В стране идет предвыборная кампания со всей ее суетой. А мы решили пойти другим путем и предложить вам интервью с человеком, который смотрит на происходящее «из глубины древнего мира и средних веков». Наш собеседник — кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафедрой истории древнего мира и средних веков Таврического национального университета, руководитель мангупской археологической экспедиции Александр ГЕРЦЕН.
— Для меня очевидно: чтобы Украина в ее нынешних границах и с ее нынешним населением могла дальше существовать и развиваться, правящие политики должны прекратить попытки «перепрограммировать» граждан, «переустановить» им сознание. Эта операция возможна с «железом», а перепрограммирование людей, да еще в рамках концепции, которая отражает устремления лишь половины населения, естественно, вызывает массовые протесты. Причем, что интересно, нынешние украинские «патриоты» действуют совершенно по-большевистски. Те, придя к власти в 1917 году, тоже были очень недовольны человеческим материалом, который им достался, и тоже принялись создавать нового человека: «кто не с нами, тот против нас», «если враг не сдается, его уничтожают».
На мой взгляд, государство должно перестать играть роль «руководящей и направляющей силы» и стать своеобразным наемным менеджером, исполняющим свои обязанности в интересах гражданского общества. Только в этом случае у Украины есть будущее. Прибегая к библейским образам, можно сказать, что потоп уже начался, а мы вместо того, чтобы строить ковчег, никак не можем поделиться на «чистых и нечистых».
— История, в том числе и библейская, учит только тому, что ничему не учит. Или в ней все-таки можно отыскать какие-то «рецепты» для сегодняшнего дня?
— К сожалению, нынешние «вершители судеб» относятся к прошлому исключительно пренебрежительно. По-видимому, они считают себя творцами будущего и поэтому прошлое их интересует постольку, поскольку оно может оправдать их текущие действия. История настолько многопланова, что часто позволяет объяснять одни и те же события с прямо противоположных точек зрения.
Знаете, есть такое выражение: врет, как очевидец. Эта особенность человеческого сознания много раз обыгрывалась в той же детективной литературе — когда два свидетеля одного и того же происшествия давали абсолютно разные показания. Так вот, политики брали и берут из истории только то, что им выгодно, и интерпретируют историю только так, как им выгодно. Мы с вами сегодня видим, как из одних и тех же материалов, из одних и тех же кубиков выстраивается совершенно иная историческая модель, которая внедряется в сознание граждан через государственные органы и прежде всего через систему образования. «Несвидома» часть старшего поколения, черт с ней, скоро вымрет, а молодежь будет наша, — примерно так, по-видимому, рассуждают те, кто проводит нынешнюю гуманитарную политику Украины.
— Иосиф Бродский когда-то говорил, что политиков, которые будут управлять государством, нужно выбирать не на основе их предвыборных программ, а на основе прочитанных ими книг…
— У Владимира Высоцкого есть похожая песня: «Если путь прорубая отцовским мечом, ты соленые слезы на ус намотал, если в жарком бою испытал, что почем, — значит, нужные книги ты в детстве читал!» Кстати, у того же Высоцкого есть еще одно потрясающее стихотворение, в котором он сравнивает историю с минным полем: «В минном поле прошлого копаться лучше без ошибок, потому что на минном поле ошибаться просто абсолютно ни к чему…» И дальше: «Спит земля спокойно под цветами, но когда находят мины в ней, их берут умелыми руками и взрывают дальше от людей». У нас, увы, эти мины взрывают прямо среди людей. Ну а что касается экзамена по истории для кандидатов в президенты или депутаты, то у меня сразу возникает вопрос, а кто будет экзаменатором? Знаете, честно говоря, я бы историкам этого не доверил.
— Вопрос к вам как к университетскому преподавателю. Испокон веков старшие поколения критикуют младшие: дескать, они хуже, ленивее и т.д. Вспомним хотя бы лермонтовское: «Печально я гляжу на ваше поколенье…» А как вы смотрите на нынешнее поколение? Каким вам видится его грядущее? Лучше или хуже оно поколений семидесятых-восьмидесятых-девяностых?
— Вот вы процитировали Лермонтова, а я вам в ответ напомню один из самых древних дошедших до нас письменных древнеегипетских документов: «Времена стали хуже, и дети не слушаются родителей». Конфликт отцов и детей — абсолютно естественное состояние общества.
— Я примерно такого ответа и ожидал, поэтому, с вашего позволения, конкретизирую свой вопрос. Говорят, в последние годы у нас очень сильно упал уровень образования, особенно школьного. Так ли это?
