170 ЛЕТ НАЗАД НАЧАЛАСЬ ПЕРВАЯ КРЫМСКАЯ ВОЙНА
170 лет назад, 16 (по старому стилю – 4) октября 1853 года Турция объявила войну России. От этой даты ведут отсчет Восточной (Крымской) войны. Пять месяцев спустя, 27 (по старому стилю – 15) марта 1854 года в нее вступили Великобритания и Франция.
Эту войну неслучайно часто называют нулевой мировой – боевые действия велись не только в Крыму, но и на Кавказе, на Дунае, на Балтике, на Белом и Баренцевом морях, на Тихом океане. При этом Россия фактически в одиночку противостояла всем великим державам той эпохи – то есть, находилась в условиях хуже, чем в Первую и Вторую мировые войны.
«Сдержать», максимально ослабить Россию, казалось, достигшую к середине XIX столетия пика своего геополитического могущества, попытаться отнять у нее Крымский полуостров как ключевой плацдарм, позволяющий контролировать ситуацию в Черноморском регионе, — вот цели, которые преследовал тогда пресловутый «коллективный Запад».
«Не выпускать Россию из войны»; изо всех сил бороться против всяких запоздалых попыток русского правительства, — когда оно уже осознало опасность начатого дела, — отказаться от своих первоначальных планов; непременно продолжать и продолжать войну, расширяя ее географический театр, — вот что стало лозунгом западной коалиции», — объяснил академик Евгений Тарле в своей знаменитой книге «Крымская война».
Примерно того же лозунга придерживается в нынешней «Второй Крымской войне», которая скрывается за формулой «Специальная военная операция», современный «коллективный Запад».
Главным событием Крымской войны стала героическая оборона Севастополя, которая длилась 349 дней и вошла в историю как «Русская Троя». Защитники города создали великую эпопею, затмившую все исторические осады недавних столетий, так что аналог пришлось искать в «Илиаде» Гомера. Адмиралы Корнилов, Нахимов, Истомин, генералы Тотлебен и Хрулев, матрос Кошка и Даша Севастопольская встали в один ряд с легендарными античными героями.
Именно так – здесь нет ни капли преувеличения.
При этом слава защитников Севастополя намного превзошла славу тех, кто пытался его захватить и не захватил: город ведь не был сдан, русские войска просто перешли на северную его часть.
«Да, два флота, самые мощные, какие только есть во всем мире, унижены, разгромлены; да, храбрая английская кавалерия истреблена; да, эти горные львы, шотландцы в серых мундирах, да, наши зуавы, наши спаги, наши венсенские стрелки, наши несравненные, невозместимые африканские полки изрублены, искрошены, уничтожены; да, эти ни в чем не повинные народы — наши братья, ибо нет для нас чужеземцев — перебиты; да, клочья мозга и внутренностей, вырванные шрапнелью и раскиданные во все стороны, висят в кустарнике вблизи Балаклавы, прилипают к стенам Севастополя», — описал потери союзников в той войне великий французский писатель Виктор Гюго.
«С какими противниками имели мы дело? — восклицал командующий французскими войсками, маршал Канробер. — Чтобы понять, что такое были наши противники, вспомните о шестнадцати тысячах моряков, которые плача уничтожали свои суда с целью загородить проход и которые заперлись в казематах бастионов со своими пушками, под командой своих адмиралов Корнилова, Нахимова, Истомина! К концу осады от них осталось восемьсот человек, а остальные и все три адмирала погибли у своих пушек…»
Участнику обороны Севастополя, русскому офицеру Александру Вязмитинову приходило на ум другое сравнение. Ему казалось, что перед ним погибает древнеримская Помпея. Однако впоследствии, посетив Помпею настоящую, он убедился, что этот легендарный город был разрушен куда меньше.
Разрушение Севастополя было полное, «потому что не было примера такой обороны, с тех пор как понятие о нападении и защите возникло в умах человеческих… Каждый квадратный дюйм севастопольской почвы был свидетелем геройского подвига и геройской смерти», — писал Вязмитинов.
От Крымской войны осталась навеки память немеркнущей славы, осталась сияющая легенда о геройских подвигах русского народа. Наряду с изгнанием поляков во времена Минина и Пожарского, наряду с петровской Полтавой и с кутузовским Бородинским сражением, нахимовский Севастополь показал, на что способна Россия в минуту грозной опасности.
Полтаву воспел Александр Пушкин, Бородино – Михаил Лермонтов, Севастополь – Лев Толстой.
«Надолго оставит в России великие следы эта эпопея Севастополя, которой героем был народ русский», — пророчествовал классик в своих «Севастопольских рассказах», без которых никогда не было бы нашей величайшей эпопеи – романа «Война и мир».
Именно боевой опыт, полученный поручиком Толстым на бастионах Севастополя, помог ему так точно и ярко изобразить батальные сцены и передать чувства и мысли солдат и офицеров в романе «Война и мир».
Пример нахимовского Севастополя был не последним, показывающим, на что способна Россия в минуту грозной опасности. Сегодня мы знаем еще одну Севастопольскую оборону, сияющую блеском не меньшей славы, — оборону города в годы Великой Отечественной войны с фашистскими захватчиками.
Фото из открытых источников
