Шёл второй год после окончания кровавой войны. Город, в котором родился Серёжа и провёл в нём с мамой немецкую оккупацию, возвращался к мирной жизни. Открылись школы в наспех отремонтированных зданиях. В них создавались пионерские дружины, состоящие из пионерских отрядов каждого класса. Своей дисциплиной и учёбой надо было заслужить стать пионером.
Пионеры четвёртого класса, в котором учился Серёжа, за его умение организовывать ребят на сбор макулатуры и металлолома выбрали председателем пионерского отряда. Вскоре возглавляемый им отряд за успехи в общественной работе и в учёбе получил переходящее красное знамя. Паренёк делал всё возможное, чтобы знамя не было передано другому отряду.
В этом ему помогали в первую очередь девочки. Каждая мечтала вступить с ним в дружбу. Наиболее смелые пересылали Серёже без подписи записки с признанием в любви или с нарисованным красным серддечком, пробитым стрелой.
Серёжа старался ко всем девочкам относится одинаково, не оказывая кому-то предпочтение. У ребят был возраст, когда возникает особое первое чувство детской любви. Не минула она и Серёжу. Он старался всё делать, чтобы не выдать себя, когда поглядывал на симпатичную весёлую отличницу Женечку.
Зелёными широко открытыми глазами Женечки был покорён не один Серёжа. Каждый мальчишка класса мечтал стать её другом. Никакие записки в признании любви на неё не действовали. Прошёл слух, что она крепко дружит с соседским мальчиком, учившимся в другой школе. После этого юные воздыхатели перестали предлагать свои услуги неприступной Женечке.
Но однажды Серёжа, поборов страх, после уроков догнал Женечку, возвращавшуюся домой, и попросил понести её портфель. Остановившись и уставившись красивыми глазами в лицо Серёжи, горевшем от волнения горячим румянцем, строго проговорила: «Ты решил, раз являешься командиром пионеров, то имеешь право приставать к девочкам с буржуйскими замашками? Я пионерка, и потому в рабах не нуждаюсь!»
Серёжа остался долго стоять с открытым ртом со слезами на глазах, глядя на спокойно уходящую от него Женечку. «Хорошо, что эту позорную сцену никто не видел из ребят», — горестно подумал Серёжа и поплёлся домой.
Не сдержавшись, о своём поражении рассказал маме. Он всегда с ней делился горестью и радостью. Мама, погладив Серёжу по голове и нежно прижав к себе, чётко проговорила: «Запомни, сыночек, на всю жизнь, что насильно мил не будешь».
Серёжа надолго запомнил эту поговорку, но никак не мог выбросить из сердца свою первую любовь.
***
Однажды в конце уроков, когда ребята собирались расходиться по домам, пришла старшая пионервожатая школы с незнакомым мужчиной, одетым в стиранную гимнастёрку с нашивками, говорящими о ранениях. Вожатая его представила как художника, которому для позирования нужен пионер. Он нарисует пионера, отдающего пионерский салют.
Портрет будет находиться в пионерской комнате рядом с единственными в школе старым барабаном и потускневшим от времени горном, торжественно лежащими на старой тумбочке, покрытой куском красной материи. Кроме большого стола, накрытого также красной материей и десятка расшатанных стульев, там больше ничего не было, если не считать громадного портрета вождя народов мира, отца всех детей, дорогого и любимого товарища Сталина.
Художник остановил свой взгляд на симпатичном голубоглазом светловолосом Серёже. Его он привёл в свою неухоженную квартиру, расположенную недалеко от школы. Сходу принялся за работу, сетуя, что очень трудно доставать масляные краски. Чтобы нарисовать лицо и руки, ему придётся в белую краску добавлять немного чёрной.
Достав из покосившегося шкафа лист фанеры, покрашенный белой краской, художник, назвавшийся дядей Федей, принялся создавать портрет пионера. Серёжу, державшего правую руку в пионерском салюте, поставил перед собой левым боком, дав в левую руку деревянную качалку. Она на картине должны была изображать пионерский горн.
Дядя Федя минут пятнадцать на доске делал какие-то наброски. Вскоре Серёжу отправил домой, заверив, что картина будет готова через два дня, когда пионерская дружина будет принимать ребят в пионеры, а первоклашек в октябрята.
***
В назначенный день в большом коридоре школы была выстроена пионерская дружина и группа ребят. Одних должны были принять в пионеры, других в октябрята. Здесь были все учителя во главе с директором школы Раисой Ивановной и многие мамаши, пожелавшие побывать на серьёзном пионерском торжестве.
Все ждали возвращения пионервожатой, побежавшей за картиной. Серёжа знал, что ему многие ребята откровенно завидовали, так как его портрет будет находиться в пионерской комнате и, может быть, недалеко от портрета Сталина. Ожидая вожатую, Серёжа невольно краем глаза поглядывал на Женечку, с нетерпением ожидая, какое на неё произведёт неизгладимое впечатление его портрет.
Когда она появилась, все затихли, уставившись на её руки, бережно прижимавшие к груди портрет, обёрнутый старыми газетами и перевязанный тонкой верёвкой, испачканной красками. Раиса Ивановна, обращаясь к вожатой, проговорила строгим голосом: «Светочка! Не томи! Показывай шедевр!»
Наступила тишина. Было слышно, как вожатая нервными рывками обрывает газеты, освобождая их от непослушных верёвок. Прежде чем все увидели портрет маслом, Серёжа успел ещё раз глянуть на Женечку. Она стояла с широко открытыми глазами, не отрывая взгляда от проворных рук вожатой. Всё её лицо горело алой краской. «Тоже завидует», — подумал Серёжа и повернулся к вожатой, державшей открывшийся портрет дрожащими руками.
