Владимир Константинович приехал в Крым по приглашению инициаторов и руководителей проекта Международного медийного клуба «Формат А-3» и в рамках этого проекта согласился дать эксклюзивное интервью «Крымскому Эху». Но сначала — несколько биографических строк.
Владимир Константинович Мамонтов. Родился 21 декабря 1952 года во Владивостоке. В 1975 году окончил факультет журналистики ДВГУ. Журналистскую карьеру начинал в местной газете «Красное знамя». Настоящей же журналистской школой, считает долгую и нелегкую работу собственного корреспондента «Советской России» в Хабаровске.
К славной когорте переехавших в Москву журналистов-дальневосточников присоединился в 1990-м году. Затем были 15 лет в «Комсомольской правде», на которые пришлись и приватизация газеты, и хаос 90-х, и становление новой, постсоветской журналистики. В то или иное время занимал в «КП» едва ли не все руководящие посты. В 2005-м стал главным редактором газеты «Известия». С ноября 2009 года — президент редакции газеты «Известия», член Общественной палаты Российской Федерации.
— Владимир Константинович, вас долго пришлось уговаривать, чтобы вы согласились на поездку в Крым и встречу с крымскими журналистами?
— Ни секунды не пришлось уговаривать! Для меня как для человека любопытного и увлекающегося всякий раз приезд в Крым связан с новыми впечатлениями от увиденного впервые, с новыми знакомствами с интересными людьми, проживающими в Крыму. Мы в России очень тепло относимся к Украине, мы очень переживали эти «майдановые» дела. Переживали еще и потому, что себя узнавали в какой-то степени, на тот же голый крючок, на те же наживки в виде простеньких и поганых политтехнологий клевали. С восторгом пошли за всем этим.
И при всех подобных процессах, происходивших на Украине в период правления Ющенко, Крым держал высокую планку сдержанности и уверенности в своем ощущении, что мы братья, и противостоял накачиванию извне чуждой крымчанам идеологии, совершенно несвойственной их убеждениям, настроениям. Крым все эти годы был оплотом здравомыслия на фоне оранжевой чумы. Мне кажется, Крым жил абсолютно правильно, ничего экстремистского не отстаивал, находился в мудром равновесии. И напротив, Украина только сейчас возвращается к нормальному состоянию, нежели чем она была в период Майдана и после него.
Я всегда с удовольствием приезжаю в Крым, где в прямом и переносном смысле теплая атмосфера. Крым — это интересное место для журналиста, который интересуется проблемами постсоветского пространства, будущим России, Украины. Это особое место, где всегда интересно бывать по разным поводам, в том числе и по программе «Формата-А-3», за что я очень благодарен его организаторам.
— Когда вы собирались в наш Крым, наверняка просматривали последние новости из Украины, Крыма. Что из всего этого у вас вызвало острый интерес?
— Самое главное, это перепозиционирование Юлии Тимошенко. Это человек, который просто так не сдается, и она, Тимошенко, будет такая до конца дней своих, если с ней не произойдет какой-то серьезный перелом, например, уйдет в монастырь. За ней довольно большая политическая сила, хотя, я считаю, что все, кто за нее проголосовал, голосовали не за нее лично, а скорее против Януковича. И в этом смысле в Украине наступил новый этап борьбы. Ведь Украина так и осталась разделенной, и с этим что-то должно происходить. То, что политические силы, представляющие другую часть Украины, не сдадутся, это очевидно. И Тимошенко с политической арены просто так не уйдет. При всем при этом неизбежен переход многих ее политических сторонников в другой лагерь, но этим Украину не удивишь.
— Победу Януковича в Кремле встретили весьма сдержанно. А как вы, просто как гражданин России, отнеслись к этой победе? Тоже сдержанно? Тогда в чем причина вашей сдержанности? Или вы ощутили восторг?
— Да, я встретил сдержанно. По крайне мере, восторг здесь не уместен. Дело вот в чем. Предположим, к власти пришел бы абсолютно пророссийский президент. В такой стране, как Украина, это вызвало бы новую политическую волну, массу проблем с Европой, с Америкой. Такое происходит, когда к власти приходит лидер с крайними взглядами. Янукович, на мой взгляд, — компромиссный президент, а в этом случае у него что-то должно получится. В конце концов, главное, чтобы не довести дело до острых политических противостояний. Ведь мы же видели, по крайней мере, так считали, что Украина в 2004 году прошла по краю гражданской войны, так же, впрочем, как и Россия в свое время.
