Сострадание как атавизм

БЕСПЛАТНАЯ МЕДИЦИНА

В конце коридора одной из городских поликлиник, закрыв лицо руками, горько плакала женщина. Эта трагическая картина напоминала эпизод какой-то психологической мелодрамы либо мыльной оперы, где основное занятие героев — своим поведением вызывать окружающих на эмоции. Но в данном случае смущало одно: профиль учреждения, в котором происходила сцена.

Любое медицинское учреждение в нашем сознании неразрывно связано с такими понятиями, как боль, многочисленные обследования, лекарственные препараты.

Ну и, конечно же, милосердие, сострадание медицинского персонала, который, следуя своему профессиональному, гражданскому, человеческому долгу, готов в любую минуту прийти на помощь в ней нуждающимся.

Но, что касается последнего, то, как показывает практика, в наши дни это далеко не норма.

…Пребывающий в очереди на приём к врачу-терапевту народ незадолго до этого с возмущённым недоумением наблюдал за продолжительной и на первый взгляд кажущейся нереальной картиной.

По коридору медленно, придерживаясь за стенку, к кабинету невропатолога прошла молодая женщина. Выражение лица пациентки медучреждения свидетельствовало о невыносимых физических страданиях, которые она испытывала.

К счастью, очередь к доктору была небольшая, и женщина, открыв дверь в кабинет, слабым голосом поинтересовалась, примут ли её без записи. Из кабинета послышался возмущённый, пропитанный негативными эмоциями голос врача: «У меня приём только по записи! Идите к другому врачу, к терапевту, моя смена уже заканчивается!»

Больная, еле держась на ногах, пыталась объяснить, что на работе почувствовала себя плохо, с трудом добралась до поликлиники, а к невропатологу её направила регистратура. Кроме того, к врачам-терапевтам длиннющие очереди — «Пожалуйста, примите…»

Дверь перед лицом женщины резко захлопнулась. Попавшая под горячую руку пациентка присела на стул возле кабинета. В её наполненных слезами глазах появились недоумение и детская обида. Словно у ребёнка, впервые столкнувшегося с откровенным злом, но не желающего и не умеющего в него поверить.

Наверное, именно надежда на то, что доктор не может да и, как мы привыкли думать, просто не имеет права отказать в помощи, позволила женщине не отчаяться окончательно. Переживая мучительную боль, она продолжала сидеть у кабинета, ожидая того момента, когда врач всё-таки смилостивится и вспомнит о ней.

Тщетно. Через некоторое время больная снова повторила попытку попасть на приём к представительнице самой благородной профессии. «Мне очень плохо, я не смогу дойти до другого кабинета. Помогите», — слабым голосом взмолилась она.

Результат, как вы уже, наверное, догадались, не отличался оригинальностью. Громкий, без всякого намёка не только на сострадание, но и на элементарное уважение голос из кабинета, хлопнувшая дверь. И после этого женщина не выдержала. Вернувшись на своё место, она разрыдалась.

Чем закончилась эта история? Вмешательством одного из пришедших на приём к врачу пациента, который, не в силах наблюдать за этим по сути апофеозом бесчеловечности, обратился с просьбой о содействии к заведующей терапевтическим отделением. И ничего, что при этом ему пришлось выслушать в её исполнении бесстрастную лекцию о продолжительности рабочего дня врачей поликлиники и т.д. и т.п.

Как бы то ни было, но на женщину наконец-то обратили внимание и отвели к терапевту. А неравнодушный пациент решил пообщаться с заместителем главного врача поликлиники, кабинет которого располагался рядом. Единственный вопрос, интересовавший пациента, звучал следующим образом: «Обязан ли медработник, чей рабочий день закончился, оказать помощь страдающему от боли человеку?»

РАЗГОВОР В КАБИНЕТЕ ЗАМА ГЛАВВРАЧА

Выслушав вопрос, зам главврача заподозрил неладное и попросил объяснить, к чему вся эта философия. Пришлось в деталях поведать о том, как больная чуть ли не на коленях умоляла врача поликлиники о помощи и как врач пытался втолковать ей о том, что приём окончен.

Зам главврача не поверил повествованию и намекнул на буйную фантазию посетителя. Однако после того, как посетитель пояснил, что сам был свидетелем мучений больной женщины и бессердечности отказавшего ей в помощи доктора, медицинский начальник решил …перейти в наступление.

Он обратился к посетителю с чётким и лаконичным вопросом: «Скажите-ка, вот какая у вас зарплата?» Получив ответ, почему-то воодушевился и пустился в долгие разглагольствования о том, что врачи поликлиники получают гораздо меньше, что их количество не настолько велико, чтобы можно было принимать абсолютно всех желающих и что, в конце концов, рабочий день имеет границы.

«Но ведь женщине было очень плохо, вы же врачи…». «Откуда вы можете знать, как ей было, вы-то не врач, чтобы определить её состояние!». «Но это было очевидно…». « Да мало ли, что вам очевидно! Вы посмотрите, что творится вокруг: кажется одно, а на самом деле выходит совсем другое. Да и потом, рабочее время врача не безразмерно». «А как же милосердие, сострадание? Или вы полагаете, что эти качества напрямую зависят от размера заработной платы доктора?». Зам посмотрел на собеседника как на свалившегося с Луны или как на неадекватного, но всё-таки не лишённого коротких периодов ремиссии субъекта: «Ну конечно же!»

Загнанный в состояние полной прострации посетитель решил прекратить этот оказавшийся бессмысленным разговор и ретироваться. Однако тут в кабинет зашла тот самый невропатолог. Коротко доложив начальнику, как всё происходило «на самом деле», она обратилась к посетителю: «Вы ведь её привели в поликлинику, неужели трудно было довести до кабинета другого врача?»

Услышав в ответ, что женщина и посетитель друг с другом совершенно незнакомы и впервые встретились в медучреждении полчаса назад, невропатолог, как говорится, сделала большие глаза. Но уже через секунду первоначальное удивление в её взоре сменилось лукавым выражением вдруг озарившего доктора откровения: «Я поняла: это спектакль!».

И посетитель наконец понял, что в этом так называемом медицинском учреждении своя непоколебимая шкала ценностей, в основе которой в первую очередь такие понятия, как строго лимитированная рабочая смена и низкая зарплата персонала.

Кажется, именно об этом в Клятве Гиппократа? И причём тут милосердие?