Крымское Эхо
Интервью Культура

Андрей Мальгин: Стенать о крымских экспонатах не надо — надо перевернуть ситуацию в нашу пользу

Андрей Мальгин: Стенать о крымских экспонатах не надо — надо перевернуть ситуацию в нашу пользу

«Скифское золото», оно же сотни крымских экспонатов, которые уехали на выставку в Европу восемь лет назад и оттуда не вернулись – тема злободневная и очень, очень злобная. Ну, в том плане, что злит всех крымчан, да что там – всех русских людей, которых группа нидерландских судей почему-то решила лишить их культурного наследия.

О том, что это были за экспонаты, насколько велика потеря, какое влияние этот прецедент окажет на международное сотрудничество в культурной сфере и что со всем этим делать, мы спросили у директора Центрального музея Тавриды, чьи экспонаты были среди задержанных Амстердамом, Андрея Мальгина (на фото).

— Андрей Витальевич, мы привыкли, что последние семь лет нас как бы выключили из мировой истории «цивилизованных» стран, а тут уже и откровенный грабеж артефактов начался. Насколько велика наша потеря? Это были самые ценные экспонаты крымских музеев?

— Речь идет в целом о 565-и предметах, из них 134 — из нашего музея. Это интересные предметы, которые находились в экспозиции музеев – их не из запасников достали, а непосредственно из музейных витрин. Среди экспонатов были вещи, которые можно считать типичными, рядовыми, которых у нас достаточно много. Но были и своего рода визитные карточки музеев — например, как бронзовое скифское навершие из фондов Центрального музея Тавриды, бахчисарайские шкатулки, керченская змееногая богиня, которая является символом Керченского музея.

Змееногая богиня из известняка I—II века н.э. Скульптуру нашли во время раскопок на северном склоне горы Митридат. Статуя была без головы, но в последующие годы удалось обнаружить другие фрагменты скульптуры: голову вместе с нижней частью головного убора в виде цветочного бутона, вырастающего из листьев лотоса, а также руку, держащую побег растения, и несколько других фрагментов. Исследователи трактуют её образ, как символ древа жизни.

Самая главная потеря, на мой взгляд, — это декрет в честь историка Сириска из Херсонеса, единственного историка из Северного Причерноморья, имя которого мы знаем.

Есть страховая стоимость этих предметов, мне кажется, до миллиона условных единиц она доходила. Какова рыночная стоимость этих артефактов, сказать сложно, но она достаточно высокая. Насколько это в мировом масштабе эксклюзивно? По замыслу выставки предполагалось, что выставлялись скорее типичные вещи, шедевров прикладного искусства там нет – но вещи любопытные, интересные.

Насколько это потери для нас большие: в некоторых витринах у нас стоят таблички, что экспонаты находятся на выставке в Амстердаме. Мы их теперь заменим на какие-то другие. В общем-то — да, это достаточно серьезные потери, существенные. Хотя надо подчеркнуть: осталось гораздо больше.

— Как часто до этой всей истории крымские музеи обменивались экспозициями с зарубежными?

— Мы приняли участие в пяти или шести международных выставках за период с 1995 года. По крайней мере, при мне, с 2000 года, это были три или четыре таких крупных международных, в основном немецких, выставки. До этого мы выставлялись в Италии и Франции. Не скажу, что каждый год возили, но у нас было несколько международных проектов.

— С 2014 года таких проектов больше нет?

— Нет, конечно.

— А мы у себя в Крыму принимали экспозиции зарубежных музеев?

— Нет, потому что все расходы берет на себя принимающая сторона. Мы и тогда были, и сейчас не в состоянии понести такие расходы.

— А какое-либо международное сотрудничество — культурное, гуманитарное — сохранилось? У нас же есть объекты культурного наследия ЮНЕСКО – с ООН есть какая-то работа?

— Мы поддерживаем какие-то связи с нашими коллегами, научные контакты, но в плане выставок – нет, и они невозможны сейчас. Историки, исследователи обмениваются какой-то информацией, публикациями, что-то появляется в западных издательствах – об этом лучше спросить у тех, кто непосредственно занимается наукой.

А вот что касается культурного обмена непосредственно, то его нет. Он для нас на какое-то время приостановлен.

— А со странами СНГ есть обмен?

— Нет, думаю, что в ближайшее время это невозможно, потому что есть риск ареста предметов по схеме, которая отработана в Голландии.

— Даже несмотря на то, что страны эти формально союзники?

