— Государство сделало мне царский подарок, — в словах обогнавшей на четыре дня наступившим пятидесятипятилетием пенсионную реформу учительницы Ирины Валентиновны Лариной ирония густо замешана на искренней радости. В женских коллективах сегодня только и разговоров о тех, кто проскочил реформу или зажат ее тисками продолжительностью работы. Вконец расстроившихся перспективой работать, работать и работать успокаивают тем, что постепенность повышения пенсионного возраста все же лучше, чем резкое, как в Казахстане и Грузии, где его подняли в один день на пять лет: женщины со временем приспособятся, подготовятся, свыкнутся с этой мыслью.
Чтобы морально поддержать огорченных женщин, государство вздернуло научные кадры. Откуда ни возьмись, появились лежавшие под спудом результаты исследований, авторы которых с пеной у рта доказывают, что пенсионная реформа продлит женщинам жизнь. А как иначе, ведь им придется усиленно следить за своим здоровьем и использовать на полную катушку внутренние ресурсы организма, чтобы тянуть лямку профессиональной деятельности для обеспечения достойной старости.
Послушаешь медиков, и хочется напрочь забыть о таком позорном явлении, как пенсия. Только в работе, уверяют они, проявляются амбициозность, самодисциплина, рассудительность, скрупулезность, организованность. Оказывается, это те самые качества, что защищают от вредных привычек и делают организм устойчивым к стрессам. Чудненько! Пенсионная реформа не только поддержала штаны экономики страны, но и стала альтернативой реформы здравоохранения: теперь не надо заморачиваться улучшением качества медицины — достаточно отправить всех на галеры.
Отправить-то отправили, но условий для достойной занятости не создали. И речь не о тех женщинах, которых работодателю придется терпеть до шестидесяти и которые тормозят карьерное продвижение по службе своим молодым коллегам. Как бы ни косились на них начальство и подчиненные, как бы ни страдали сами женщины от необходимости трудиться дольше за одну только зарплату, эти-то хоть при работе. В самом сложном положении оказались те, кто за несколько лет до выхода на пенсию выяснил, что зарабатывать на нее придется на десять лет дольше, потому что реформой предусмотрено увеличение страхового стажа.
Первыми пострадавшими от реформы стали те, кто после закрытия и банкротства предприятий в девяностые годы вынуждено перешел на вольные хлеба: стал рыночным реализатором, гастарбайтером или шабашником. Многие, как теперь выясняется, не выработали требуемого для получения пенсий стажа. «Нашу бригаду в полном составе сократили с «Залива» в 1999 году, но еще за два года до того отправили в командировку в Россию и вывели за штат предприятия. В Пенсионный фонд не платили, понятное дело. Кто старше меня, успели выйти на пенсию по старому закону, хотя мы так и продолжали ездить на работу в Россию. Сейчас вот мне подходит время выхода на пенсию, а официального-то стажа не хватает. Рыпнулся было на завод — так не нужен я там, старый уже для работы на корабле. Конечно, без денег я не сижу, но это пока хватает сил мотаться по России. Ума не приложу, что с такими, как я, будет. Ведь мы сорвались не по своей воли, ломили так, как на «Заливе» в жизни не работали, как скоты жили в общежитии, а остались ни с чем…».
История, которой поделился достройщик Николай Иванович Разгуляев, — во многом типичная, но кого она разжалобит, когда государство четко установило планку обязательного страхового стажа и второй раз подряд переезжает человека, отказав ему сначала в трудоустройстве, а затем и в пенсии!
У Марины Александровны Игумновой практически такая же ситуация. «В объединении «Керчьрыбпром» я проработала двадцать два года, вместе с пятью годами учебы в институте у меня набирался необходимый для родившей ребенка женщины стаж, и я спокойно спала. Все это время я работала и продолжаю работать на рынке реализатором. Но вот после пенсионной реформы выяснилось, что мне надо где-то взять три недостающих для страхового стажа года. Вот бегаю в свои выходные в поисках работы, но на меня везде смотрят, как на ненормальную. Пятьдесят три года — это не приговор, это последний гвоздь в гроб моей несостоявшейся карьеры. Ни почтальоном, ни даже дворником не устроиться», — рассказывает она.
