(записки бывшего следователя)
После нескольких месяцев учёбы в специальной оперативной школе милиции нас, курсантов, отправили на практику в районные отделы милиции Одессы. Я попал в бывший Сталинский РОВД (ныне Жовтнэвый). Прикрепили меня к старшему оперативному уполномоченному уголовного розыска, капитану милиции Ветровую.
Это был мужчина средних лет. В милиции работал давно, имел богатый опыт оперативной работы, отлично разбиравшийся во всех её тонкостях. Я, желторотый курсант, имел за плечами только теоретические знания при отсутствии практического опыта милицейской работы. Поэтому Ветрова воспринимал, как бога розыска, умеющего выполнить любое оперативное задание, и при этом не спать несколько суток подряд.
Он был немногословен, давал короткие, но чёткие распоряжения. Из-за его постоянной загруженности он не мог уделять мне слишком много внимания, но и без такового не оставлял.
По совету Ветрова, первый день я знакомился с рабочей обстановкой в райотделе и изучал оперативные материалы по нераскрытым преступлениям. На второй день предстояло работать не только световой день, но и всю ночь, так как возглавляемая Ветровым оперативная группа должна была вплотную заняться раскрытием серий грабежей с проведением обысков и задержанием подозреваемых лиц.
***
Поздно ночью я сидел в его кабинете, перелистывая уголовно-розыскные дела по совершённым грабежам и ожидая дальнейших указаний Ветрова. Около часу ночи он ураганом влетел в кабинет, толкая перед собой девушку. Она выглядела моложе меня. Была одета в лёгкое летнее голубое платье, откровенно выше колен. Спереди платье имело превышающий все нормы дозволенного глубокий вырез. На ногах шикарные босоножки, чудом державшиеся на двух узких тесёмках. Можно было удивляться, как она умудрялась их не терять на ходу. Лак, вызывающе яркий и свежий, покрывал аккуратные пальцы ног.
Побрякушек на незнакомке было мало: золотое колечко и маленькие серёжки. Камушки в кольце и серёжках были цвета её глаз, голубого. На лице умело наложенная лёгкая косметика. Ничего вызывающего. Девушка как девушка.
Она спокойно стояла посредине кабинета. В её милой улыбке чувствовалось беспокойство и напряжение. Всё это как будущий оперативник я успел рассмотреть за короткое время. Решил, что Ветров доставил приводом, согласно закону, свидетельницу, не горевшую желанием добровольно посещать милицию по вызову. Вот её с принуждением и доставили для допроса. Нас на лекциях учили, как по лицам изучать людей. Так я сделал первый практический вывод.
Но тут заговорил Ветров: «Оставляю с тобой путану. Возьми от неё объяснение. Подробно опиши, с кем она спала последние два дня. Особое внимание обрати на подробное описание её клиентов, которых она тебе обязательно назовёт. Не церемонься, эта публика не понимает мягкого обращения».
Не успел я раскрыть рот, чтобы по этому поводу задать кучу возникших вопросов, как Ветрова в кабинете не стало. На меня дохнуло ветерком от хлопнувшей двери. «Надо было зваться тебе не Ветровым, а Вихровым», — мысленно съязвил я. А потом пришёл в ужас от того, что с путаной остался наедине.
***
В своей жизни так близко, рядом с собой, путану видел впервые. Мой круг общения до этого был узким и своеобразным. В школе я общался с учениками, в армии с ребятами-сослуживцами. А сейчас мне предстояло брать первый раз объяснение, да ещё от путаны. «С чего начинать? Какие задавать вопросы на щекотливую тему?» — судорожно думал я.
Девушка, видимо, поняла моё состояние. Я хотел предложить ей стул, а она уже сидела на столе, передо мной. «Ещё мне этого не хватало», — с ужасом подумал я. Её круглые, обтянутые упругой загорелой кожей колени оказались перед моим носом.
