Ресурс промышленного наполнения

Глубоко ошибается тот, кто полагает, будто в науке и бизнесе не существует моды. Сейчас вновь актуализировалась тема создания технопарков, идея организации которых не отличается новизной, зато отличается в нашей стране нереализованностью, несмотря на то, что их продолжают считать бизнес-крышей науки.

— Да, идею технопарка, на мой взгляд, нужно лоббировать – это красивый и мощный замысел вполне реального технопарка морских технологий на базе нашего учебного заведения при участии партнеров по научным исследованиям и внедрениям из Керчи, Севастополя, Бердянска,..

—…включается в разговор заведующая кафедрой технологии и химии морепродуктов Керченского государственного морского технологического университета, кандидат технических наук Ольга Битютская. — Мне кажется, правильным было бы, чтобы наука определяла поступательные действия бизнеса, предлагая обоснованный ассортимент новых разработок.

Наука должна создавать инновационные проекты, но проблема в том, что для разработки хорошего инновационного проекта и ее внедрения тоже нужны финансы, то есть элемент дотации должен присутствовать обязательно в технологии, как и в любой другой области. Нельзя на пустом месте что-то создать – должна быть какая-то база, поэтому очень важно, чтобы за каждым направлением в образовательной системе, за каждой кафедрой стояла материальная база.

Тогда ученый может предлагать разработку, апробировать ее, но на деле оказывается, что предпринимателя или бизнесмена интересуют готовый продукт и пакет документов, а то, что сам процесс разработки и подготовка технических условий стоит немалых средств, ими не учитывается.

Несколько лет назад вкруговую это выливалось в двадцать пять тысяч гривен – и это с учетом предварительно сделанных первичных наработок. Если начинать с нуля – хорошая разработка с гарантированным промышленным воплощением обойдется не менее ста пятидесяти тысяч. К тому же следует иметь в виду, что разработка продолжается два-три года и окупаемость ее примерно такая же по времени. А сейчас все ускоряется, и если тебе дают какие-то деньги, ты уже готов прыгнуть выше головы, работать ненормированно ради результата, лишь бы получить их. Для нас результат – это ведь не только публикация, это и патент, что более значимо, и внедрение.

— В советское время существовала практика наука – производству, создавались хозрасчетные объединения…

— …прекрасное было время!

— …то есть наука имела выход на производственную базу. Сегодня ученый, исследователь, в голове которого созрел замысел, имеет возможность апробировать его хотя бы лабораторно?

— В лабораторных условиях апробация обязательна. Хорошо, конечно, когда ученый получает грант на какую-то разработку, иначе это остается его инициативой и он «обкатывает» ее вместе со студентами. В нашем случае это усложняется тем, что сейчас на каждом производстве – я говорю о рыбной отрасли – есть своя технологическая лаборатория, где занимаются разработкой документов, поэтому к науке стали всё меньше и реже обращаться за помощью. В лучшем случае обращаются научно-исследовательские учреждения для коррекции документов, чтобы подать грамотный пакет в сектор стандартизации.

— Но самая лучшая производственная технологическая лаборатория предполагает работу в узком направлении. Возьмем то же производство рыбных консервов. В технологической лаборатории предприятия работают над созданием новых видов продукции, усовершенствованием вкуса и качества, экспериментируют, что, к примеру, лучше выпускать из хамсы – консервы или пресервы. В силу своей производственной привязки они не могут создавать что-то кардинально новое, потому что производственный план втискивает их в традиционные рамки и в силу этого промышленные технологи не могут заниматься отвлеченной наукой, какие бы интересные мысли не бродили в их головах.

— Вот для этого и нужна наука, чтобы определять общее направление, предлагать что-то новое. Безусловно, хотелось бы оставить за собой эту прерогативу.

— А ведь ваша идея, касающаяся конкретного, занимающегося выпуском определенных видов продукции промышленного предприятия может не найти отклика, потому что не вписывается в общую производственную концепцию. Действует там отлаженный конвейер по переработке рыбы, зачем дополнительно заниматься моллюсками — это же головная боль и незапланированные затраты.

— Безусловно, это риск предпринимателя, поэтому очень важно, чтобы тщательно был проработан пакет инновационных документов, предлагаемых наукой инвестору.

