Мы очень хотим вернуться назад

КОГДА ДУША ПЛАЧЕТ

C беглецами из Славянска мы познакомились на пляже. От остальных курортников они с виду не отличались, и, только посмотрев им в глаза, можно было увидеть, что они приехали сюда не отдыхать. Несмотря на тёплое море, жаркое солнце, эти люди напряжены и не могут расслабиться. Для себя я называю их беглецами, а не беженцами, потому что они не стали обращаться за помощью к властям, не рассчитывают на особый статус беженцев и перемещенных лиц, не ждут и не просят ни у кого помощи. Они все еще надеются вернуться домой.

— Я хотел бы вернуться обратно со стороны России, — рассказывает частный предприниматель Сергей. — Мы приехали сюда неделю назад, перед «перемирием». Бежали от войны, вывозя своих. Воды и электричества в районе города между Черенковкой и Семеновкой нет уже второй месяц, в районе Артема электричество было до вчерашнего дня, пока не разбомбили подстанцию. Все разговоры о перемирии – враньё: как стреляли, так и стреляют. Мы звоним друзьям и родственникам постоянно и знаем, что там происходит.

Работы никакой, разумеется, давно нет. Крупные предприниматели из Славянска сбежали почти сразу, как только поняли, что к чему. Никого из них в ополчении не было и нет. Туда шли простые люди, я и сам вначале пошел в ополчение. А уехал потому, что находиться в окопе с ружьем против миномета не было больше желания. За автомат я нигде не расписался, потому свой поступок предательством не считаю.

Там так: если расписался за получение и оставил позиции, то по закону 41-го года, который действует в ДНР, тебя могут и расстрелять. Когда ты сидишь в окопе, а вокруг рвутся 120-миллиметровые и 150-миллиметровые снаряды, тебя обстреливают из минометов и гаубиц, понимаешь, что все бесполезно.

В сторону Крыма мы выехали потому, что безопаснее и проще было ехать именно через Харьковское направление. В сторону Краматорска — опасно, украинский блокпост оттуда сбили, но на аэродроме и Карачуне остались украинские войска, и можно было попасть под обстрел их танков. Через Артемовск нужно было ехать либо через Северск, по которому бьют «Градом», или на канал, где тоже стоит украинская армия. В сторону Луганска путь был через Славяногорск-Сватово, а там хотя и боев таких нет, но и ополчения нет, зато есть правый сектор и могут арестовать и увезти.

Поля и обочины заминированы, знаю таксиста, который с женой и с дочкой попытался уйти через поле, они попали на мины, жена в реанимации, он и дочь насмерть.

— Мы проехали 12 украинских блокпостов, — рассказывает Светлана, жена Сергея. Ехали с семьей друга на двух машинах. Причем машины брали самые старенькие, у нас их четыре, и самые новые мы оставили в Славянске, побоялись. Также оставили компьютеры и даже стёрли из телефонов все фотографии. На украинских блокпостах их могли проверить, и, если бы сочли что-то подозрительным, то мы бы не выбрались.

На одном из блокпостов мы видели, как увели в неизвестном направлении девушку, у которой в телефоне обнаружили фото с парнем в форме ополченца. Вещей у нас очень мало. На блокпостах осматривали не только наши вещи, но и нас самих – нет ли на теле следов от использования автомата или другого оружия. Так выявляют ополченцев. Людей с огнестрельными ранениями не пропускали, а тут же уводили.

Даже если человек мирный и получил осколочную рану, то ему лучше из города не выезжать, это очень опасно, на украинском блокпосту его остановят, будут считать ополченцем, и неизвестно, что с ним дальше будет. Особенно надо опасаться Правого сектора: они отличаются от бойцов национальной армии как чёрной формой, так и жёстким обращением. Им лучше ни в чём не возражать, не перечить.

Когда они нас останавливали, меня трясло от страха. А вот на въезде в Крым все было хорошо: пограничники вежливы, нас быстро пропустили и мы почувствовали себя в безопасности. Со Славянска выезжает много машин, бегут все, кто может. Но многие остаются в городе, особенно старики, больные и те, которым некуда бежать.

Здесь красиво — море, солнышко, но нас это абсолютно не радует, потому что душа плачет, и каждый звонок из нашего города – это как щелчок внутри, все сжимается. Мы хотим домой. Наш дом там; у нас красивые озера, природа, и это все сейчас отобрали. Но я обязательно вернусь, у меня там родственники: мама, сестра, племянник, в конце концов, наши кошки и собаки.

