Переяславская Рада в качестве акта воссоединения Руси

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Переяславский акт 8 (18) января 1654 г. принадлежит к числу одного из наиболее заидеологизированных, политизированных событий в отечественной истории. Приблизительно с 20-х годов XX века в советской историографии утверждается обозначение этого события как воссоединение Украины с Россией. Вследствии этого, как отмечает российский историк В. Махнач, «возникло чрезвычайно распространённое заблуждение в том, что когда-то в составе единой Киевской Руси было два славянских государства: Украина и Россия, которые затем решили объединиться.

Но со временем Киевская Русь почему-то вновь разделилась на Украину и Россию. Наконец, в 1654 г. в торжественной обстановке произошло очередное слияние, иначе говоря – воссоединение двух братских стран в единое государство. Необходимо отметить, что все эти утверждения – чрезвычайно опасная ложь, созданная в коммунистическое время».

С учетом того, что в середине XXVII столетия государства Украины не существовало ни в качестве субъекта международного права, ни как политического агента, говорить о воссоединении России, существовавшей тогда и de jure и de-facto, с некоей исторической проекцией, которая реализовалась спустя три с лишним столетия, совершенно научно некорректно и необоснованно с позиции здравого смысла.

На части территории современной Украины, которая входила в первой половине 17 века в состав Речи Посполитой проживали русичи, являвшиеся потомками населения русских княжеств, объединенных в свое время под эгидами Новгорода Великого и Киева. Следовательно, Переяславская рада знаменовала собой событие, которое мы с высокой степенью исторической правды и научной объективности можем называть Воссоединением Руси.

Совершенно непредвзятые аргументы в пользу такого обозначения мы находим, среди прочих, у одного из идеологов украинства XIX века П. Кулиша, который в своих исторических труда «История воссоединения Руси» (т. 1-3, 1874-1877) и «Отпадение Малороссии от Польши» (т. 1-3, 1888-1889) использовал понятие воссоединения Руси, применительно к историческим событиям, которые знаменовала собой Переяславская рада.

===========================================================
Приложение

Термин Украина встречается в летописях с XII-го столетия. Читатель, быть может, будет смеяться, но когда-то этот термин относился к московским землям, называвшимся Залесской Украиной. Коренная Русь располагалась тогда в бассейнах Днепра, Днестра и даже Западной Двины, а земли, впоследствии ставшие московскими, были именно Украиной, т.е. окраиной. Славяне и русы, расширяя свои владения, постепенно выдавливали отсюда угро-финские племена. Кстати сказать, русская колонизация в этих краях, как правило, проходила мирно, ибо земли здесь хватало.

Первым историком, попытавшимся написать отдельную от русских историю Западной России, был гимназический преподаватель Грушевский. Однако и его труд назывался «Очерки истории Украины-Руси». Весьма показательно, что любимец нынешних украинских националистов так и не смог отказаться от слова Русь. Наши предки не имели никакого понятия об украинцах, в то время как понятие Украина существовало всегда. Была, например, подкарпатская Украина, Левобережная Украина, Правобережная Украина, гетманская Украина и залесская Украина и Владимирская Украина. Одним словом, в разные времена каких только у нас «украин», т.е. окраин государства российского, не было.

[img=right alt=title]uploads/news/1200563599-news-Rq0d.jpg[/img]
Большевики совершили преступление, когда заставили великороссов именоваться и писаться русскими, воспользовавшись тем, что слово Русь оказалось как бы монополизировано Россией. Вплоть до 1925 г. в официальных документах указывалось, что великороссы, белорусы и малороссы являются лишь разными народностями в составе одной русской нации. Единого государства Киевская Русь никогда не существовало. Однако государство и страна – не всегда одно и то же. Страна может состоять из многих государств, как, скажем, Германия до 1871 г. Кроме того, и государство, хотя это бывает гораздо реже, может состоять из нескольких стран.