— Сейчас, как утверждают, в любой отрасли важны два момента – инвестор и инновации.

— Если проект хорошо подан, желающие находятся. В тендерах, как бы их не ругали, элемент новизны присутствует. Люди предлагают различные направления – и уже вопрос закупщика, что он выберет. Поэтому конкуренция присутствует на рынке – главное, вовремя подать необходимое.

— Вы занимаетесь разработкой биодобавок …

— Профильно-лечебно-профилактической продукцией диетических добавок. Сейчас у них статус диетических добавок, в России они по-прежнему называются биологически активными добавками, а на Украине классификация иная – поэтому диетические добавки.

— Направление, скажем так, модное. Хотя, с другой стороны, фармацевтическая промышленность не приветствует их использования, видя в диетических добавках конкурентов традиционным лекарственным препаратам. А как пробиться на фармрынок и доказать, что диетические добавки не заменяют общей схемы лечения конкретного заболевания, а улучшают или ускоряют этот процесс, что при необходимости самому больному оплачивать лечение имеет существенное значение.

— Я думаю, и все со мной согласятся, что традиционное питание сейчас полностью не обеспечивает потребности организма, тем более, когда речь идет о людях определенных возрастных групп: наверняка, здесь нужны дополнительные препараты с аминокислотами, витаминами, минеральными веществами. Этот факт можно воспринимать уже как аксиома. Это первое.

Знакомая всем морская трава зостера – кладезь пектина»

Второе. Диетические добавки, безусловно, должны проходить тщательную медицинскую апробацию в медицинских учреждениях, желательно также получать медицинские рекомендации для их употребления в комплексных схемах лечения. Я против замены лекарственных препаратов диетическими добавками – это неграмотно. Но если диетическая добавка не несет, а она в идеале не должна нести, никаких побочных эффектов, то введение ее в комплексную схему лечения при радио-, химиотерапии правильно и в определенной степени выход.

Еще одно направление – получение особо ценных биологически активных веществ — нутриентов – из диетических добавок или полуфабрикатов и дальнейшее получение из них новых фармпрепаратов природного происхождения. Я, конечно, понимаю, что они будут безумно дорогими, но это может иметь место, хотя и исследования очень дорогостоящие. Чтобы получить статус фармпрепарата, нужно проводить не просто глубокие исследования, а еще иметь большие финансовые средства.

— Как медицина относится к вашим предложениям? Спрашиваю об этом, зная, что протолкнуть какое-то даже не новое лекарство, сделать его продаваемым, можно только наладив тесный контакт с врачом. Ни для кого не секрет, что врач одним своим внешним видом, логотипом на халате, ручке или листке блокнота, рекламирует фирму-изготовителя, не говоря уже о том, что он запросто может извлечь из ящика стола упаковку с биодобавкой и рекомендовать ее как панацею в лечении. Выходит, что любая инновационная разработка той же диетической добавки должна, грубо говоря, найти в лице конкретного врача или лечебного заведения своего толкача.

— Возможно, да, но для меня, пожалуй, самый главный толкач – это публикация. Если есть разработка, должны быть соответствующие публикации в специализированных изданиях, где с ними могут ознакомиться врачи. И наш опыт показывает, что врачи сами порой находят автора-разработчика и предлагают сотрудничество отнюдь не из меркантильных интересов, а потому что видят если не альтернативу, то дополнительный источник природного происхождения, способный помочь при определенных заболеваниях.

Я приведу примеры. Уже в девяностые годы мы работали с евпаторийским детским санаторием «Чайка», специалисты которого уверены, что в онкотерапии продукты нашей разработки должны непременно присутствовать. Этого же мнения, но уже касаемо лечения эндокринных заболеваний и постчернобыльской реабилитации, придерживаются многие медики, использующие наши разработки в качестве природных антиоксидантов.

— С Керченским онкодиспансером работаете?

— К сожалению, нет. Ориентация сразу была на лечебные учреждения Киева и Харькова. Следует признавать, что для продвижения продукта лучшей характеристикой служит его клиническая апробация в столичных клиниках и институтах, к ним больше доверия и это позволяет привлечь внимание практикующих врачей в регионах. Многие взяли направление на работу с онкологическими больными, потому что однозначно, при ранней химиотерапии наши диетические продукты вытаскивают больных, особенно если принимать их пролонгировано, Конечно, всё в лечении такого сложного заболевания индивидуально, но, тем не менее, пациент в любом случае лучше и легче переносит химиотерапию, которая для организма взрыв.

