(записки бывшего следователя)
С коллегой по работе мы спешили в УВД после обеденного перерыва. На дворе стояла золотая осень. Кругом лежали жёлтые листья, давно слетевшие с многочисленных деревьев, растущих вдоль центральной улицы города, у самой кромки тротуара. На некоторых оголённых деревьях сохранилась часть листвы.
Порой её нещадно бил неизвестно откуда налетевший порыв холодного ветра. От этого они бились о мокрые ветки, поворачиваясь в разные стороны, показывая свои потемневшие прожилки. Случайно оставшийся листок после недолгой борьбы отрывался от веточки и опускался на землю, если позволял настойчивый ветер, или вместе с листьями собратьями, им подгоняемые, мчались над тротуаром вдоль улицы.
Хотя по-летнему светило солнце, но не было тепла, которое вместе с листьями уносил злой ветер. Потому люди было тепло одеты. В куртке с меховой подкладкой я чувствовал себя довольно комфортно. Страдали только руки, им было всё время холодно.
После недолгих колебаний я надел кожаные перчатки, которые в холодную погоду всегда носил с собой. Из прохожих лишь у меня на руках красовались чёрные перчатки. Товарищ не удержался и спросил, в честь чего я их напялил. Я ответил коротко: «Потому что по глупости отморозил руки. Теперь они от любого холода страдают в первую очередь». Видел, что товарищ ждёт дальнейшего объяснения. Но я ничего не стал рассказывать, так как мы подошли к УВД. Надо было приступать к работе.
***
Было время, когда для поездки следовало приложить много усилий, чтобы купить билет на любое транспортное средство. В своём городе билеты на поезд я приобретал с помощью сотрудников железнодорожной милиции. Однажды, когда я должен был ехать на курсы усовершенствования в Высшую школу милиции Омска, руководство областного главка из-за отсутствия в кассе билетов на много дней вперёд мне его приобрело в купейный вагон через обком партии.
Для партийных работников в кассах железнодорожного вокзала всегда имелась бронь на билеты для поездки в любом направлении. Иногда эта бронь снималась за несколько минут до отхода поезда. Потому возле касс стояли пассажиры в надежде приобрести билет за счёт снятой брони.
Каково же было моё удивление, когда в купе я оказался в гордом одиночестве! В некоторых купе вообще не было ни одного пассажира. А в кассах на этот поезд на месяц вперёд для продажи не было ни одного билета. Это был один из парадоксов социалистического хозяйствования.
…В этот раз из Одессы я возвращался на пассажирском автобусе, шедшим до Симферополя. На поезд достать билет не удалось моему свояку, друг которого работал в КГБ и курировал железную дорогу. Тот оказался в отпуске. Поэтому я рад был автобусу, так как не опаздывал на работу. На поезде ушло бы больше времени. Правда, из Симферополя ещё следовало добираться до своего города. Но ничего страшного: в тёплом автобусе время можно было скоротать во сне.
В Одессу я приехал в середине осени, когда стояла тёплая ласковая погода. На мне было лёгкое осеннее пальто и модная чёрная велюровая шляпа с поднятыми вверх большими полями. Из тёплых вещей был большой яркий мохеровый шарф. Его я достал в магазине по великому знакомству и надел потому, что был он вызывающе красив. Конечно, ни о каких перчатках не могло быть речи.
В Одессе я пробыл весь отпуск, около месяца. За это время погода менялась несколько раз. Солнце стало часто закрываться облаками, и начинал моросить нудный холодный дождик, иногда сменяемый мокрым снегом. Свояк предлагал мне зимнюю норковую шапку и тёплую кожаную куртку, которых у него было несколько.
Я отказался категорически. Мне, молодому здоровому парню, казалось постыдным сидеть в тёплом автобусе в зимних куртке и шапке. Пассажиры видели бы во мне старого деда, который, как в шутку говорят в подобных случаях, собрался на Северный полюс.
***
Автобус уходил в рейс после обеда. Была пасмурная погода с низкими тяжёлыми облаками. Весь путь мы должны были проехать ночью. Водители любят это время суток, так как на трассе нет интенсивного автомобильного движения. Можно спокойно гнать машину, не рискуя тянуться долго за каким-нибудь тихоходом, который сложно обогнать из-за потока встречного транспорта.
Мне повезло тем, что моё место оказалось возле окна, и потому я мог с удовольствием наблюдать за тем, что происходило за ним.
Когда автобус проехал всю громадную Одессу, затем её пригороды, начались нескончаемые пустые поля. Я обратил внимание на движущуюся нам навстречу низкую, очень тёмную тучу. Чем дальше мы ехали, тем темнее становилась грозная туча, всё ниже опускаясь к земле.