Позиция России была и остается сдержанной. При этом мы понимаем, насколько много проблем стоит перед Януковичем. Это проблемы и экономические, и социальные, и гуманитарные. Ведь за эти пять лет столько наделано глупостей, и надо потихоньку все отматывать в обратную сторону. И здесь можно было бы подойти с такой, например позицией, что народ сам отмотает, не дожидаясь законов, указов. Постепенно народ сам введет все противоречивые вопросы в русло, удобное для всех. Например, кто-то возьмет, да и отменит бегущую строку при переводе фильмов на украинский язык. Если это людям необходимо, они сами на разных уровнях влияния будут пробовать искать ходы-выходы из неудобной ситуации, не дожидаясь директив. Власть промолчала — значит, можно. Это и в области языка, и в экономических отношениях, во всех сферах.
— Казалось бы, вопрос о вступлении Украины в НАТО при нынешнем президенте уходит на задний план и не является таким уж актуальным. К тому же Янукович заявил в целом ряде интервью, что этот вопрос, если он возникнет, будет решаться на общенародном референдуме. Однако позиция России в вопросах сотрудничества с НАТО весьма активна в последнее время. Не провоцирует ли такое сотрудничество украинских евроатлантистов усиливать давление на Януковича?
— Какие бы мосты ни наводила Россия с НАТО, она никогда туда не придет, потому что приход России в НАТО — это конец НАТО. Имея в своем составе Россию, НАТО лишается своего главного козыря, внутреннего стержня — врага в лице России. Что бы ни говорили, а НАТО, как и раньше, ориентирована против России. И поэтому мы-то с этим альянсом можем сколько угодно дружить, наводить мосты. А вот Украину могли бы и принять туда, и в этом нет ничего страшного. У Украины нет ядерного оружия, Украина — великолепный стратегический плацдарм, Украина на границе с Евросоюзом. Но это конец независимости Украины.
Да, мы в какой-то степени даем повод украинским националистам поднимать волну призывов в НАТО, но это повод для националистов, а нормальные политики, уравновешенные люди понимают, что отношения между странами, в том числе между Западом и Россией, могут носить многовекторный характер.
— А что вы скажете о перспективах пребывания Черноморского флота России в Крыму? Будет ли с приближением 2017 года нарастать давление на Россию с целью вывода ЧФ?
— Вокруг Черноморского флота никогда не утихнет борьба. Если кто-то считает, что всем нравится, что здесь стоит Черноморский флот, то это далеко не так. Многим это не нравится. Это очень важный геополитический инструмент в регионе. Но в то же время и вывод Черноморского флота для многих, примыкающих к региону стран, является проблематичным. Те же турки относятся ко всяким изменениям существующего статус-кво в Черноморском бассейне без особого желания. Ведь если уйдут корабли ЧФ, придут другие, и не надо долго гадать, под чьим флагом.
Политические силы на Украине, которые выступают за вытеснение Черноморского флота, были и остаются, и они будут время от времени это вопрос поднимать. Но для России Севастополь — это действительно город русской славы, это наша стратегическая важнейшая точка, которую отдавать было бы последней дурью.
— Насколько, на ваш взгляд, с приходом к власти Януковича будет динамично решаться вопрос со статусом русского языка в Украине?
— Как же националисты довели нас до такого состояния, чтобы многие перестали воспринимать украинский язык как красивый язык, как важный язык, как родной и очень близкий как для русских, так и для украинцев! Я понимаю драматизм ситуации, когда происходит выталкивание русского языка из всех сфер жизни. С другой стороны, все эти «выталкиватели» хотят в Европу. Они есть и в Прибалтике, и в других постсоветских государствах, и они все евроориетированы. Но если они евроориентированные люди, то им придется понять, что в Европе такое отношение к другим языкам не приветствуется. Половина стран Европы имеют два государственных языка. Там в отношении к другим языкам относятся трепетно, даже излишне трепетно. Но лучше быть излишне трепетным, чем так, как вели себя до последнего времени власти Украины по отношению к русскому языку. Надеемся, что произойдут изменения. По крайне мере, в предвыборных обещаниях это было.