«Ну, мальчик, когда начнёшь пытать?» — игривым голосом спросила путана. У меня по спине побежали мурашки. «Девушка, вы бы сели на стул и рассказали о своих знакомых мужчинах», — робко предложил я.
В ответ она взъерошила мои волосы. Путана поняла, что я ещё не настоящий мент, а всего лишь курсант школы милиции, о которой хорошо знали все одесситы. Она, видимо, решила помочь мне выйти из неловкого положения. Стала с интересом расспрашивать о моей жизни, о любимой девушке, о родителях, и о многом другом. Она легко втянула меня в разговор, и я подробно отвечал на её вопросы.
А потом я стал расспрашивать девушку о её жизни. Она описала её в ярких, весёлых красках. Причём, многое не скрывала, даже не совсем приятное для неё. У нас получилась откровенная задушевная беседа. Казалось, что мы давно знаем друг друга, но почему-то долго не виделись. И вот наконец произошла долгожданная встреча.
Я забыл о том, что рядом со мной сидит путана, которую должен опрашивать. А она, окунувшись в прошлое и забыв о ночной жизни, увидела во мне не сухаря-милиционера, а простого парня, который внимательно её слушал. Мы забыли о времени и окружающей обстановке. Между нами возникла атмосфера дружелюбия, доверия и необъяснимо приятных чувств. Нас, молодых людей, породнила сама жизнь.
Мы пришли в себя, когда увидели стоящего рядом с нами Ветрова. Сказать, что он был в бешенстве, это значит, ничего не сказать.
Мне показалось, что его глаза сейчас вылезут из орбит и больше не вернутся на своё место. Желваки на скулах ходили ходуном так, что Ветров мог бы сжевать не только меня с путаной, но и перегрызть любой кусок металла. Меня прошиб холодный пот.
И тут раздался грохочущий его голос: «Такая-сякая, немедленно слезь со стола и сядь туда, где тебе положено сидеть!!!» Я мог ожидать что угодно, только не того, что произошло. Путана легко спрыгнула со стола и со всего маху… дала Ветрову увесистую пощёчину. Мне показалось, что где-то рядом ударила молния и прогремел гром. Может быть, мне это показалось с перепугу. Как бы там ни было, а голова Ветрова хорошо дёрнулась вбок, а зубы явственно клацнули. Такой звук бывает, когда с силой ударяются друг об друга две морские гальки во время шторма.
От ужаса я на мгновение зажмурил глаза и представил, как Ветров вытащит пистолет и начнёт палить в путану. Он, подбежав к стоящему на тумбочке графину, схватился за горлышко, крепко сжимая его побелевшими пальцами. Я понял, что Ветров хочет его опустить на голову отчаянной девушки. Это длилось несколько секунд. Потом Ветров, глубоко выдохнув, разжал пальцы и сказал ровным голосом: «Света, можешь идти домой. Я с тобой побеседую другой раз. Сегодня обойдусь без твоей помощи. И ещё. Я был неправ, не держи на меня зла. Нелепо сорвался».
Я сидел, боясь пошевелиться. Не знал, что мне делать и как себя вести. В тот момент хотелось куда угодно исчезнуть, только бы не поднимать глаз на Ветрова. И вдруг он обратился ко мне: «Курсант, ты тоже свободен. Иди, отдыхай. Ты хорошо поработал. Из тебя выйдет отличный работник милиции, потому что ты можешь находить общий язык с людьми».
Помолчав, добавил: «Не учись дурным примерам». Я понял, что Ветров настоящий мужик. Он, наделённый властью, не побоялся признать свою ошибку даже перед задержанным. Ещё понял, что путана способна защитить своё достоинство, как любая женщина.
***
Ветров предрёк мою милицейскую судьбу. Я научился вести беседы на различные темы. Главное, мог слушать другого человека столько, сколько было нужно. Потому, проработав несколько лет оперативником, всю остальную милицейскую жизнь посвятил следствию, на котором проработал не один десяток лет. А следователю надо уметь, не перебивая, внимательно слушать собеседника, порой очень долго…
