Из записок бывшего следователя
Старший следователь Олег в середине рабочего дня углубился в чтение многоэпизодного уголовного дела, по которому было арестовано пять ранее судимых лиц. Необходимо было подготовиться к предъявлению им обвинения.
Прервал чтение вошедший начальник следственного отдела, бросивший на стол несколько исписанных листков. «Проведи расследование в отношении квартирной воровки, задержанной на месте преступления. Искать доказательственную базу не придётся. Потому быстро проведёшь расследование и направишь дело в суд. Будет у тебя показатель, пока разберёшься со сложными делами. Воровка в дежурной части ждёт встречи с тобой. Девка странная. Молчит», — проговорил начальник и покинул кабинет.
Информация по краже была скудной. Но и так всё было ясно и понятно. Некая Зинаида Трынова несколько часов назад зашла в общий двор, расположенный в центре города, недалеко от районного отдела ВД. Во дворе располагались одноэтажные постройки дореволюционных времён. Окна одной квартиры были в нескольких метрах от ворот. Трынова воспользовалась тем, что фрамуги одного окна не были изнутри закрыты на шпингалет. Хозяева находились на работе.
Воровка через окно проникла в квартиру, где собрала наиболее ценные носильные вещи, два воротника из песца, золотое обручальное кольцо и незначительную сумму денег. Когда с громадным узлом вылезла из окна, во дворе появилась молодая супружеская пара, пришедшая домой в обеденный перерыв. Молодые люди задержали воровку, позвав на помощь соседей, вызвавших милицию.
Перед тем, как привести Трынову в кабинет, зашёл оперативник, сказавший, что по телефону сделан запрос в информационный центр области на судимость задержанной: «Ответ будет с минуты на минуту. Уверен на сто процентов, что у девахи был пособник, так как без чьей-то помощи не смогла бы дотянуться до высоко расположенного окна. Соучастнику удалось скрыться».
Пока оперативник приводил свои догадки, оперативный дежурный принёс информацию о судимости Зинаиды Трыновой. Первый раз за кражу Зина была осуждена малолеткой — к условной мере наказания. Второй раз — к трём годам лишения свободы.
Олег посмотрел на оперативника и уверенно сказал, что Зина Трынова, имея опыт заключённой, никогда не выдаст соучастника, зная, что за групповую кражу дадут больший срок. Не помогут никакие посулы и уговоры подсаженных в камеру «своих людей».
По просьбе Олега оперативник пошёл за воровкой.
***
В кабинет спокойно, с безразличием ко всему происходящему, зашла девушка невысокого роста в коротком демисезонном пальтишке с белой вязаной шапочке на голове, из-под которой на лоб выбивалась прядь чёрных волос. На лице не дрогнул ни один мускул, когда она коротко посмотрела на следователя и перевела взгляд на стену. Только слегка сузились глаза, и в них промелькнул злой огонёк.
Не ожидая приглашения, Трынова села на стул, не спуская глаз со стены за спиной следователя. Олег, имеющий большой опыт следственной работы, сразу понял, что с девицей перед официальным допросом разговора на общие темы не получится. Потому, заложив в пишущую машинку бланк, приступил к допросу. Трынова, назвав анкетные данные, заявила: «Больше от меня ничего не услышите. Не теряйте зря время».
Хотя Олег ожидал подобный ответ, его несколько покоробило поведение молодой воровки. Не каждый прожжённый зэк решится так вести на следствии, чтобы не настроить против себя следователя, от которого многое зависит в судьбе арестанта.
Олег, прекратив печатать, внимательно посмотрел на Трынову, сидевшей не шевелясь и не меняя позу. Казалось, воровка перестала дышать. В таком состоянии она кого-то напоминала Олегу. Он стал вспоминать. Память работала быстро, вороша настоящее время и далёкое прошлое. Промелькнули детские довоенные, военные и послевоенные годы.
***
Память остановилась на голодном 1947-м. Два года назад окончилась война, а люди продолжали находиться под впечатлением ужасов каждого прожитого дня.
Семья двенадцатилетнего Олега проживала в двух маленьких комнатушках одноэтажного дряхлого здания. Подобные квартиры занимали соседи небольшого двора, расположенного в одном из переулков города. При входе во двор, справа, примостилось двухэтажное здание. На втором этаже был длинный общий коридор с квартирами и общей кухней, заставленной керогазами. Там проживали с мамами друзья Олега, Костя и Толик. Семья третьего друга, Жени, жила в квартире, расположенной напротив входа на этаж. У них была своя кухня, что тогда считалось роскошью быта.
В семьях не было мужчин. Некоторые погибли, а кто-то пропал без вести. От них остались вдовы с детьми и безутешные матери.
У Жени был неродной отец, дядя Степан, служивший мичманом на тральщике, пришвартованный с другими кораблями на Генуэзском молу. Пацаны откровенно завидовали счастливчику Жене. Дядя Стёпа прошёл всю войну. Имел ордена и медали. Был выше среднего роста с крепкой фигурой и сильными руками. Ходил, слегка покачиваясь из стороны в сторону, но твёрдо ступая на землю. Пацаны любовались широкой грудью дяди Стёпы, на которой всегда красовалась тельняшка. Как не завидовать Жене, имевшему такого отца, хотя и не родного!