— Нужно смотреть, кто признал Крым, а кто нет. С теми, кто Крым признал – наверное, можно было бы что-то организовать, но мы не получали пока каких-то предложений, которые бы нас заинтересовали.

— Андрей Витальевич, создан опасный прецедент: часть исторического наследия территории забрали, планируют передать непонятным людям. Как это в целом скажется на практике обмена экспозициями? Допустим, будет выставка каких-то музеев из Якутии, а какая-то европейская страна решит изъять эту выставку под предлогом борьбы с «колониальным прошлым» или вроде того. Возможно такое?

— Посмотрите на хронику такого рода скандалов, связанных с культурным наследием — она достаточно многообразна. В мире постоянно сталкиваются с разного рода ситуациями, неопределенными с правовой точки зрения. Тем не менее, международная деятельность по обмену культурным наследием продолжается и ей сейчас больше угрожает ковид, нежели правовые коллизии.

Вообще говоря, почему ситуация с крымскими артефактами долго тянется? Она носит достаточно эксклюзивный характер. Ей не могут до сих пор найти безупречного средства юридического решения. Если бы можно было какую-то конвенцию применить, ее бы давно применили. Поэтому все-таки в ситуации с крымскими артефактами мы имеем дело с достаточно необычным явлением.

Но в целом это на общий климат культурного обмена влияет отрицательно, безусловно.

— Возможно ли, что отношения между музеями будет носить не политический характер, а исключительно культурный, исторический, социальный? Можно как-то вывести политику за пределы всего этого процесса?

— Политика – это актуальное проявление истории, а мы, музейщики, имеем отношение к истории. Нужно понимать, что, занимаясь историей как сохранением чего-то прошлого, мы находимся, тем не менее, в истории как в процессе. Ну куда от этого деться? Никуда!

Что меня огорчает в этой ситуации — куда больше, чем утрата на какое-то время наших культурных ценностей — то, что наше наследие так прозвучало мощно в мире, а мы эту бешеную рекламу пока никак не использовали. При всех утратах, при всем этом, это была сумасшедшая реклама крымского культурного наследия, ничего подобного ни до, ни после в популяризации наследия Крыма не было! И вот тут наша важная задача была бы воспользоваться всем этим, обратить утрату в плюс, каким-то образом подать наши ценности по-новому.

Если не удастся эту ситуацию использовать во благо, значит, профукали мы великолепный шанс, который нам давался.

— На каком-то примере можете подсказать, как это могло быть использовано?

— Во-первых, эту коллекцию, которая сейчас в Голландии, никто сейчас не видит. Но у нас есть фотосъемка, описания этих предметов – надо сделать виртуальную выставку и попытаться ее популяризировать. На каждом углу говорить о похищении Украиной нашего достояния. Это потребует, конечно, каких-то затрат, но я собираюсь это сделать.

— Как-то помогут восполнить потерю артефакты, найденные во время раскопок при строительстве крупных объектов в Крыму? При строительстве «Тавриды» найдены тысячи артефактов и находки продолжаются…

— Если мерить количеством, то найдено уже гораздо больше, чем осталось там, в Голландии, несравнимо больше. Если мерить качеством… Но как качеством мерить? Конечно, не стоимостью, каждый древний предмет эксклюзивен по-своему. Но если мерить это объемами, которые занимают интересные, эксклюзивные экспонаты в музеях Крыма – так у нас уже больше.

Жизнь продолжается. Всё это повод не стенать — а популяризировать наше культурное наследие и заботиться о нем должным образом.

— Но правда ли, что экспонаты потеряны навсегда? Есть ли хоть какая-то надежда их вернуть?

— Там есть свои юридические возможности… Пока мы вердикт от адвокатов не получили, но у нас есть возможность подачи кассационной жалобы. Думаю, что мы этим воспользуемся.

— А какими-то непрямыми мерами воздействия нужно влиять на Украину, на Нидерланды?

— Важна эффективность. Дуться и проклинать можно сколько угодно — а результат какой? Нужно имеющееся у нас подать так, чтобы мир ахнул. Для этого всё имеется, но усилий самих музейщиков недостаточно, нужна помощь государства.

Фото с сайта crimea24.tv

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 4.8 / 5. Людей оценило: 5

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

Седьмое небо

Вячеслав КИЛЕСА

Фэнтези-фест «Волшебники и маглы»

Юлия МЕЛЬНИК

Песни военных лет зазвучали по-новому на набережной Ялты

.

Оставить комментарий