлю вопрос «Есть ли крымское общество?». Он на него отвечает сразу и с готовностью. «С точки зрения наличия общих проблем общество есть. С точки же зрения консенсуса об их решении – практически нет. Согласие существует только на самом общем уровне. Наподобие призыва жить дружно. Крымское общество – конгломерат дискриминированных. Крымские татары, само собой, так себя чувствуют, для пророссийских русских пребывание Крыма в составе Украины представляется несправедливым. Украинцы? Их практически не видно. Но если украинец решит отдать ребенка в украинскую школу, то ему нужно будет ездить на другой конец города. Русские говорят в свою очередь, что в Крыму нет русских школ, так как существующие не работают по программам Российской федерации. Многие не хотят сталкиваться с украинским языком. Вместе с тем, в ментальном типе крымчанина, независимо от этнической принадлежности, сосуществуют две несовместимые установки: мы лучшие и нас обижают. Вот и получается, что три самые большие этнические группы имеют комплекс неполноценности. Позитивной программы идентичности у них нет»(10.10.2008 г). Николай Кузьмин считает, что крымское общество во многом живет советскими проблемами: «Поэтому улицы Либкнехта или Маркса в Симферополе смотрятся органичнее, чем, скажем, улица Губернаторская. Ведь всякая преемственность с дореволюционными традициями у нас разрушена»(10.10.2008 г.).

Андрей Васильевич Клименко, главный редактор газеты «Большая Ялта», так передает свое восприятие специфики Крыма: «Крым долго был в составе средиземноморской цивилизационной системы. Был её воротами, через которые шли зерно и рабы. Россия вырвала его из этого контекста. Полуостров стал военной крепостью. Это продолжалось и при Советском Союзе. После войны для иностранцев все закрыли. Кроме Ялты. Даже Евпатория из-за Центра космического слежения была закрыта. Это формировало у населения особый менталитет. Дальше двигаться некуда. Тупик. К тому же, понять менталитет населения можно, если вспомнить, как формировался его нынешний состав. После гибели огромной массы славянского населения в годы военных действий и фашистской оккупации, после депортации татар, армян, греков встав вопрос о новом заселении Крыма. Было несколько волн переселений. Переселяли по разнарядке. Но кого присылали? Далеко не лучших. Тех, кто был не нужен на родине. Еще один источник пополнения крымского населения – отставники. Это предрасполагало к развитию в такой среде ностальгии по СССР, вообще по прошлому». По поводу попыток представить Крым потенциальной горячей точкой или мятежной провинцией он говорит следующее: «Можно ли эту среду назвать конфликтной? В условиях паралича власти на полуостров возвращаются 270 тыс. депортированных жителей. И что? Были массовые стычки? Нет! Может быть, только несколько частных инцидентов. Так что, это говорит о конфликтности или о толерантности?»(08.10.2008 г.).

Нарративы, которыми пользуются крымчане, во многом совпадают. Их разделяют как интеллектуалы, так и простые жители. Наталья Леонидовна Теплякова, студентка Алуштинского филиала Луганского национального университета им. Тараса Шевченко говорит: «Крымчанин – специфическое существо. В нем все смешалось. Речь русская. Насильственное насаждение украинской мовы вызывает протест. Раньше любили Лесю Украинку, украинские песни пели. А сейчас закрыла полочку с украинскими книгами. Добились от нас отвращения!» (09.10.2008 г.).

Мои респонденты отмечают, что крымское территориальное сообщество прошло путь от сегрегационной модели развития к относительной консолидации. Умер Чабанов о начале 1990-х годов вспоминает так: «Я воспитывался в духе интернационализма. У нас в классе были представители десятка национальностей. Только приехав в Крым, я столкнулся с настоящим национализмом. Местное население зомбировали антитатарскими лозунгами»(09.10.2008 г.). Про нынешние межэтнические отношения он говорит совсем иначе: «Межнациональной напряженности нет. Все это враки. Это используется политиками, чтобы решить свои вопросы. Крымские татары как хозяева относятся к Крыму. Ведь никто из нас отсюда уже не уедет. Даже русские говорят, что теперь в Крыму будет порядок» (09.10.2008 г.). Милана Николко тоже отмечает: «В последнее время снизилась межнациональная напряженность. Ситуация с самозахватами земли стабилизировалась»»(17.12.2008 г.).

Зера Сейтаблаева говорит о межнациональных отношениях в Крыму: «На бытовом уровне нет конфликтности между славянским населением и крымскими татарами. Но после каких-то резонансных событий в Симферополе начинаешь чувствовать, что к тебе, как к крымской татарке, начинают относиться по-особому. Патриотические, национальные чувства у людей – самое уязвимое место. Тут преобладают эмоции» (18.12.2008 г.). Вместе с тем, улучшение межнациональных отношений стимулирует процесс ассимиляции крымских татар: «Молодежь забывает свой язык. Разговаривают на русском языке. Идет ассимиляция»»(18.12.2008 г.).

Все это позволяет заключить, что крымское территориальное сообщество вполне жизнеспособно. Его уже не разорвут межэтнические противоречия. В целом крымчане отличаются от жителей других украинских земель. Они не бросаются к гостю, хотя дружелюбны и корректны. Видимо, сказывается привычка к постоянному потоку приезжих, к постоянному калейдоскопу лиц. У них нет уверенности, что встреча может иметь продолжение. Но о Крыме, несмотря на все это, говорят сразу и охотно, как вроде бы ожидали этого вопроса. В большинстве случаев я не встречался с противопоставление Крыма Украине. Скорее заметно ожидание понимания специфики Крыма со стороны Украины. Татьяна Александровна Гучакова, первый заместитель главного редактора газеты «Большая Ялта» выразилась так: «Нельзя делать насильственных движений. Киев не должен доказывать, что Крым украинский, а вкладывать в него деньги»(08.10.2008 г.).