В этом случае уместно привести пример Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, которое, будучи единым государством, включает в себя страну Великобританию и Северную Ирландию, являющуюся частью другой страны — Ирландии. Киевская Русь была страной, в которой жили русичи – потомки руссов и славян, но единым государством она, конечно же, не была. Государством на Руси было любое княжество. Великий князь киевский отнюдь не был князем над князьями. Такая формула власти возмутила бы абсолютно всех в Киевской Руси. Киевский князь был просто наиболее уважаемым князем, страшим князем, но не главным.

По сути дела, Киевская Русь представляла собой конфедерацию самостоятельных княжеств, державшуюся на единстве веры, культуры, языка и крови. Потом славяне и русы закончили свою историю и ушли в небытие. На их месте в XIII веке рождался новый народ – русские. Но с государственностью у русских тогда было еще хуже, чем у их предков. В результате этнических и государственных преобразований часть русских земель постепенно складывалась в Великое княжество Владимирское, где за первенство боролись тверские, суздальские и московские князья. Некоторые территории вошли в состав Великого княжества Литовского.

Крайний Юго-Запад – Галичина, включавшая в себя нынешние Львовскую и Ивано-Франковскую области – оказался оккупированным поляками. На протяжении XIII-XV-го веков границы этих государственных образований неоднократно менялись. В те времена на территории будущей империи уживались сразу две Руси: Владимирская, иначе говоря, Залесская Русь и Русь литовская. Одним центром русской государственности был Владимир, который со временем сменила Москва, а другим был Киев, который сменил Вильно.

Эти центры боролись между собой за право называться столицей великой державы. Сегодня это очень трудно себе представить, но когда-то создание государства российского со столицей в Вильно было вполне реальным. Кстати, численность литовцев в Великом княжестве литовском составляла 10%, а примерно 90% были русскими. Справедливости ради следует отметить, что там проживали еще татары и евреи, но их было совсем немного.

Итак, в середине XIV-го века на нашей земле было две великие православные державы: литовская и московская. Постепенно в современную Россию стала превращаться все-таки Восточная, Московская Русь. Поддержка Вселенской православной церкви была единственной причиной быстрого возвышения Москвы. Литва не оправдала доверия константинопольских иерархов. Князья рода Гедимина – Ольгерд, Кействут, Витовт, выдающиеся государственные строители, величайшие литовцы во всей мировой истории – оказались ненадежными союзниками. Они постоянно метались между католичеством и православием.

В отличие от литовцев князья Московской Руси оказались верными хранителями православных традиций. Если бы современник Ивана Калиты литовский князь Гедимин безоговорочно заявил о незыблемости православия в своих землях, то Вселенская патриархия, скорее всего, предпочла бы литовских князей более слабым в то время москвичам, и тогда столица России была бы в Вильно. Но Гедимин не был твердым сторонником православия, и выбор Константинополя пал на Восточную Русь. Такова, видимо, была воля Божия.

Престолонаследие в Литве осуществлялось в обход династического права, которым руководствовалось большинство европейских стран. Преемник власти указывался в завещании действующего князя и подбирался им по своему усмотрению. Именно так и оказался на троне один из младших потомков великого Гедимина князь Ягайло – старший сын Ольгерда от его второго брака с Тверской княжной Ульяной. Ольгерд назначил Ягайло своим наследником в обход всех сыновей от первого брака.

Вильно и Москва, несмотря на существовавшие разногласия и противоречия, были, конечно же, стратегическими партнёрами. Однако Ягайло очень не хотелось чувствовать себя вторым рядом с ярким Дмитрием Ивановичем Московским. Честолюбивые замыслы привели Ягайло в Орду, где он просил Мамая о помощи в борьбе против Москвы. Ягайло был человеком ловким и хитрым, но очень подлым. Крещённый в православии, он впоследствии перешёл в католичество. Менял он и имена, всякий раз руководствуясь конъюнктурными соображениями. В разные периоды своей жизни он звался по-православному Александром, по-литовски Ягайло, по-польски Владиславом. В политической борьбе с московским князем Дмитрием, будущим героем Донским, Ягайло потерпел поражение и был лишен в Литве княжеского трона.