— В дни фестиваля «Великое русское слово» вы наверняка общались с лидерами общественных движений, отстаивающих права русскоязычного населения в Крыму.
— Они большие молодцы! Я многих из них знаю и с уважением отношусь к их постоянной нацеленности на защиту интересов русскоязычного населения Крыма и уважаю их веру в то, что они делают правое благое дело, в чем я абсолютно тоже уверен.
— Существует ли вообще какая-то политика, какая-то стратегия Кремля в отношениях с Украиной, или все происходит спонтанно?
— Да, она существует, но она не артикулирована, и слава Богу. Вот перед прошлыми вашими парламентскими выборами она была артикулирована — ее «артикулировали» с утра до вечера на всех каналах за одного кандидата. В результате нам пришлось хлебать эти горькие щи полной ложкой, потому что кандидат-то этот победил только через пять лет. В каком-то смысле справедливость восторжествовала, но потери для России очевидны.
В этот раз уроки были извлечены, политика стала более закрытая, более грамотная. Не все надо в политике выносить на публичное поле, как это происходит в Украине. Есть еще, по выражению Черчилля, борьба бульдогов под ковром, и это тоже составляющая часть большой политики. И она, несомненно, существует в сегодняшних отношениях между нашими государствами. Да, нам не нравилось многое в оранжевой политике Ющенко. Не нравилось, как отрывают нас от вас и вас от нас, отрывают беспардонно, по-хамски, не щадя ни русского языка, ни людей, ни нашей общности, ни дружбы. Просто потому что ему так хочется, потому что жена у него такая, воспитали его так. Теперь другой президент…
— Вы считаете, что с приходом к власти нового президента все проблемы будут сняты?
— Думаю, нет. Украина, как и Россия, тоже неоднородна. Если вы начнете опрашивать россиян, как нам строить отношения с Украиной, то получите порой полярные мнения. Одни уверены, что Украина должна присоединиться к России, другие считают, что мы навсегда разошлись, как в море корабли. Если взять Украину, то одни экономические элиты хотели бы сотрудничать с Россией, другие опасаются экспансии российского капитала. Неоднозначны в обществе и мнения, как двигаться Украине в Евросоюз и одновременно в сторону сближения с Россией, присоединятся ли Украине к Таможенному союзу. Пока на рефлекторном уровне ваши политики говорят «нет». Многое, что разделяет, но и многое связывает. И то, что связывает, вызывает оптимизм.
— Вы, как известно из прошлых публикаций в «Известиях», прошлым летом встречались с президентом Белоруссии Александром Лукашенко. Насколько вы ему доверяете или разделяете его высказывания в адрес России в части того, что именно Россия создает сложности в отношениях между двумя странами? Вопрос мой, конечно же, навеян тем, что на Украине появился новый президент и ему тоже предстоит испытание на доверие.
— Лукашенко нисколько не доверяю. Если взять Белоруссию, отвлекаясь от личности Лукашенко, то мне она по сердцу. Чистенько, хорошо, люди нормальные. Тишь да благодать. Лукашенко принимал нас, редакторов российских изданий, в числе которых был и Александр Проханов. Так вот, Проханов задал Лукашенко вопрос, что же его заставляет быть долгое время президентом, несмотря на огромные трудности. Лукашенко ответил, что заставляют люди, и рассказал о том, как инвалиды на колясках катились голосовать за него и … градом слезы полились по лицу Лукашенко. Он вытащил платок, промокнул слезы и внимательно посмотрен на нас, пытаясь понять, достиг ли он того эффекта, на который он рассчитывал. Я высоко оценил его актерские способности.
Но что стоит за этой чистенькой и спокойной Белоруссией? А стоят огромные вложения России. Вся экономика фактически дотационная. Газ дешевый, нефть дешевая, электроэнергия дешевая. Многомиллиардные вкачивания России стоят за этой красивой картинкой «Беларусь советская». Там он восстановил в качестве музея «линию Сталина» по старой западной границе, которую перед войной оставили. Там не только музейная техника, но и памятник Сталину, который завален цветами.