А вы знаете, сколько в Славянске бездомных животных? Когда мы пытались отправить сестру моего мужа в безопасное место и приехали на автовокзал, то видели там столько бездомных собак! Говорят, животные не плачут? Еще как плачут! Мы видели глаза одной овчарки, которая бросалась за каждым автобусом, надеясь увидеть своего хозяина. И таких животных там очень много, они голодные.

Моя мама осталась там ради животных, не хотела их бросать. Пенсии там не платят, еды нет. Я звонила ей, она говорит, что осталась только картошка в погребе и огурцы с грядки, ими она и питается. Хлеба, после того, как разбомбили вчера подстанцию в Артеме, нет. Хлебозавод, который хоть как-то работал, остановился. В магазинах продают то, что осталось – сухие продукты: чипсы, крупы. Раздают гуманитарную помощь, но ее мало и на всех не хватает.

А вот в Красном Лимане моя знакомая собирается играть свадьбу в эти выходные! Не укладывается в голове – рядом стреляют и бомбят, а тут свадьба…

Единства в Красном Лимане, да и везде, среди населения нет. Кто-то за ДНР, но есть и такие, кто против. И везде есть предатели. В Красном Лимане как такового ополчения не было, там просто стояли блокпосты из местных мальчиков с шинами, но никто их особенно не атаковал. Настоящее ополчение было на трассе на Царицыно, недалеко от Красного Лимана, вот его разбомбили в пух и прах, а оставшихся ополченцев отправили на минные поля, где те и погибли.

А в Красном Лимане Нацгвардия решила показать, что они там победили. Туда должен был Турчинов приехать, и они ему сделали коридор, натащив техники в несколько кругов и обеспечив ему полную безопасность. Потом Нацгвардия отошла, и на их место пришел батальон «Днепр», который уже производил зачистки. Магазины там открывались в приказном порядке, и даже пустили транспорт, чтобы показать, что народ рад, что их освободили от террористов.

Есть и такие, кто действительно рад – бомбёжки страшны. А тут хоть какая-то, но мирная жизнь. Люди там запуганы, боятся о чем-либо говорить. Даже когда я звоню в Красный Лиман своей подруге по мобильнику, она говорит очень осторожно, потому что все прослушивается, и если что-то не то скажет, то завтра к ней могут прийти люди в черной форме и спросить: «На каком основании вы распространяете эту информацию?».

И что будет дальше – никто не знает.

Сотрудник милиции Славянска Андрей приехал с семьей в Евпаторию… в отпуск.

— Милиция в Славянске больше не занимается расследованием преступлений, там не работает ни прокуратура, ни суды. В основном мы занимаемся фиксацией смертей, выезжая на место после бомбежек и обстрелов. Ну и людям, оставшимся в городе, все же спокойнее, когда по улицам ходят патрули в милицейской форме.

Хотя случаев мародерства у нас нет. Вначале были, но когда ввели комендантский час и закон, о котором говорил Сергей, по которому можно нарушителя расстрелять на месте по законам военного времени, стало спокойно. За порядком в городе следит милиция и ополченцы. Из всего, что показывают по телевизору, только «Россия 24» показывает все как есть, но и то они занижают количество убитых и раненых.

Отпуск у меня был плановый, мне выдали отпускные, чего я не ожидал, я взял семью, и мы приехали сюда. Некоторые наши сотрудники просто увольняются и уезжают, кое-кто и не увольнялся и просто уехали в неизвестном направлении. А я в середине июля я буду возвращаться в Славянск на работу. Для украинской власти мы все сепаратисты, «колорады», и шансов остаться в живых, если Нацгвардия возьмет Славянск, у меня немного.

Я это понимаю, но что делать? Жену и сына оставлю здесь или же они поедут в Харьковскую область к родственникам, там спокойно. Я уже ничего не понимаю – почему так происходит? Почему Россия не введет войска? До референдума все было понятно, все верили, что у нас будет так, как в Крыму. Теперь понятно, что Крыму очень повезло, а нам нет.

— В жизни всякое бывает, но такого не было никогда, — говорит Ирина, жена Андрея. – Всегда были какие-то проблемы, но их можно было решить. А тут просто нет выхода. И просто страшно. Бомбят и убивают каждый день. Хоронят там же, где убили, часто в братских могилах. Многие гибнут под завалами. Мы не знаем, что будет дальше, но очень хотим вернуться назад…

[color=red]См. также:[/color]

[url=http://old.kr-eho.info/index.php?name=News&op=article&sid=12324] Людей жалко [/url]