На родине главным политическим конкурентом Ягайло был его двоюродный брат Витовт, блистательный военный полководец, которому проигравший в закулисных играх Ягайло был вынужден уступить Литву. В отчаянии Ягайло бросился в объятия польских католиков. При активном содействии монахов францисканского и доминиканского орденов Ягайло вступил в брак с наследницей опустевшего польского престола Ядвигой, которая была уже помолвлена с королевичем Сигизмундом Венгерским. Преследуя важные геополитические интересы, католическая церковь пошла даже на расторжение состоявшейся помолвки. Кстати, Ягайло пронёс пламенную любовь к Ядвиге через всю свою чрезвычайно противоречивую и запутанную жизнь.

Вскоре после свадьбы Ягайло и Ядвиги двоюродные братья, ещё недавно бывшие политическими противниками, заключили между собой страшный сговор. На Кревском и Городельском сеймах Витовт и Ягайло, ставший польским королём, заявили, что отныне Польша и Литва составляют единое целое. Если умирает Витовт, то его наследником становится Ягайло; если же умирает Ягайло, польский трон переходит Витовту. Ягайло умер в глубокой старости в возрасте 80 лет. Через четыре года после его смерти при загадочных обстоятельствах скончался Витовт, и династия Ягеллонов воцарилась как в Польше, так и в Литве.

Теперь личная уния объединяла католическую Польшу и православную Литву. Сложнейшая геополитическая рокировка была, наконец, успешно завершена. Польская элита привела на свой трон литовскую династию, а затем её руками добилась присоединения Литвы.

Эта грустная история имеет самое непосредственное отношение к Переяславскому Договору. Дело в том, что западные русичи, предки нынешних украинцев и белорусов, оказались слабы духом. Для сохранения своей культурной, экономической и политической независимости им, безусловно, следовало бы лишать княжения и изгонять, а, в крайнем случае, даже убивать любого перешедшего в католичество князя. Как ни тяжек грех убийства, он все равно намного легче греха вероотступничества. Увы, в то время наши предки не смогли защитить ни своей веры, ни своей земли. Вместо этого они стали служить окатоличенным князьям, а потом и окатоличенным панам …

Западная Европа быстро подмяла под себя Литву. Управленцами, судьями, учителями и лекарями теперь были только католики. Между тем в Литве не только подавляющая часть простого люда, но и значительная часть панов и вельмож по-прежнему оставались православными, а уж православных храмов и монастырей в Литве было великое множество. Польшу такое положение дел вполне устраивало. Положение литовцев, оказавшихся заложниками европейской политики, было плачевным. До середины XVI века государственным языком Великого Княжества Литовского был русский, который позднее был заменён польским. Литовский язык обрел письменность только во второй половине XIX столетия.

В середине XVI века в ходе Ливонской войны, развязанной по вине Ивана Грозного, Польша окончательно присоединяет к себе Литву. Гонения на православных вспыхнули с новой силой.

В 1596 году разбойничий Брестский Собор провозглашает унию, т.е. соглашение о подчинении православия в Великом Княжестве Литовском и в Польше Папе Римскому. Вот расплата за то, что русичи в свое время не выгнали окатоличенных князей.

Справедливости ради следует отметить, что насаждение католичества в православной Литве давалось полякам совсем нелегко… Движение духовного сопротивления возглавили православные интеллектуалы, прежде всего, ученые Киевской академии, богатые горожане и казаки. Однако сил для противостояния всей Западной Европе, навалившейся на православную часть Речи Посполитой, у них явно не хватало.

В 1632 г., понимая, что переломить сложившуюся ситуацию уже не удастся, киевский митрополит владыка Иов Борецкий совместно с киевскими учёными, предпринимателями и казачьими атаманами пишет прошение государю Михаилу Федоровичу о принятии в подданство. Но ослабленная и разоренная Россия, только что пережившая смутное время, не была готова к такому развитию событий. Согласие Москвы означало бы новую войну с Польшей, армия которой в то время была больше и лучше русской.