Лукашенко говорит, что мы-де хотим строить экономические отношения на равных. Ему говорят: так не пойдет — тогда он поворачивается и уходит. И так бесконечно. Это лицемерие границ не имеет. Очень бы не хотелось, чтобы эта «лукашенизация» распространилась и на отношения между Россией и Украиной.
— Вы начали работать в Москве с 1990 года и были, как журналист «Комсомольской правды», в гуще событий тех непростых и трагических лет. Прошло двадцать лет. Срок немалый для осмысления того, что произошло…
— В значительной степени 90-е — это годы, потерянные для России, противоречивые, сложные. Сейчас мы можем наблюдать судорожные попытки предпринять нечто такое, чтобы эти годы вдруг зазвучали с какой-то хорошей нотой: свобода, мол, появилась, рынок заработал… Наверное, еще время не пришло для холодных оценок. Но если все же холодно оценить то время, то, действительно, в 90-е годы был сделан ряд положительных вещей. Но скажите, зачем они, эти положительные вещи, о которых нам сейчас снова напоминают, обязательно надо было делать на фоне распада Союза, на фоне полного развала и нищеты, на фоне потери хорошего образования, нормальных проектов?!
Конечно, надо учитывать, что в то время мало кто знал, как и что надо делать. Казалось: вот так поступим — и все будут счастливы. А получалось наоборот. История не имеет сослагательного наклонения: что было, то было. Да и трудно оторвать 90-е годы от 60-х, 70-х. Все они как-то работали на эти 90-е. Непросчитанные и явно ошибочные действия властей в те годы цеплялись одно за другое и привели нас к такому результату, в котором Россия оказалась в 90-е годы.
В августе 91- го я работал в «Комсомольской правде», она был закрыта, мы тоже ходили к Белому дому, переживали. И есть такое течение жизни, которое захватывает, и деваться уже некуда. Вот тогда это и было то самое течение жизни, революция, когда нас, и меня в том числе, захватило. Конечно, Горбачев был уважаем, но это человек, который полностью лишен политической воли. Если бы до 90-го года принимались какие-то правильные решения, мы бы жили в другой стране, в одной с вами стране. Тогда несло всех, в том числе и меня, но потом привело ко многим интересным выводам. Например, и к такому: несбалансированные рывки к свободе и демократии разрывали скрепы государства. Попытки же «взнуздать и сконцентрировать» двигали вперед экономику, но отупляли и лишали творческой энергии народ.
— А теперь о нынешней России. Медведев и Путин… Президент России постепенно вступает в свои права, и это заметно по тем сюжетам, которые мы наблюдаем по российскому телевидению. Или это только по телевидению? Кто на самом деле стоит сегодня в России у руля власти: Путин — или все же команда Медведева?
— Однозначного ответа здесь не будет. Безусловно, самый влиятельный политик России — Путин. В руках у него и его команды остаются серьезнейшие рычаги управления, политического и экономического. Даже по формальным признакам полномочий у главы правительства очень много, а уж по неформальным-то… Если же говорить о Медведеве, то он постепенно формируется как вполне состоятельный политик. Как они сами между собой поделили сферы деятельности, становится заметным. Скажем, внешняя политика полностью в ведении президента, и здесь Медведев делает очень интересные шаги и заявления — например, его категорический отказ от общения с Ющенко и Саакашвили. Это очень серьезный посыл политического плана, это серьезный сигнал на будущее.
— Кстати, то и дело появляются различного рода публикации о существующем конфликте между Медведевым и Путиным. Для большинства крымчан, внимательно смотрящих в сторону своего Отечества, небезразлично, что происходит в высших эшелонах российской власти.
— Что касается трений между Путиным и Медведевым, то они преувеличены. Но посудите сами. Это два человека, совершенно разные, с разным жизненным и политическим опытом, с разным темпераментом. А трения, если они и существуют, то это рабочий момент. Приведу такой пример. Недавно на Госсовете Владимир Путин сравнил плохую власть с жидким студнем: «Власть не должна быть жидким студнем, который дрожит от любого прикосновения». А Дмитрий Медведев двадцатью минутами раньше произнес на этом же заседании такую фразу: «Процессами пытаются управлять с помощью примитивного, я бы даже сказал, тупого администрирования».