В этот день Олег не пошёл в школу, так как простыл. Он уныло сидел у окна и смотрел на купающихся воробьёв в лужах, оставленных после прошедшего осеннего дождя. Как всегда, в дневное время двор был пуст, так как взрослые были на работе, а пацаны в школе. Дома оставались бабушки, которые в такую погоду старались не выходить во двор.
Олег с нетерпением ждал возвращения друзей, чтобы пуститься в какую-нибудь незамысловатую игру.
Вдруг уловил скрипучий звук открываемой калитки в воротах. Во двор вошли женщина и мужчина. Мужчину Олег не рассмотрел, так как он, показав рукой в сторону входа на второй этаж, быстро удалился.
Женщина была невысокого роста. На ней было чёрное демисезонное пальто не первой носки и чёрная вязаная шапочка, из-под которой выбивались до плеч чёрные волосы. На ногах — боты довоенного фасона. Лицо молодой женщины рассмотреть Олег не успел, так как она скрылась за входной дверью. Подумав, что женщина пришла к кому-то в гости, продолжал наблюдать за весело чирикающими воробьями.
Через непродолжительное время со второго этажа раздались истошные крики женщин. Олег, не одеваясь, помчался узнать, что случилось. Вбежав на второй этаж, увидел раскрытую дверь квартиры родителей Жени, а в проходе его маму со скалкой в руках. Она кричала дурным голосом, что разобьёт голову воровке, если та попытается удрать. В середине комнаты спиной к двери стояла женщина, которую Олег видел входящей во двор с мужчиной. Её под руки держали две молодые крепкие девушки.
Постепенно стали появляться зеваки, пришедших даже из соседних дворов. Не усидели в квартирах и старушки, с трудом поднявшиеся по крутой лестнице. Сработало «сарафанное радио», разносившая информацию за короткий срок.
Собравшимся мама Жени, до конца не пришедшая в себя, рассказала, что на минутку зашла к девушкам-соседкам, не закрыв дверь. Через какое-то время неожиданно услышала звуки разбивающейся посуды в свой квартире. Она помчалась к квартире, а за ней девушки. В комнате увидели незнакомку, державшую в руке стакан с обручальным кольцом дяди Стёпы. Он стоял в глубине буфета. Когда воровка стала его доставать, зацепилась рукавом пальто за горку чайных блюдечек. Два упали на пол и разбились. На звук и прибежала с соседками.
Пока рассказывала о жутком событии мама Жени, грозно постукивая скалкой по косяку двери, воровка ни разу не шевельнулась. Казалось, что она навсегда застыла.
Девушки, устав держать воровку, посадили на пол, заставив поставить стакан с кольцом рядом с собой. Воровка выполнила требование охранниц и снова застыла.
И тут со стороны собравшихся посыпались вопросы к пойманной воровке: кто она такая, как зовут, где живёт, была ли судима, как попала в квартиру, и многие другие. Воровка упорно молчала. Это злило наиболее бойких бабёнок, призывающих учинить расправу над воровкой без суда и следствия. Их успокоила мама Жени, сообщив, что скоро должен прийти муж, получающий в этот день продуктовый паёк.
Ждать долго не пришлось. Вскоре заскрипели ступени деревянной лестницы под ногами дяди Стёпы. Он поднимался, чему-то улыбаясь, в руке держал тяжёлый вещмешок. Увидев его, женщины наперебой стали кричать, что в квартире поймали воровку.
Дядя Стёпа, бросив вещмешок на пол и отодвинув по сторонам толпу возмущённых зевак, решительно шагнул в комнату. Глянув на недвижимо сидящую женщину, всё понял. Олег видел, как у него сжались кулаки и побледнело лицо. Наклонившись над воровкой, дядя Стёпа завёл руки под мышки, легко поднял и с силой посадил на пятую точку.
Раздался глухой удар, что-то треснуло внутри воровки, и она кулем свалилась набок, не проронив ни звука. Толпа замерла. Наступила липкая тишина. Стало слышно, как на стене квартиры тикают часы с кукушкой.
Дядя Стёпа, вытерев руки о бушлат, ни к кому не обращаясь, чётко проговорил: «Вызовите скорую» — и по лесенке спустился к входной двери, громко ею хлопнув.
Олегу стало страшно видеть недвижимо лежащую женщину. Он был уверен, что дядя Стёпа её убил. Перепрыгивая ступеньки, побежал домой.
Через несколько дней по двору пронёсся слух, что воровку до больницы не довезли. Она умерла в машине скорой помощи. После случившейся трагедии милиция во дворе не появлялась.
***
Олег дёрнул головой и возвратился из прошлого в настоящее время. Трынова продолжали сидеть в той же позе, глядя мимо следователя.
«Зинаида, я вас очень прошу сказать только одно: живы ли ваши мама и бабушка?» — вежливо обратился Олег к Трыновой. Неожиданно воровка негромко сказала: «Мама вскоре после очередной отсидки умерла. Спилась. Она говорила, что бабушка через пару лет после войны была убита при неизвестных обстоятельствах в какой-то чужой квартире».
«Пацаном я видел, как была убита ваша бабушка», — жёстко проговорил Олег. Трынова, не сдержав себя, подскочила со стула и, прижав руки к груди, умоляюще прохрипела: «Ради Бога! Расскажите. Пожалуйста». «В ответ на ваши показания, хотя они для меня не важны», — весело проговорил Олег и придвинул к себе пишущую машинку.
Трынова быстро села на стул, закинув ногу на ногу, и впервые без злости посмотрела в глаза следователя…
Фото из архива автора
