Жив ты или помер, главное, чтоб в номер матерьял успел ты передать

ВОЕННЫЕ КОРРЕСПОНДЕНТЫ В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ
И СПЕЦИАЛЬНОЙ ВОЕННОЙ ОПЕРАЦИИ НА УКРАИНЕ

Начну с цитаты.

«Каждое утро обходишь каналы военкоров. Многих – не только этих, уже выросло целое поколение местных донецких военкоров, уже и новая смена подросла в России. Но именно они освещали Русскую весну, Донбасскую войну с первых дней, дружили с Захарченко, знали всех легендарных полевых командиров, и прочая, прочая.
Пегов, Коц, Поддубный, Стешин, Сладков.
В который раз вся разумная страна ждёт их слова, их весточки. И что хочу сказать, может вы не знаете. В девяти случаях из десяти они вовсе не обязаны лезть под пули, заходить с штурмовыми группами в ещё не взятые города, дворы, здания. То есть, если б они этого не сделали бы, с них бы никто не спросил. Зарплата была бы точно та же.
Но они делают это из раза в раз, из года в год.
Это невероятные люди, я всех их знаю. Их всех надо если не в школе, то на филфаках проходить на отдельном спецкурсе «Военкор: как стать героем». Тем более, что почти все они — пишущие: Пегов отличный поэт, Стешин — рассказчик, Сладков, скажем так, мемуарист.
Привет им, поклон, благодарение».

Офицеры и ополченцы русской журналистики

Это слова Захара Прилепина. Он сам – не только один из больших современных русских писателей и один из перспективных современных русских политиков, но и совершенно выдающийся военный корреспондент, солдат, воевавший в Чечне и на Донбассе. Его документальный роман «Некоторые не попадут в ад» и сборник рассказов «Ополченский романс» принадлежат к этому роду журналистской литературы и точно станут классикой. Уже стали. А еще у Прилепина есть великолепная, сверхактуальная книга публицистики «Взвод. Офицеры и ополченцы русской литературы».

Сегодня, в дни специальной военной операции на Украине, военный корреспондент – не только главная специализация в журналистике, но и одна из главных, одна из важнейших профессий в стране в целом. От военных корреспондентов мы узнаем настоящую, окопную правду войны, узнаем о ее героях и антигероях, о подвигах и преступлениях, о самопожертвовании и предательстве.

Слава богу, в этой профессии у нас есть образцы, на которые можно равняться.

Образцы, равных которым нет больше ни у кого в мире. Это совершенно точно. Их дала нам Великая Отечественная война, с которой часто сравнивают нынешнюю специальную военную операцию. Аналогия здесь, конечно, не полная. С не меньшим основанием мы можем, например, сравнивать СВО с войной Гражданской.

Но и от Отечественной в спецоперации тоже немало – прежде всего, то обстоятельство, что воюем мы, конечно, не с Украиной, а с пресловутым коллективным Западом. Украина в этой истории – всего лишь… запущенный из Вашингтона дрон. При этом киевские войска вооружены не только американским, французским и немецким оружием, но и уходящей своими корнями в Германию периода Третьего рейха националистической идеологией.

«Герои» Бандера и Шухевич, которым слава на сегодняшней Украине, – прямые пособники Гитлера. И их современные последователи из «Азова», «Кракена», «Батальона имени Номана Челебиджихана» (экстремистские, террористические, запрещенные в РФ группировки — ред.) — тоже прямые пособники не только Байдена, но и Гитлера.

Штык и перо, перо и штык

Однако вернемся от их «героев» к нашим.

Великая Отечественная война дала нам выдающиеся образцы военной журналистики в исполнении Михаила Шолохова, Константина Симонова, Ильи Эренбурга, Евгения Халдея, Бориса Полевого, Александра Твардовского, Евгения Долматовского, Леонида Леонова и многих-многих других.

Она же дала нам, кстати говоря, и выдающиеся образцы художественной литературы, которая естественным образом вырастала из журналистской работы на фронте.

Всего один пример. Из Шолохова. Его знаменитый рассказ «Наука ненависти» написан для газеты «Правда» и там же впервые опубликован 22 июня 1942 года. То же самое касается другого, еще более известного рассказа классика «Судьба человека», с той разницей, что он был написан уже после войны и опубликован в «Правде» в двух номерах – 31 декабря 1956-го и 1 января 1957 года – такое тогда было новогоднее чтиво у нашего народа вместо «голубых огоньков» с пугачевыми и галкиными.