От увиденного Серёжа остолбенел, как и все присутствующие на торжестве. На портрете стоял мальчик в профиль, но половинки его левого глаза и рот были написаны в фас. Создавалось впечатление, что пионер, повернувшись боком, части лица оставил на месте. Пионерский галстук с узлом тоже оказался на переднем плане. Получалось, что мальчик повернулся, а рубашка с галстуков остались на месте.
Но самым неожиданном оказалось, что пионер был похож на негра, так как его руки и лицо были светло-чёрными, а голову покрывали абсолютно чёрные мелкие кудряшки.
По коридору пронёсся гул недоумения, а самый маленький будущий октябрёнок подбежал к мамаше и, размазывая по лицу слёзы, стал кричать, что он не хочет быть октябрёнком, а потом, превратившись в негра, пионером.
Раиса Ивановна, набрав полную грудь воздуха, громко попросила всех успокоиться, так как и в Африке есть пионеры, любящие нашу страну. Художник, видимо, оказался интернационалистом, и ему всё равно, с каким цветом кожи рисовать пионера.
«Светочка, — Раиса Ивановна вновь обратилась к вожатой, — отнеси портрет в пионерскую комнату. Только не вешай его рядом с портретом товарища Сталина. А я попрошу художника возвратить школьные деньги, так как мы ему заказывали нарисовать советского пионера. Он нарушил трудовое соглашение».
Всё это время Серёжа чувствовал на себе язвительные взгляды ребят. Некоторые, не скрывая, хихикали.
Через несколько дней злосчастный портрет из пионерской комнаты исчез. Никто его не искал. Все вздохнули с облегчением.
***
Прошли с того времени многие годы. Серёжа давно стал Сергеем Сергеевичем, отдавая всего себя любимой работе следователя. Бывшие соученики послевоенных лет разлетелись по всему свету. Если кто-то остался проживать в родном городе, то каждый был занят своими делами, редко встречаясь друг с другом. Когда Сергей Сергеевич иногда с кем-то из них случайно встречался на улицах города, то встреча быстро заканчивалась. Поговорив коротко о житье-бытье, разбегались в разные стороны.
Сергей Сергеевич был отменного здоровья. Но однажды основательно простыл во время осмотра места происшествия, когда шёл проливной холодный дождь. Так как сильно болело горло, пришлось идти к терапевту.
Когда он вошёл в кабинет, не поверил своим глазам. Перед ним сидела Женечка. «Боже мой, какая же она красивая», — подумал Сергей, невольно раскрыв руки для объятия спешащей к нему Женечке, сразу узнавшей того, кого тайно любила в далёком детстве.
Прослушав лёгкие Сергея и выписав кучу рецептов на лекарства, Женечка пригласила его с женой в модный бар, находившийся недалеко от его работы.
Когда Сергей вошёл в бар, Женечка в красивом, плотно облегающем её сохранившуюся девичью фигуру платье, ожидала за красиво сервированном столом. Выпив за встречу, стали рассказывать о своей жизни, насыщенной разными событиями. Сергей коротко поведал, что несколько лет назад от него ушла жена, не выдержав его неспокойную работу. Как оказалось, Женечка была замужем за военным, погибшим на полигоне при невыясненных обстоятельствах.
Много было воспоминаний о детстве. В конце разговора Женечка призналась, что в далёкие школьные годы безумно влюбилась в пионерского вожака класса Серёжу. Но дурацкая детская гордость не позволяла ни малейшим образом показать свои чувства, отчего часто плакала по ночам. И потом, будучи замужем, невольно вспоминала свою безответную по её вине любовь. Были увлечения другими мужчинами, со временем забывавшиеся. Как показала жизнь, первая, даже детская любовь, не забывается никогда.
Сергей после бара проводил Женечку к её небольшому частному домику. Расставаясь, Женечка неожиданно пригласила на кофе, на что Сергей немедленно согласился, признавшись, что сам постеснялся напроситься в гости.
Когда выпили по рюмке коньяка, запивая кофе, Женечка вышла из комнаты, извинившись перед Сергеем. Она вернулась в лёгком изящном халатике, едва прикрывающим её колени. В руках держала лист старой фанеры. Смотря озорными глазами на удивлённого Сергея, Женечка перевернула лист, и Сергей увидел портрет в профиль мальчика пионера из Африки.
Краски на портрете сильно потрескались и потеряли свой блеск. Но левый глаз продолжал всё также смотреть на растерявшегося и озадаченного Сергея. «Серёжа, милый, — почти шёпотом проговорила Женечка. — Это я украла твой портрет, чтобы ты был постоянно со мной. Так оно и было на самом деле. Я его брала с собой даже за границу, когда муж был направлен в страну, в которой находились наши войска. Мужу сказала, что этот портрет для меня самая дорогая память о послевоенном тяжёлом детстве. Последние годы, чтобы не отвечать на постоянные вопросы гостей по поводу странного портрета, стала его хранить в платяном шкафу. Поэтому каждое утро и вечер я встречаюсь со взглядом пионера, не дающего забывать далёкое, навсегда ушедшее прошлое».
От услышанного у Сергея закружилась голова, и всё окружающее поплыло перед глазами. Он едва понял последние слова ставшей для него родной и любимой Женечки: «Серёжа, дорогой, если бы ты знал, как я счастлива, что вижу перед собой живого взрослого, бывшего любимого пионера», — нежно проговорила Женечка, и сбросила с себя халатик.
Фото из открытых источников