Несколько раз нашим братьям было мягко отказано в помощи. В Польше уже несколько десятилетий не утихали восстания, а в Кремле, как могли, продолжали успокаивать и просили потерпеть гонцов, доставлявших оттуда прошения: «Возьмите нас к себе». С разрешения русского царя беженцами из Малороссии на русской земле был основан город Харьков, который теперь почему-то принадлежит современной Украине — несмотря на то, что эта земля ни до описываемых нами событий, ни после них не была украинской.

Между тем, прошения о подданстве не прекращались. В конце концов Москва согласилась. Но не в 1654 г., как теперь принято считать, а годом раньше. Созванный по этому поводу Земский Собор 1653 г., представлявший почти все сословия Российской державы и исполнявший в то время роль российского парламента, разрешил царю Алексею Михайловичу принять в состав России всю Левобережную Украину вместе с Киевом по прошению гетмана Богдана Хмельницкого.

Вот так гетманские земли и были включены в состав России. А спустя год, в 1654 г. в Переяславле, который сегодня называется Переяславль-Хмельницкий, состоялась лишь ратификация Радой этого соглашения. Наши малороссийские братья — такие же русские, как и мы с вами, юридически подтвердили, что эта территория навечно вошла в состав российской державы.

*********

Пантелеймон Александрович Кулиш
(08.08.1819 года [Черниговская губерния] – 14.02.1897 года [х. Мотроновка, ныне Борзнянского р-на Черниговской обл.])
Родился в мелкопоместной семье, утратившей дворянство. Учился в Киевском университете (не окончил), с 1841 учительствовал. За участие в Кирилло-Мефодиевском братстве (см. Кирилло-Мефодиевское общество), где представлял либерально-буржуазное крыло, был 4 года (с 1847) в административной ссылке в Вологде, затем в Туле. После покаянного обращения к царю был прощён и в 1850 приехал в Петербург. В 60-х гг. на правительственной службе в Варшаве. В 1868—71 находился в Галиции, затем некоторое время служил в Петербурге. Последние 20 лет жизни провёл на Украине, на своём хуторе.
Литературную деятельность начал в 1840, писал на украинском и русском языках. Пользовался преимущественно приёмами романтизма и «этнографического реализма». В ранних произведениях отразилось увлечение историей Украины и народным творчеством: поэма «Украина» (1843), повесть «Михаиле Чарнышенко, или Малороссия восемьдесят лет назад» (ч. 1—3, 1843, на рус. яз.) и др. Роман «Чёрная Рада, хроника 1663 года» (1845—57) положил начало украинской исторической романистике. Быт украинского общества представлен здесь реалистично и красочно, но историческая концепция автора тяготеет к идеализации гетманской верхушки. В 50—60-х гг. занимался активной издательской деятельностью. Основал украинскую типографию в Петербурге, издал сочинения Н. В. Гоголя, Т. Г. Шевченко, Марко Вовчка и др. Перевёл на украинский язык сочинения У. Шекспира, Дж. Г. Байрона, И. В. Гёте, Ф. Шиллера, Г. Гейне, А. Мицкевича и др. Выпустил сборник литературных, этнографических и фольклорных материалов «Записки о Южной Руси» (т. 1—2, 1856—57), альманах «Хата» (1860). Принимал участие в издании журнала «Основа» (1861—62), сыгравшего видную роль в украинской культурной и литературной жизни.
Литературное наследие К. идейно противоречиво. В целом ряде принципиальных моментов его творчество противостояло русской и украинской революционной демократии. В исторических трудах («История воссоединения Руси», т. 1—3, 1874—1877; «Отпадение Малороссии от Польши», т. 1—3, 1888—89, и др.) К. оценивал прошлое украинского народа с буржуазно-националистических и монархических позиций. Утверждая, что украинская и польская шляхта выполнила в истории украинского народа «цивилизаторскую миссию», К. отрицал положительную роль народных масс, с реакционной позиций оценивал освободительное движение.