НЕДОСТАТОК ПРОСВЕЩЕНИЯ И НРАВСТВЕННОСТИ ВОВЛЁК МНОГИХ МОЛОДЫХ ЛЮДЕЙ В ПРЕСТУПНЫЕ ЗАБЛУЖДЕНИЯ
Александр Сергеевич, в бронзовом плаще поверх длинного сюртука, задумчиво наклонив голову, взирал на митингующих внизу людей. Правая рука привычным жестом была заложена за борт сюртука; в левой, откинутой назад, — шляпа.
Увы, ни один из журналистов, освещавших главный российский митинг в поддержку Алексея Навального на Пушкинской площади в Москве, не догадался спросить у классика, что он думает о событиях, разворачивавшихся у подножия его пьедестала.
А то бы непременно услышал: «Никогда я не проповедовал ни возмущения, ни революции. Напротив, бунт и революция мне никогда не нравились».
Великий поэт знал, и к чему ведет бессмысленный и беспощадный русский бунт, и как легко бывает обмануть молодых людей, искренне стремящихся к свободе и справедливости.
«Последние происшествия обнаружили много печальных истин, — писал Пушкин в записке «О народном воспитании», поданной им в страшно далеком 1826 году по распоряжению тогдашнего российского «тирана» — императора Николая I. — Недостаток просвещения и нравственности вовлёк многих молодых людей в преступные заблуждения. Политические изменения, вынужденные у других народов силою обстоятельств и долговременным приготовлением, вдруг сделались у нас предметом замыслов и злонамеренных усилий».
— Уж сколько лет, даже столетий минуло с тех пор, а ничего не изменилось, — Александр Сергеевич покачал головой и переступил с ноги на ногу на своем пьедестале, однако никто из увлеченных протестами журналистов и участников митинга снова ничего не заметил.
— А впрочем, чему удивляться, — вздохнул классик, — если еще Екклесиаст сказал: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».
«Мы увидели либеральные идеи необходимой вывеской хорошего воспитания, разговор исключительно политический; литературу, превратившуюся в рукописные пасквили на правительство и возмутительные песни; наконец, и тайные общества, заговоры, замыслы более или менее кровавые и безумные», — это тоже из пушкинской записки «О народном просвещении».
Как предупредить безумные замыслы бунтовщиков?
У Пушкина есть ответы на этот вопрос.
С одной стороны, он был убежден в том, что «всякое правительство вправе не позволять проповедовать на площадях, что кому в голову придет».
С другой — отмечал важность работы с молодежью. «Молодой человек входит в свет безо всяких основательных познаний, без всяких положительных правил: всякая мысль для него нова, всякая новость имеет на него влияние», — объяснял классик механизм, с помощью которого Навальный и его западные кураторы пытаются превратить молодежь в пушечное мясо очередной «цветной революции».
Кстати говоря, все это очень сильно напоминает еще и события пресловутой украинской «революции достоинства», но об этом — в другой раз.
Молодой человек «не в состоянии ни поверять, ни возражать; он становится слепым приверженцем или жалким повторителем первого товарища, который захочет оказать над ним своё превосходство или сделать из него своё орудие», — писал Пушкин.
Юноши и девушки, вышедшие на митинги в поддержку Навального, могут, как присуще людям в их возрасте, обижаться на эту характеристику, почитая себя взрослыми, образованными, передовыми людьми, которым родители и чиновники не указ, но это характеристика от величайшего классика Русского мира. Поэтому лучше бы им вернуться в школьные классы и студенческие аудитории, а в свободное время вместо того, чтобы ходить по митингам, почитать Пушкина и не только его. Можно даже с экрана смартфона – вместо инстаграма с фейсбуком.
При этом у классика есть задача и для наших властей: «Надлежит защитить новое, возрастающее поколение, еще не наученное никаким опытом и которое скоро явится на поприще жизни со всею пылкостию первой молодости, со всем восторгом и готовностию принимать всякие впечатления».
«Воспитание, или, лучше сказать, отсутствие воспитания есть корень всякого зла. Не просвещению, но праздности ума, более вредной, чем праздность телесных сил, недостатку твердых познаний должно приписать сие своеволие мыслей, источник буйных страстей, сию пагубную роскошь полупознаний, сей порыв в мечтательные крайности, коих начало есть порча нравов, а конец – погибель. Скажем более: одно просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия», — был уверен Александр Сергеевич.
И вот если власть будет эффективно решать эту задачу, то люди, разделяющие образ мыслей заговорщиков, образумятся; с одной стороны, увидев ничтожность своих замыслов и средств, а с другой – необъятную силу правительства, основанную на силе вещей.
Не я сказал – Пушкин.