— Конечно, он понизился, это абсолютно точно. Но я при этом ни за что не скажу, что нынешние студенты хуже тех, что учились 10-20-30 лет назад. Просто нынешние — другие. Но другими они стали именно в силу тех процессов, которые происходят на Украине в последние двадцать лет. Образование не может быть прекрасным в обществе, где все идет наперекосяк. И еще, нынешние студенты — не только другие, но и разные. Курс на курс не приходится, это зависит от множества самых разных факторов. Скажем, от того, сколько на том или ином курсе случайных людей. В советское время были так называемые «позвоночные». Сейчас такие «персонажи» тоже есть, только немного изменились источники их поступления в университет. И вот если количество таких людей превышает на курсе некую критическую массу, то там очень трудно работать.
— Как вы относитесь к новой системе поступления в вузы на основе так называемого внешнего независимого оценивания?
— Украина слизала эту модель у Запада, но сделала это, к сожалению, на уровне человекообразных обезьян — бездумно. Да, там существует система тестов, но, тем не менее, крупные западные университеты имеют право самостоятельно отбирать студентов. Исключить производителей продукции из процесса отбора — это очень большая ошибка. При этом само введение новой системы было мотивировано оскорбительным для высшей школы образом: мол, она полностью коррумпирована, все преподаватели — махровые взяточники, а вступительная кампания — абсолютно «взяткоёмкое» мероприятие, где «снимают урожай». Да, явление имеет место, но оно имеет место везде и прежде всего в высших эшелонах власти! Но о себе, любимых, политики этого не говорят. Коррупция -явление вертикальное, и если она есть, то в нее втягивается огромное количество людей сверху донизу, во всех отраслях, в том числе и в системе ВНО. Просто там она приняла другую форму.
— У нас очень любят хвастаться тем, что наше традиционное, назовем его условно советским, образование лучше западного. Так ли это? Ведь рейтинги лучших вузов или списки нобелевских лауреатов говорят об обратном…
— В Советском Союзе действительно была научная элита, потому что на нее был государственный заказ. Для того, чтобы наука развивалась, в нее надо вкладывать деньги. Это исключительно доходная отрасль, прибыль от нее превосходит и торговлю оружием, и наркотиками вместе взятыми, но прибыль получается не столь быстро. Зато она становится достоянием человечества, а не горстки нуворишей. Чем сильна западная и прежде всего американская система образования? Деньгами!
С одной стороны, в США, как когда-то в СССР, двигателем научно-технического прогресса является военно-промышленный комплекс. С другой, там очень много средств дают в науку частные меценаты. А у нас, увы, нет ни ВПК, ни частных меценатов. Один пример. Недавно наш бывший соотечественник, археолог Александр Лесков, а ныне профессор университета Пенсильвании, назвал мне сумму субсидирования этого вуза — так вот, она больше, чем годовой бюджет всего Симферополя!
Во время одного из его визитов в Крым вместе с ним приезжал скромный, абсолютно ничем внешне не выделяющийся пожилой человек. Мы все вместе ездили по пещерным городам, и Лесков мне говорит: «Смотри, это наш благодетель, он нам каждый год выделяет по несколько миллионов долларов». Я не знаю, кто из наших олигархов дал хоть один миллион на научные исследования.
Хотя, вы знаете, называть этих людей олигархами — значит, делать им комплимент. Они не олигархи, а плутократы (от греческого «плутос» — богатство), т. е. пользующиеся своим влиянием только благодаря своему внезапно сколоченному богатству. Олигархом еще нужно стать, а для этого прошло слишком мало времени. Олигархия — это достаточно сбалансированная, респектабельная система с устоявшимися связями и принципами. В сложившейся олигархии должна существовать развитая финансовая система, высокоэффективная промышленность, политическая солидарность, обеспечивающая устойчивость государства.
— Коль уж мы заговорили о деньгах. Вы много лет руководите Мангупской археологической экспедицией. Насколько сложно сегодня находить источники для ее финансирования?
— Знаете, по сравнению с другими мы находимся не в худшем положении. Все-таки многие люди понимают, что Мангуп — это явление феноменальное. Тут я прежде всего должен назвать Рескомитет по охране культурного наследия. Кроме того, некоторую поддержку нам оказывает Бахчисарайский историко-культурный заповедник. В общем, не буду жаловаться.
— По роду своей профессии вы имеете дело почти с вечностью. Что бы вы пожелали крымчанам в новом году с высоты (или из глубины) изученных вами лет?
— Я недавно обратил внимание на один из предвыборных билбордов, на котором было написано: «Людям нужна новая власть». Так вот, людям власть не нужна! Это власти нужны люди — а людям нужна свобода для того, чтобы максимально реализовать свои возможности и потребности. И я хотел бы пожелать крымчанам именно этой свободы — свободы в выборе возможностей самореализации при помощи и поддержки такого государства, которое было бы достойно людей.