Конечно, взаимодействие Симферополя и Киева зависит от обеих сторон. Мои респонденты отмечали, что крымская элита далеко не всегда оказывается на высоте в этом взаимодействии. Милана Николко говорит: «Элита не разрабатывает модель коммуникации с Киевом. Скорее с Москвой. В отношениях с Киевом скорее отстаивают свои интересы»(17.12.2008 г.). Николай Кузьмин еще категоричнее: «Крым – не субъект, а объект, который используют. Крым не родил элиты. Те, кто так себя называют, делают бабки и деградируют на глазах»(10.10.2008 г.). Эти выводы подтверждаются специальными исследованиями. Социолог А. Зоткин пришел к заключению, что крымская элита отличается от элитных групп других украинских регионов. Она не участвовала в борьбе за места в центральной власти, замыкая свои интересы Крымом. Он пишет: «…В Крыму за неполные десять лет трижды сменился высший эшелон управления. Можно увидеть, что властная элита Крыма за довольно короткий срок перешла от одной модели воспроизводства (циркуляции) к другой, по сути, противоположной (репродукции, закрытому самовоспроизводству)»[15, с.182].Общий вывод делается такой: «…Крымская властная элита все ещё не разработала собственные эффективные механизмы управления. Отсюда следует вывод, что Украинское государство пока не имеет по-настоящему эффективного и надежного института региональной власти в Крыму, а имеет только ряд проблем относительно его совершенствования» [15, с.183]. Соглашаясь с общей оценкой процессов внутри элитных групп Крыма, не могу разделить пафос последнего вывода. Вина лежит не только на крымской элите. Киев в свою очередь сделал все, чтобы её маргинализировать. Милана Николко говорит: «В середине 90-х годов была попытка Киева навязать отношения с позиции силы. Конституция 98 года практически автономию нивелировала. С приходом к власти Ющенко никак не могут наладиться отношения «центр – регион»(17.12.2008 г.).

В качестве общего вывода хочу заметить, что поискам модели развития Крыма в дальнейшем может помешать неправильное его атрибутирование как региона. Это на настоящий момент, как следует из всего предшествующего, является общим местом в дискурсе крымских авторов. По моему мнению, Крым – это маленькая страна, примыкающая к Украине и связанная с ней. Страной его в географическом отношении делают ландшафтное разнообразие и комплексность, отделенность от материка. В социальном отношении в страну его превращает особая история и геополитическое положение. История Крыма неоднократно прерывалась. Менялось население. Но даже после значительных миграционных вливаний крымское сообщество начинало искать возможности для автономного развития. Это ярко проявляется в настоящий момент. Осознание необходимости автономного статуса объединяет всех крымчан, несмотря на неконсолидированность крымского сообщества и слабость элитных групп. Само положение Крыма продуцирует соответствующие «объективные мыслительные формы». В силу этого для обозначения Крыма в его отношениях с Украиной больше подойдет не термин «регион», а немецкое слово «хинтерланд» (Hinterland). Крым органично существует в составе Украины как автономная республика. Это следует подчеркнуть особо. Территориальная автономия Крыма обусловлена его спецификой как хинтерланда Украины. Автономия должна только наполняться реальным содержанием, что требует значительных умений, как от украинских, так и от крымских политиков. Но только на этом пути можно гармонизировать отношения Украины и Крыма. А эта гармония даст дополнительные импульсы развития для обоих.

1. Евтюшкин И. В. Автономизация Крыма и распад политической системы СССР // Ученые записки Таврического национального университета им. В. И. Вернадского. – Т. 19 (58), №3. Политические науки. – Симферополь, 2006. – С. 79 – 98.
2. Мащенко А. Русские: отступать некуда, позади Черное море // Крымское время, 2008, 9 октября. – С.6.
3. Кокорина А. Не закроют нам каналы Нацсовета генералы! // Крымское время, 2008, 25 октября. – С.1 — 2.
4. В школах Севастополя на украинский переведут даже физкультуру и уроки труда // Эхо, 2008, 2 октября. – С.2.
5. http://www.ukrcensus.gov.ua/results/general/nationality/crimea/
6. Светлова В. Мятежный Крым // Киевские ведомости, 2008, 19 сентября. – С.5.
7. УНІАН: Автономія Криму – загроза національній безпеці України // http://www.tiahnybok.info/diyalnist_podiya/dokument004670.html
8. Лужков Ю. Россия. Украина. НАТО. Крым // http://www.izvestia.ru/comment/article3114624/index.html
9. http://www.narochnitskaia.ru/cgi-bin/main.cgi?item=1r250r080829130528
10. СБУ: «Севастополь – Крым – Россию» финансирует Москва // Первая крымская., 2008, 17 – 23 октября. – С.3.
11. http://www.rosbalt.com.ua/2008/11/12/541059.html
12. Багров Н. В. Крым: время надежд и тревог. – Б.М., б.г., — 381 с.
13. Евтюшкин И. В. К вопросу о крымской модели региональной автономии// Ученые записки Таврического национального университета им. В. И. Вернадского. – Т. 18 (57), №1. Политические науки. – Симферополь, 2005. – С.71 – 82.
14. Шарафутдинов Д., Гришин Я. Российский генерал Сулейман Сулькевич // http://www.archive.gov.tatarstan.ru/magazine/go/anonimous/main/?path=mg:/numbers/1999_1_2/06/06_2/
15. Зоткин А. Институт региональной власти на примере Автономной республики Крым // Социология: теория, методы, маркетинг. – 2003. — №4. – С.175 – 184.