На второй день после начала Великой Отечественной Шолохов телеграфировал в Москву:

«Наркому обороны Тимошенко. Дорогой товарищ Тимошенко. Прошу зачислить в фонд обороны СССР присужденную мне Сталинскую премию… (Ленинскую раньше отдал на строительство школы в станице Каргинской. — Прим. Авт.) По Вашему зову в любой момент готов стать в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии и до последней капли крови защищать социалистическую Родину и великое дело Ленина-Сталина».
Подпись: «Полковой комиссар запаса РККА, писатель Михаил Шолохов».

Выполняя задания редакции, Шолохов служил на Западном, Южном, Юго-Западном, Сталинградском, Третьем Белорусском фронтах. Получил тяжелую контузию. Награжден боевыми медалями «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией». Его рассказ «Судьба человека» и главы из романа «Они сражались за Родину» — лучшее из того, что написано о войне.

Жаль, роман не успел закончить. Или, точнее, не захотел сохранить в том виде, в котором закончил. Камин в шолоховском доме в Вешенской — немой тому свидетель. В его чреве, по рассказу младшего сына писателя Михаила, сгорела рукопись романа.

Помните Владимира Владимировича? Другого – Маяковского. Он просил к штыку приравнять перо. Но бывает, литераторам приходится поступать и наоборот: брать вместо пера в руки настоящее оружие. В Вешенской, в доме-музее Шолохова, среди экспонатов – не только рукописи его книг, но и оружие — маузер и ППШ, с которыми писатель и военкор прошел всю войну.

Русская литература о Великой Отечественной – лучшее, что написано о войне в истории человечества. Это касается и военкорской литературы Михаила Шолохова, Константина Симонова, Бориса Полевого, Александра Твардовского и лейтенантской прозы Юрия Бондарева, Виктора Некрасова, Василя Быкова, Григория Бакланова, Бориса Васильева, Константина Воробьева, Вячеслава Кондратьева, Виктора Курочкина.

Никто, никогда и нигде так о войне не написал. Увы, в годы перестройки, ускорения и нового мышления эта литература была незаслуженно, преступно оболгана и оклеветана и от того до сих пор так до конца и не оценена. Однако она у нас есть, и вместе с ней есть образцы, на которые ориентируется нынешнее поколение военкоров, работающих на фронтах специальной военной операции и должны ориентироваться наши студенты-журналисты, если мы, конечно, хотим, чтобы у нашей страны было будущее.

Как стать героем

Я вынес в название этой статьи строки из «Песенки военных корреспондентов», написанной поэтом Константином Симоновым и композитором Матвеем Блантером в 1943 году: «Жив ты или помер, главное, чтоб в номер матерьял успел ты передать». Строки, в которых содержится квинтэссенция журналистского ремесла. И строки, замечу, вымаранные из текста стихотворения поздней советской цензурой. Вымарали из него и еще некоторые настоящие ценности войны и журналистики.

Например — …водку, без которой не бывает ни войны, ни журналистики, ни Победы. Строку «от ветров и водки хрипли наши глотки» заменили на «от ветров и стужи петь мы стали хуже». Вымарали и… Крым. Полностью убрали строфу: «Помянуть нам впору мертвых репортеров. Стал могилой Киев им и Крым. Хоть они порою были и герои, не поставят памятника им».

Памятники, правда, отдадим должное, военным журналистам поставили – в том числе и у нас в Симферополе.

Военкоры были героями тогда, в годы Великой Отечественной, они остаются героями и сегодня, в дни спецоперации на Украине. А их профессиональный кодекс чести можно отыскать в полной версии вышеупомянутой «песенки», которая, несмотря на уменьшительно-ласкательный суффикс, содержит большую Правду о войне и журналистике.

Имена и фамилии тех, кто продолжает сегодня дело Шолохова и Симонова я уже называл: это Семен Пегов, Александр Коц, Евгений Поддубный, Дмитрий Стешин, Александр Сладков, Анна (испр. — ред.)  Долгарева и многие-многие другие.

Помните идею Прилепина о спецкурсе «Военкор: как стать героем». Это не красное словцо. Это то, что нужно делать здесь, у нас, в Крымском федеральном университете и в других университетах, где готовят журналистов, сегодня. Или, точнее, то, что нужно было сделать вчера.