— Онкология единственная область применения добавок или они показаны при других заболеваниях?

— Нет, не единственная. Они хорошо показали себя при лечении сердечнососудистых заболеваний. В одном из евпаторийских санаториев врачи опробовали их применение в схемах лечения, и оказалось, что у детишек, которым в классическую форму лечения дополнительно ввели добавки, результаты превзошли ожидания.

Мы работаем с оздоровительными продуктами. Сейчас возникло новое очень интересное направление, когда выпускается не просто диетическая добавка, а параллельно ведется разработка и получение ценных нутриентов, которые затем водятся в обычные продукты питания, в результате чего получаются функциональные продукты. Сейчас они пользуются большой популярностью в лечебно-профилактическом питании. К примеру, тот же хлеб с отрубями.

— Неужели и колбасу таким образом можно сделать полезной?

— Сделать из нашей колбасы функциональный продукт крайне сложно, потому что нужно исключить целый ряд ингредиентов. Речь идет о фаршах, которые могут нести в себе функциональные свойства. К примеру, мясо само по себе богато белком, к нему возможно введение клетчатки, водорослей, пектиновых веществ, что обогатит приготовленный из него продукт и сделать его функциональным. Мы сейчас работам с фаршем из бычков, вводим в него пектиновые вещества, получаемые из морской травы зостеры, которой усыпаны все наши пляжи. Предложим его в первую очередь для детского питания, потому что фарш из бычков с добавками из зостеры улучшает перистальтику желудочно-кишечного тракта.

— А где еще могут использоваться эти водоросли, которыми обычно набивали матрасы? Может, имеет смысл бросить клич по их сбору и очистить наши пляжи не только для благоустройства, а и для пользы дела?

— Не получится: нужна не выброшенная на берег и высушенная солнцем трава, а изъятая из моря. Если ее промыть в морской воде и высушить, она прекрасно, годами, хранится, а когда ее погружаешь в жидкость, к ней возвращаются и цвет, и объем.

— Есть ли промышленное продолжение у этой разработки или придется с вами дружить в индивидуальном порядке, чтобы раздобыть пектиновую добавку из водорослей?

— Насколько мне известно, пектиновые добавки, используемые в той же кондитерской промышленности, у нас все импортного производства. Правда, по непроверенным сведениям, был производитель этих препаратов в Киеве, но продолжает ли он работать и каковы объемы его производства, неизвестно. В любом случае рассчитывать на заказ у крупного производителя смысла нет, прежде всего из-за незначительных запасов самой зостеры.

Но небольшая производственная фирма вполне могла бы наладить выпуск подобных препаратов. Расчет экономической эффективности у нас пока приблизительный, но тема подана в план агентства рыбного хозяйства, однако пока неизвестно, включат ли ее для финансирования. Тем не менее, мы работаем не только силами научных работников, но и со студентами и надеемся к концу года оформить патент на производство пектиновой добавки из зостеры.

— Вы ограничили свои исследования пектиновым направлением или развиваете свои прежние наработки на основе природных высокомолекулярных комплексов органических веществ из тканей мидии и рапаны?

— У нас многовекторное направление исследований, продолжаем работать с морепродуктами. Единственное, стали больше работать с растительным сырьем и в свои прежние разработки вносим добавки растительного происхождения. Сейчас кроме мидий и рапаны появился новый интересный объект – скафарка. Это двухстворчатые моллюски из группы зарывающихся в грунт. На Западе уже давно есть технологии по их выращиванию, у нас, к сожалению, пока их нет.

Как только будет разработана технология биокультивирования – этим сейчас занимаются в нашем университете на кафедре марикультуры – сразу станет актуальным вопрос переработки. Конечно, первым делом по примеру Запада они пойдут в кулинарию, но и мы не останемся в стороне: будем выяснять их ценность и полезность. Научно-исследовательский институт Азовского моря уже добыл для нас небольшое количество скафарки, и мы начинаем работать в этом направлении.