Вскоре в автобусе стало так темно, что водитель включил внутреннее освещение. На зловещую тучу многие пассажиры обратили внимание, как и я. Но она не могла испугать тех, кто находился в мягком тёплом автобусе, в котором постоянно из магнитофона водителя звучала весёлая музыка. Пассажиры между собой беспечно беседовали, а женщины, ехавшие с детьми подростками, пытались уговорить их заснуть.
Неожиданно за окном повалил густой липкий снег. Через полчаса окно плотно залепило снегом. Что творилось с природой, разобрать было невозможно. Моё место находилось недалеко от водителя, потому я хорошо видел, что «дворники» с трудом счищали снег с лобового стекла.
Это заставило водителя намного снизить скорость: в такой ситуации легко сбиться с проезжей части и оказаться в кювете. Перестал попадаться встречный транспорт, помогавший ориентироваться в снежной кутерьме.
***
Что это значило, я отлично понимал, так как однажды попал в подобную ситуацию. Меня и трёх сотрудников УВД, ехавших на «Волге» в Симферополь на совещание, снежный буран застал в ложбине лесного массива в Старом Крыму. Из-за валившего снега впереди ничего не было видно. Управлять машиной дальше было невозможно, так как водитель перестал видеть дорогу.
Беспрерывно продолжал валить густой снег. Мы по очереди выходили из машины и шли впереди неё. Водитель медленно продвигался следом. Оставаться на одном месте нам было нельзя, так как перестала работать печка. Мы бы, безусловно, замерзли. Одеты были не по-зимнему, рассчитывая на тёплую машину.
Хорошо, что снежный буран свирепствовал только в низине. Мы с облегчением вздохнули, когда выехали оттуда на чистую дорогу, где сильный ветер сметал снег, пытавшийся лежать на проезжей части.
***
Теперь, сидя в автобусе, понимал, что, если снег не прекратится, надо будет немедленно остановиться. Меня так и подмывало сказать об этом водителю. Но он и сам принял такое решение. Он остановил автобус, сказав, что придётся переждать буйство свирепого снега, какого он никогда до этого не видел.
Из автобуса не выходили, чтобы через открытую дверь не впускать холод. Так как в автобусе было тепло, пассажиры не волновались. Но через какое-то время все почувствовали понижение температуры. Пассажиры обеспокоенно зашевелились и накинулись на водителя с возмущёнными вопросами. А он в это время, нисколько не стесняясь, чертыхался на все лады, пытаясь что-то исправить.
Наконец он разогнулся, последний раз проклял нехорошими словами свою судьбу и объявил, что печка окончательно сдохла. Если нас никто не выручит, придётся замерзать. Услышав такой приговор, женщины загомонили испуганными голосами, а дети взвыли в голос. Мужчины опустили головы, понимая, что они бессильны перед неумолимой стихией.
Но надо было что-то делать, так как холод с каждой минутой становился всё сильней. Температура была такая же, как и за автобусом. Не было только ветра. У меня стали замерзать уши. Не думая о своём внешнем виде, мохеровый шарф обмотал вокруг головы, а сверху напялил модную шляпу. Хотя было не до смеха, но я невольно рассмеялся, так как вспомнил пленных немцев в нашем городе, когда зимой они голову обматывали разным тряпьём, а поверх их водружали пилотку.
Чтобы автобус мог двигаться дальше, кто-то из мужчин предложил выйти из автобуса и начать расчищать дорогу. Когда мы вышли, от увиденного нас охватил ужас. С одной стороны автобус был завален снегом до самой крыши. На дороге снег лежал по колено. Он продолжал прибывать.
Вскоре снегом нас покрыло с ног до головы. Кто чем мог, но больше руками, стали сгребать снег в сторону. Мне пришлось работать руками без перчаток. Сначала им было холодно, а потом я перестал их чувствовать. В какой-то степени я этому даже обрадовался — думал, что от работы они разогрелись.
Мы видели ту часть дороги, которая освещалась светом фар. В стороне от лучей была сплошная темень. В какой-то момент у меня с головы слетела шляпа, а я этого не почувствовал. Не было смысла её искать в окружавшем со всех сторон снегу. Я убедился, что в подобной ситуации такие неприятности становятся мелочами жизни, находящейся в опасности.
Часа через полтора пустой работы мы поняли, что трудились напрасно. Водитель проехал несколько метров и вскоре должен был остановиться перед очередными большими наносами снега.