Вместо составления бесконечных канцелярских бумажек, планов, отчетов и графиков и переписывания слева направо и справа налево пресловутых РПД – прошу не путать с РПГ, РСЗО и ЗРК. РПД – это всего лишь «рабочая программа дисциплины».

Всё, что делает эта бюрократическая квазиактивность, — отнимает у ученых и преподавателей время, которое они должны тратить на совсем-совсем другое. От этого зависит судьба страны. В буквальном смысле зависит, не в фигуральном.

А в засилье бесконечных канцелярских бумажек, планов, отчетов и графиков можно усмотреть разное. Можно – недомыслие, можно глупость, а можно – сознательный саботаж реальной работы на Победу.

И что положено кому, пусть каждый совершит

У нас в высшем образовании такие же проблемы, как в армии. Я тут снова Прилепина процитирую:

«Разнообразная проштрафившаяся бюрократия в последние полгода совершала беспрецедентные атаки на всех военкоров — лишь бы никто не узнал про их чудовищные косяки. Именно поэтому Путин догадался однажды прямо с военкорами поговорить, сам. Накануне харьковской беды, дней за десять начали сначала мягко, а потом всё жёстче и жёстче писать о возможности катастрофы.
Всякий раз вся московская рать диванных аналитиков кидалась в атаку, получая вполне ожидаемые комментарии лохов под своими эскападами: «да ну этих военкоров, ноют и ноют, перестала им верить…» «Лайки зарабатывают!»
Нужно иметь невероятную нервную систему, чтоб пробираться сквозь эту человеческую подлость и глупость».

Так вот, я боюсь, как бы не пришлось президенту встречаться с учеными и преподавателями для того, чтобы узнать правду не только о том, что происходит в армии, но и о том, что происходит в высшем образовании.

Подумайте об этом.

И тоже испугайтесь – кому есть чего бояться.

Мы должны приблизить преподавание журналистики к жизни. Иначе ничего хорошего не будет. Иначе мы будем продолжать выращивать здесь вместо военных корреспондентов исследователей и исследовательниц гендерной проблематики.

Мы должны реабилитировать высокое понятие пропаганды – незаслуженно оболганное и оклеветанное в рамках засилья псевдошколы западной журналистики.

Потому что пропагандировать означает убеждать. А убеждать — это высочайшая функция настоящей журналистики.

Мы должны раз и навсегда объяснить студентам, что журналист без собственного мнения, без собственной позиции – это не журналист, а робот. Что именно неравнодушие, стремление оказаться в гуще событий, рассказать другим о том, что ты увидел, убедить других в собственной правоте – обязательные качества, без которых никакого журналиста из студента не получится.

Мы должны сами понять и объяснить студентам, что стандарт «журналист должен находиться «над схваткой» и давать две точки зрения» — это лишь один из возможных форматов подачи материала, и не более того, а вовсе не высеченная в камне истина. Иначе главреду «Красной Звезды» пришлось бы загонять Шолохова и Симонова в окопы к гитлеровцам, а главреду «Комсомольской правды» — Коца и Стешина в окопы к бандеровцам.

Незадолго до своей кончины Михаил Александрович Шолохов попросил дочь Светлану напомнить ему слова из песни военных лет «В лесу прифронтовом». И когда услышал: «И что положено кому, пусть каждый совершит!» — проговорил: «Да, правильно, вот так…»

У нашей современницы, военного корреспондента Анны Долгаревой, которая обязательно войдет в историю русской литературы еще и как замечательная поэтесса, есть стихотворение «Совсем не о войне».

«В город пришла война.
В город ложатся мины.
В городе разорвало водопровод,
и течёт вода мутным потоком длинным,
и людская кровь, с ней смешиваясь, течёт.

 А Серёга – не воин и не герой.
Серёга обычный парень.
Просто делает свою работу, чинит водопровод.
Под обстрелом, под жарким и душным паром.
И вода, смешавшись с кровью, фонтаном бьёт.

 И, конечно, одна из мин
становится для него последней.
И Серёга встаёт, отряхиваясь от крови,
и идёт, и сияние у него по следу,
и от осколка дырочка у брови.

 И Серёга приходит в рай – а куда ещё?
Тень с земли силуэт у него чернит.
И говорит он: «Господи, у тебя тут течёт,
кровавый дождь отсюда течёт,
давай попробую починить».

Каждый из нас должен совершить то, что ему положено.