В старых традициях это тянет на развенчание одного другим. В новых — рабочий момент Госсовета. В данном случае различия в оценках не нарушают, а напротив, обеспечивают динамическое равновесие. И знаете, что важнее всего? Между этими высказываниями — не два партсъезда. На это у страны нет и больше никогда не будет времени. Скорее всего, за разговорами о трениях больше всего стоит суета команд вокруг того, чей начальник круче.
Что касается их будущего, то они не лукавят, когда говорят, что мы сядем и договоримся. И даже некоторые политики высказывают такое мнение, что на следующем этапе им деваться некуда друг от друга, что им придется сформировать некий тандем власти. Есть и такое мнение, что в России может сформироваться двухпартийная система и, в известной степени, поляризация могла бы произойти вокруг этих фигур. Это не значит, что они бы возглавили эти силы, но то, что невраждебные друг другу конкурентные, но в поле здравомыслия, некие политические силы могли бы сформироваться под их патронатом, вполне возможно. Медведев более молодой, позиционирует себя как устремленный в будущее. Путин — скорее как силовик, консервативный человек. Это, конечно, мои фантазии, но что-то подсказывает, что так будет.
— Существует ли сегодня оппозиция в России? Если да, то что она из себя представляет? Насколько серьезно воспринимаются в российском обществе называющие себя оппозицией Борис Немцов, Михаил Касьянов, Гарри Каспаров?
— То, о чем они говорят, хорошо знакомо поколению 90-х, мы этого наелись. Да, кто-то при этом заработал миллионы — а страна потеряла целое поколение, и это все помнят. Влиятельными их не назовешь. Все их лозунги есть дымовая завеса, за которой совершенно иные интересы. Но вот когда конкретно людям на хвост наступают, например, в Калининграде, где пошлинами народ недоволен; или во Владивостоке, где народ на улицы выходит — а тут они словно из засады выскакивают, как блоха на собаку прыгают, и уже со своим плакатами и призывами…
На самом деле, самая серьезная оппозиция — коммунисты. И как бы они во власть не были встроены, они далеко не безбашенные, как их окрестила молодежь. Достаточно послушать того же Зюганова в Госдуме, на Госсовете. И с коммунистами идет серьезная конкурентная борьба. Или тот же Жириновский. Иногда он озвучивает такие вещи, которые власть стесняется сказать, и за ним есть определенный электорат. Он действительно по ряду вопросов оппозиционен, поэтому не стоило бы его списывать в коверные, как пытаются некоторые.
Да, в обществе есть оппозиционные настроения. Например, то и дело звучит: доколе мы будем сидеть на нефтяной игле, доколе мы будем сырьевой страной? И если на то пошло, то главным оппозиционером в этом вопросе является президент Дмитрий Медведев, который просыпается с мыслью о модернизации и засыпает со словом модернизация.
— В советское время такие газеты, как «Правда» и «Известия» были весьма влиятельными. Они являлись проводниками идей высшего политического руководства. Насколько влиятельны «Известия» сегодня, и чью политику проводит газета?
— Многое изменилось с тех пор. Но газета остается и сегодня влиятельной, к ней прислушиваются. Она сегодня ничей не проводник, она, как и почти все газеты в России, формально независимое издание. Не стесняясь, скажу, что мы совершенно не оппозиционная газета, но и не проводник идей Кремля. «Известия» отстаивают политику здравомыслия и взвешенности. По площадям не бегаем, «кровавым режимом» никого не называем, потому что бегать бесполезно и режим кровавым не является, если смотреть на него спокойно без либерального вибрирования. А тех, прежних, времен не вернешь, когда газеты играли роль идейных проводников.
А если говорить о моей газете применительно к Крыму, то мне всегда казалось, что позиция, которую занимают «Известия», лично я, да и другие российские журналисты, приезжающие в Крым, очень созвучны тем чаяниям, внутренним устоям, которые существуют в Крыму. Здесь какие-то особые отношения, нормальный человеческий контакт. И мне доставляет большое удовольствие находится в такой атмосфере…
[color=red]См. также:[/color]
[url=http://old.kr-eho.info/index.php?name=News&op=article&sid=1145] Главред «Известий»: …И как будет вести себя Украина на этой горячей сковородке? [/url]
[url=http://old.kr-eho.info/index.php?name=News&op=article&sid=2666] СМИ Украины и России: шаги навстречу сделаны [/url]
