Нас так учили: парень должен отслужить в армии — иначе не бывать ему настоящим мужчиной. Те, кто «откосил», не могли рассчитывать на взаимность девичьих чувств: слабый пол лишался опоры в виде надежного мужского плеча. Однако податливая женская логика сдалась на милость обстоятельствам. Акции тех, кто удачно миновал армейский строй, заметно поползли вверх. А то! Сыночкам состоятельных родителей, имевших чем подмазать нужного человечка в военкомате, стала перепадать как бонус и женская благосклонность. «Раньше все под ружьем стояли, и вроде как неважно было, кто мама с папой, — говорит инженер Игорь Клименко. — Девяностые годы четко обозначили социальное неравенство в призыве на службу. В армию пошли дети нищих интеллигентов и пролетариев, а мажорчики остались на гражданке. В наше время на таких девчонка никогда бы глаз не положила, а у этих на шее гроздьями повисли. Как же! Богатенькие…»
Нынешние девчонки вообще не в теме: они не представляют себе, что это значит ждать парня из армии два-три года. «Война чё ли?» — недоумевает шестнадцатилетняя Алина Челышева. Ее ухажеру Ване Думинскому наступающей весной «светит» армия, но у самого без пяти минут призывника настроя на солдатские сапоги аж никакого. Он верит, что ему посчастливится не попасть в то небольшое число новобранцев, которое должна выставить Керчь на службу Отечеству. У Ильи Каретникова на армию тоже планов нет. «Ага, разбежался! — с поддевкой отвечает выпускник техникума на замечание отца. — Не жалко тебе старшего сына на голодную смерть отправлять? Слышал, небось, в армии кормежки нет, а я поесть люблю. Лучше к дядьке в Россию подамся — сварщики везде нужны». Денис Бородулин, наконец, получил вожделенное освобождение от армии и энергично взялся за оформление документов в загранрейс. Мама его, Оксана Петровна, счастлива до безумия: теперь она не прячет глаза от соседа, который недавно попрекал ее, что не может помочь сыну избежать армии.
Сергей Шляхов не делает тайны, что родителям удалось откупить его, единственного сына, от армии в конце девяностых. «Они долго искали выходы на военкомат, а нашли совершенно случайно. Мы с отцом возвращались поездом из Симферополя, и с нами в купе оказался сотрудник военкомата. Под коньячок отец свел знакомство, закрепил его приглашением «посидеть». Обошлось не дороже денег, зато я спокойно переждал время, заработал морской ценз в каботаже, а после двадцати восьми лет с чистыми документами устроился на иностранное судно. Укора совести за то, что отец с матерью освободили меня от почетной обязанности накручивать вонючие портянки, не испытываю. Прежде надо построить достойную армию, а потом призывать туда парней, которых дедовщина ломает иногда круче тюремных нар».
Преподаватель Петр Поздняков служил в армии, но оба его сына считают, что счастливо избежали отцова «подвига». «Они пошли учиться в институты с военной кафедрой, играючи получили лейтенантские погоны и полную свободу действий», — признает он за сыновьями право на собственный выбор. «В 1999-м я окончил Харьковский авиационный институт, где была военная кафедра, что очень помогло мне в жизни, — говорит ведущий специалист КБ «Южмаш» Василий Жук. — Я выписался из родительской квартиры в Керчи, устроился без каких-либо осложнений на работу в Днепропетровске и ничто уже от карьеры меня не отвлекало. Занятия на кафедре были большей частью продолжением учебы, никаких строевых и марш-бросков. Нас ограничивали только в ношении украшений — я, к примеру, в то время носил в одном ухе серьгу, и требовали без опозданий являться на занятия. Мой сокурсник, живший на другом конце города, раз в неделю оставался ночевать в общежитии, чтобы не нарваться на отчисление с военной кафедры. Зато ребята могли жениться еще студентами, потому что после института им не надо было бегать от призыва, что практиковали многие наши сверстники».
Николай Демченко ничуть не пожалел, что после института пошел в армию. «Меня в армии на руках носили, — вспоминает он. — Меня технолога-рыбопереработчика пристроили грибы выращивать. Мать книжек накупила, я наскоро подучился и дело пошло. Не считаю год армейской службы потерянным временем, потому что, во-первых, служил в Крыму, а во-вторых, по возвращению устроился работать в крупное грибное хозяйство в Закарпатье и быстро пошел в рост. Теперь мне принадлежит в нем тридцать процентов бизнеса». Добрым словом вспоминает армию и два года назад демобилизовавшийся Антон Евченко. «Я служил связистом в царском месте, в Одессе. По гражданской специальности я техник-радиоэлектронщик, шарю в компьютерах, с детства занимался с отцом звукозаписью. Был в части при таком почете, что сиживал с офицерами за одним столом, давали отпуск за хорошую службу. Строевой меня не напрягали — всегда находилось что подкрутить, запаять, музыку записать, компьютер наладить».
Старшему поколению мужчин импонирует позиция таких, как Николай с Антоном. Подобной вольницы в их время не было, но одно то, что ребята не отлынивали от службы, размягчает им душу. «Я вспоминаю армию с благодарностью, хотя всякое бывало, — удаляется мыслями в прошлое корабел Геннадий Маркиниди. — Нами, первогодками, случалось, столы вытирали: за руки-ноги возьмут и протащат вместо тряпки. Сапоги драили дембелям, но не роптали. Как только стали стариками, а под конец службы дедами, тоже самое проделывали с салагами и черпаками». Наладчик Юрий Фудиненко пошел в армию после учебы в техникуме, чему до сих пор рад. «Покупатели» старались отобрать призывников постарше, и офицеры относились, например, ко мне с большим уважением, чем к ребятам со школьной скамьи. Я окончил в Вышнем Волочке учебку на «отлично», сам выбрал место службы в обслуге Ейского высшего летного училища и жалел только об одном, что не хватило двух сантиметров роста для службы в роте почетного караула».
«Армия — это школа, — без тени сомнения утверждает недавно вышедший на пенсию крановщик Александр Бузрученко. — Я был прилично готов к ней физически, но в танковой учебке в Грозном нас гоняли, как собак, и приходилось трудно. Стоишь на вечерней поверке, слышишь — гук, люди падали. Там нагрузки были страшные, плюс жара, высокая влажность — выматывались здорово. Я служил в Шали, о которых то и дело вспоминают в хрониках чеченских событий. Помню, стоим в карауле с 19 на 20 августа 1968 года. Вечером смена — ее нет, так мы двое суток в карауле простояли. Приезжаем, а наши ребята в Грозном загружали танки боеприпасами: советские войска входили в Прагу».
«Мои армейские воспоминания у меня тридцать три года под боком, — веселится сварщик Игорь Соломин. — Я женился на дочери офицера нашей части будучи солдатом. Явно он мне не покровительствовал, но сослуживцы его дело четко знали и меня особо не нагружали. Со службы из Свердловска я возвращался с дембельским альбомом и трехмесячной дочкой. Так что правильному мужику в армии всегда дело по душе найдется».
«У меня воспоминания об армии в большей степени положительные. Именно там учишься противостоять обстоятельствам, давлению других людей, их влиянию. Мы до сих пор изредка встречаемся с армейскими друзьями, и у меня к ним какое-то особо родственное отношение», — со слегка повлажневшими от воспоминаний глазами говорит таксист Сергей Крапивка.