Немало женщин, которым было за кем лежать на диване, после развала предприятий и закрытия учреждений вынужденно поставили крест на своей карьере. Надеялись, стукнет пятьдесят пять — пенсионная копейка сама капать начнет. Но не тут-то было. «Мне пятьдесят недавно исполнилось, — говорит Ирина Владимировна Новомодная. — Двадцать лет стажа с вузовской учебой у меня набиралось, муж ходит в море, поэтому я преспокойно сидела дома, занималась детьми, дачей, гостила у родных. Теперь заволновалась, потому что мы оба с мужем на пенсию не заработали. Естественно, у нас есть немалые накопления, но ведь я не просто от лени стала домработницей, а муж не в поисках длинного рубля оказался в иностранной компании. Так сложилось в стране, и непонятно, почему именно на нас решили сэкономить. Ну, положим, мы с мужем проживем, но ведь сколько людей окажутся в буквальном смысле нищими…»
Наверное, подобной экономии от пенсионной реформы не ожидали и в правительстве. Но «благодаря» людям, которых без средств к существованию вытолкали взашей с предприятий и организаций в девяностые годы в работоспособном возрасте, а теперь грозятся оставить с носом по достижении пенсионного, ее получат. Устроиться на работу в предпенсионном возрасте крайне сложно. И это в одинаковой степени относится и к женщинам, и к мужчинам. Но даже при идеальном варианте, когда работу удается найти и за нее еще и платят регулярно, то это вовсе не означает, что она имеет официальное оформление. После принятия Налогового кодекса в тень забились исправные прежде плательщики, поэтому показывать официального наемного работника, за которого придется отдать практически еще одну его зарплату, никто не хочет. Вот и останутся многие нынешние пятидесятилетние ни с чем, когда подойдет время их выхода на пенсию.
Притом, что людям зрелого возраста под разными, порой надуманными, предлогами отказывают в трудоустройстве, зайдя в любую контору, на любое предприятие, в государственное учреждение, вы непременно встретите тех, кому давно пришла пора сидеть на лавочке у подъезда или с удочкой на бережку. Тех, кому работодатель не указал на дверь в день получения пенсионного удостоверения, сковырнуть со своих мест почти нереально. По закону за возраст уволить нельзя, сами пенсионеры держатся за работу из последних сил, ссылаясь на невозможность прожить на маленькую пенсию или необходимость помочь детям. И работодателей они устраивают гораздо больше, чем внове принятые пятидесятилетние, потому что соглашаются на минимальную оплату, а то и вовсе в конвертах, всем довольны и начальству не перечат. Как тут устроиться в пятьдесят с небольшим, чтобы за пару лет догнать требуемый страховой стаж, когда многие места заняты семидесятилетними.
Ситуации бывают настолько парадоксальными, что нередко при оптимизации под сокращение попадают едва вышедшие на пенсию и остаются работать те, кому давно стукнуло шестьдесят. «В нашей бюджетной конторе периодически случаются оптимизации. Вот и сейчас начальство требует сокращения двоих сотрудников, — Майя Игоревна не хочет, чтобы называли ее фамилию и организацию. — В коллективе две пенсионерки за семьдесят, трое только-только отпраздновали пенсионный юбилей, остальным о заслуженном отдыхе думать рано, но они все работают не по специальности. Начальство отдало решение на откуп коллективу. Мы только что не передрались между собой, потому что засахаренные пенсионерки отказываются добровольно уволиться, молодые все с детьми и предложили по-хорошему уволиться троим начинающим пенсионеркам. Думаю, начальство в два счета нароет компромат именно на них, так как они руководят отделами, которые на виду у всех. Две жалобы и привет».
Ее рассказ немногим отличается от истории Светланы Михайловны Безуглой. «Хотела поработать после выхода на пенсию, потому что после смерти мужа и отъезда детей осталась одна, — говорит бывший банковский бухгалтер. — Но в местном филиале меняли структуру отделов, а под марку этого подчищали кадры. Так на моем прежнем месте оказался шестидесятитрехлетний мужчина, а я в свои неполные пятьдесят шесть не знаю, куда себя деть. Обидно не только за себя, но и за сорокалетнюю женщину, которая пыталась перевестись из другого подразделения банка на мое место».
Не смог сдвинуть с насиженного места и многолетнего пенсионера-слесаря и Геннадий Викторович Колесников. «Пришел устраиваться на работу и в пятьдесят семь меня завернули. Дедок сидит сто лет, сил едва хватате. Чтобы ноги таскать, но ветеран, нынешний директор у него мальцом в бригаде начинал. Так и ушел ни с чем. Устроился грузчиком к частнику, но там никаких гарантий, правда, платит исправно. Но к пенсии ни стажа, ни зарплаты».
Естественно, ситуация не дошла бы крайности имей мы западную привычку заводить счет на будущую пенсию с началом трудовой деятельности.
Тогда бы каждый из нас имел материальную возможность выйти на пенсию в удобное для себя время, как в некоторых европейских странах, не стал бы обузой возненавидевшему его за долговременную работу коллективу, и наступление пенсионного возраста не воспринималось бы, как неподлежащий обжалованию приговор. Как в той же Италии, где после тридцати пяти лет трудового стажа выйти на пенсию можно в любом возрасте. Но этот европейский опыт для нашего правительства оказался неинтересен.
с сайта liveinternet.ru