***
Вдруг мы услышали приближающиеся голоса. Оказалось, вслед за нами шёл пассажирский автобус, который в нескольких сотнях метров от нас заглох, и у него также отказала печка. Когда пассажиры стали замерзать, решили вместе с детьми всех возрастов добираться до нашего автобуса, надеясь в нём отогреться. Чтобы в полной темноте не пройти мимо автобуса, они, взявшись за руки и растянувшись цепочкой, побрели вперёд.
Радость встречи с нами сменилась горьким разочарованием, когда узнали, что нас постигла такая же горькая участь, что и их. Но им ничего не оставалось делать, как забраться в автобус.
Наш водитель заявил, что он пойдёт в сторону от дороги и будет идти до тех пор, пока ни наткнётся на какой-нибудь населённый пункт, где попросит помощи для вызволения нас из снежного плена. Все его отговаривали от самоубийственного риска. Он взял деньги с каждого пассажира и тут же растворился в снежной пелене. Никого с собой брать не захотел.
Некоторые вслух стали высказывать мнение, что водитель оказался проходимцем и жуликом, который решил спасти свою шкуру, бросив нас на произвол судьбы. С каждой минутой ожидания водителя отчаявшиеся пассажиры начинали верить в такое предположение. Некоторые, потеряв над собой контроль, стали слать страшные проклятия в адрес водителя, оказавшегося «негодяем и подлецом».
***
В разгар поднявшегося спора между обозлёнными пассажирами услышали слабое тарахтенье мотора, которое постепенно усиливалось. Сначала подумали, что у нас, замерзающих, начались слуховые галлюцинации. Но когда мотор загрохотал у автобуса, стало понятно, что пришла помощь.
Послышалось дружное «ура». Все выскочили из автобуса и увидели нашего водителя, стоящего перед работающим трактором, а на нём гордо восседающего тракториста в ватнике нараспашку и с непокрытой головой. Он был хорошо выпивши. Посёлок, в котором проживал весёлый тракторист, находился в километре от нашего автобуса.
У тракториста с собой была длинная труба — сцепка с крюками на концах. С помощью этого самодельного устройства он соединил трактор с автобусом и стал его тянуть. Всё шло нормально, пока трактор двигался по расчищенной нами дороге. Как только стал наезжать на высокие сугробы, он начинал дёргаться и чихать.
При одном рывке раздался металлический треск, и труба осталась сиротливо лежать на земле, покрываясь снегом. Оторвался один крюк. Тракторист не стал забирать с собой сцепление. Прежде чем покинуть нас, долго извинялся, что не смог помочь людям, попавшим в беду, хотя сделал всё, что мог. Пообещал дозвониться до Одессы и сообщить о случившимся.
Сев на трактор, он включил скорость и готов был начать движение. Потом бойко соскочив с трактора и слегка пошатываясь, подошёл к нам, покопался в карманах ватных брюк, вытащил смятые купюры и торжественно вручил водителю. Занятые тяжёлыми мыслями, мы забыли о деньгах. В подобных случаях деньги в глазах людей теряют свою ценность.
***
Некоторое время мы слышали тарахтенье трактора, но вскоре оно умолкло. Казалось, что никакого тракториста вообще не было. Снова напало уныние. Не хотелось залазить в автобус и видеть перепуганные глаза женщин.
От набившихся пассажиров в автобусе нельзя было протолкнуться. Выйдя из него в том месте, где не так намело снега и не было ветра, мы подпрыгивали и с силой били руками по бокам.
То, что вдруг мы услышали, никак не ожидали. Было не жалкое тарахтенье трактора, а грохот мощных моторов. Это из Одессы к нам прорвались два танка. Вояки долго не разглагольствовали. Заявили, что придётся возвращаться в Одессу. Конечно, все были несказанно рады, что пришла вовремя помощь, никто не замёрз и все скоро будут в долгожданном тепле. Каждый из танков взял на буксир по одному автобусу и потащил их туда же, откуда уехали несколько часов назад, за время которых мы натерпелись такого страху.
***
Я выехал домой только через пять дней. Свояк смог разыскать своего друга, сотрудника КГБ, по телефону. Тот с места своего отдыха позвонил в железнодорожную кассу, где мне оставалось только заплатить деньги и получить билет.
О той злосчастной поездке мне долго в холодную пору напоминали руки. Они быстро становились синеватыми и начинали замерзать, а подушечки пальцев покалывать. Поэтому, начиная с ранней осени даже в тёплую погоду на всякий случай я с собой всегда брал кожаные лайковые перчатки без подкладки, которых у меня было несколько пар, потому что умудрялся часто терять то одну, то обе.
Надевал их при малейшем холоде, вспоминая буран в степи.
