Представьте себе картинку. Лес. Каждый в нём занят своим привычным делом: кабаны выедают корни, олени пасутся на лужайке, лиса охотится на мышей. Поведение каждого из участников мизансцены неплохо (конечно, до известного предела) прогнозируемо и соотносится с его видовыми стереотипами.
И вдруг — лесной пожар! Наступает хаос: все забывают о привычных делах, мешаются в кучу: хищники и их жертвы, все бегут, не понимая куда. Никто не может предсказать, что будет дальше: где была любимая лёжка, там сейчас горит тростник, привычный ландшафт меняется и рушится, а в будущем — полная неопределённость.
Но сторонний наблюдатель, скажем, натуралист, управляющий квадрокоптером, или парящий над всем этим безобразием канюк увидит немного другое. Хаотическое привычное движение: олени перешли с одной полянки на другую, кабаны случайно наткнулись на луковицы первоцветов и увлечённо перепахивают склон вместо того, чтобы залечь в кустах, а лиса, удачно поохотившаяся накануне, отсыпается в норе – сменяется слаженным целенаправленным.
Звери, независимо от вида, как по команде, бегут в одном направлении – от огня. А если ландшафт достаточно сложный, то их поведение будет хоть и более сложным, но ещё более предсказуемым: здесь им нужно обогнуть скалу, здесь топь, а вот здесь — речной косогор.
Казалось бы, хаос должен расширить количество степеней свободы – ведь если рассматривать систему изнутри, то никто из зверей не знает, что делать, мечется, не может предсказать своё будущее. Но на деле диапазон возможных решений и соответственно действий, сужается до единственно возможного – бежать от огня.
То есть для стороннего наблюдателя прогнозирование упрощается и уже не зависит от того, как в обычных обстоятельствах ведут себя те или иные животные.
Примерно та же картина наблюдается и в человеческом обществе. Ситуация с ковидом – яркий пример. Все, за исключением буквально двух государств, бросились воспроизводить один и тот же сценарий. Ковид – просто очень яркий пример, лежащий на поверхности. Но есть и не столь очевидные вещи.
Скажем, любой американист расскажет об избирательных циклах, принципах федерализма, распределении полномочий, стабилизирующих систему. Но вот мы смотрим на нынешнюю Америку — и все сходятся на том, что никто не в состоянии предсказать, что будет дальше: прежняя модель дала сбой. Может случиться всё, что угодно.
А так ли? На самом-то деле количество степеней свободы сократилось! И по мере расширения кризиса коридор возможных (допустимых) решений будет всё больше и больше сжиматься.
Штаты – это просто пример. В России после конституционной реформы диапазон свободы для всех участников процесса – от условной власти, до условной оппозиции также сжимается. Что вовсе не означает, что эти самые участники будут вести себя адекватно складывающимся условиям. Вовсе нет — просто отход от них будет означать гибель. В конце концов, огню и ветру безразлично, выживет какой-либо зверь в пожаре или нет.
В данном случае важно понять две принципиально важные вещи. Понять, что в кризисный период количество степеней свободы сокращается, а значит, действия становятся более детерминированными внешними условиями.
И то, что перестаёт действовать привычная модель, позволяющая говорить о прогнозируемости в допустимом диапазоне, а не сама система становится непредсказуемой. Напротив, её поведение упрощается!
Другой вопрос, что отойти от привычных схем сложно и неизвестно, как это будет воспринято…
