ЗАМЕТКИ О ДЕСЯТОМ МЕЖДУНАРОДНОМ ФЕСТИВАЛЕ ПОЭЗИИ НА БАЙКАЛЕ
Виктория АНФИМОВА,
Марина МАТВЕЕВА
Озеро Байкал… Не напрасно его называют «Голубым оком Сибири», а то и России. За кристальную чистоту и необыкновенную полезность воды, за самую большую на планете глубину (1637 м), за множество рек и ручьев, впадающих в него, за причудливую и живописную береговую линию со множеством бухт, пляжей, отмелей, больших и малых островов, скал, мысов. Все это превращает Байкал в сказочную страну дикой природы, сохранившую множество реликтовых растений-памятников, а также археологических находок древней культуры. Разнообразен и уникален мир Байкала, с его яркой, хоть и суровой, красотой, притягивающей, как магнит, множество туристов, путешественников, людей, ищущих духовного просветления, и, конечно же, творцов.
Нам ли, крымчанам, не знать, как «призывают» самых разных творческих людей красивые, загадочные и знаковые места нашей планеты. Но мы, южане, привыкли к красоте несколько другой — солнечной, томной, ленивой… к шелковым волнам, буйной субтропической зелени, знойным открытым плато наших гор, где негде спрятаться от палящего солнца, стремительным горным рекам и водопадам. И захотелось нам узнать другой тип красоты — сибирский, байкальский.
Эти места тоже нередко собирали поэтов и писателей, критиков и культуртрегеров на своей уникальной земле. Ведь фестиваль поэзии на Байкале, заставивший нас отправиться в такую «романтическую» даль, был далеко не первым — Десятым. Десятый Международный фестиваль поэзии на Байкале собирал в этом году гостей 11-18 июля. Организаторы его — Иркутское отделение Союза Российских писателей. Статус Международного он получил благодаря тому, что в нем, кроме россиян-сибиряков, приняли участие поэты из сопредельных и не очень стран: Украины, Беларуси, США, а также из Автономной республики Бурятии. Украину представляли: известный киевский поэт Александр Кабанов, а также авторы этих строк, крымчанки Виктория Анфимова и Марина Матвеева. Мы были приглашении лично одним из кураторов фестиваля — поэтом Александрой Пожарской. Благодаря дружбе с ней и представлении ею нашего творчества иркутской публике и литературной среде мы удостоились такого великолепного подарка от них, как это путешествие.
К сожалению, из-за сложностей с перелетом мы не смогли принять участие в открытии фестиваля, состоявшемся 11 июля в Иркутске, в областном историко-мемориальном музее декабристов. Но по рассказам организаторов фестиваля — наших друзей-поэтов А. Пожарской и С. Михеевой, — открытие прошло зрелищно и интересно. Это был большой музыкально-поэтический концерт, в течение которого местные и приезжие поэты смогли показать себя, ярко и неординарно познакомить зрителей- иркутян со своим творчеством. И сам город-хозяин не остался в долгу: выступило несколько музыкальных коллективов города: рок-групп, джаз-бандов и авторов -исполнителей (бардов). Прозвучала и авторская композиция семейного дуэта Александры Пожарской и ее отца, хорошо известная всему Иркутску нестандартным подходом к подаче поэзии: Александра читает стихи (как свои, так и других авторов, в т.ч. некогда были представлены зрителям две композиции на стихи М. Матвеевой) под аккомпанемент мастера-гитариста. Также в этот день участники фестиваля почтили память ушедших поэтов чтением их стихов, прозвучали произведения гостей дружественных фестивалей — так началось творческое общение.
Храм»
А затем гостям была предложена экскурсия по музею, оригинальность которой заключалась в том, что она была ночной. А завершилось действо в настоящем салоне дома Волконских — там, где в XIX веке проходили светские рауты, теперь звучали стихи — салон стал поэтическим.
На следующее утро, уже, будучи в Иркутске, но еще не придя в себя от смены часовых поясов (разница между нам — 6 часов, и к этому очень сложно адаптироваться) — мы попали, как говорится, с корабля на бал. Фестивальный день 12 июля был очень насыщенным, и начался он с пресс-конференции в редакции газеты «Комсомольская правда — Байкал». Вот тут-то мы и узнали, каких именно поэтических звезд в приготовил качестве подарка всем участникам иркутский фестиваль. Все они собрались за почетным столом: Бахыт Кенжеев (США), Олег чухонцев, Сергей Гандлевский, Лев Рубинштейн — их стихами в свое время зачитывались в журналах типа «Юности» еще наши родители. Но в те времена публикаций было мало (а «таких» и вообще не печатали), и единственной возможностью встречи поэта с читателем были чтения. А потому эти истинные «зубры» поэзии поднаторели не только в создании поэтических произведений, но и в их демонстрации, а потому каждое их выступление — это долгожданный для зрителя праздник.
Почтила своим присутствием фестиваль и председатель Союза Российских писателей Светлана Василенко — прозаик, но, тем не менее, человек, очень интересующийся поэзией и поэтами. Были и более молодые, но уже столь хорошо известные поэты, новые «звезды», имена которых часто можно встретить как в печати, так и — в первую очередь — на просторах литературного Рунета. Это Вера Павлова, Инга Кузнецова, Максим Амелин, Андрей Коровин (Москва), Алексей Остудин (Казань) и уже упоминавшийся Александр Кабанов (Киев). Мы в звездные ряды втискиваться не стали, а, изобразив из себя заинтересованных журналистов, нашли себе место среди прессы. Мы даже задали свой вопрос, и для участников пресс-конференции было чем-то вроде мини-шока услышать: «Виктория Анфимова, «Литературный Крым». Скажите…» Никто и не предполагал, что на фестиваль могут приехать участники из столь «прекрасного далека»… Но обо всем по порядку.
Вопросы были самые разные: о творческом пути, об отношении к поэзии, о фестивале. Отвечали поэты, не слишком задумываясь, лениво, — видимо, уже включились в режим отдыха и развлечений. Поэтому ответ на вопрос: «Чего вы ждете от фестиваля, что для вас здесь наиболее значимо?» — нас даже ничуть не удивил: «Мы сюда приехали ради Байкала, ради того, чтобы посмотреть красоту и отдохнуть. Остальное надо просто пережить». Откровенно? А чего вы хотите от жаркого лета, необыкновенного места проведения фестиваля и соответствующего настроя? Тем не менее — об этом более подробно ниже — гости не «сачковали», а на всех мероприятиях выкладывались по полной — надо же как-то отблагодарить гостеприимный Иркутск за предлагаемые им удовольствия.
Вопрос «Литературного Крыма» прозвучал так: «Как вы относитесь к современной молодой поэзии и помогаете ли вы молодым авторам?» Ответ мы тоже получили откровенный и даже слегка шокирующий своей прямотой (озвучил его Лев Рубинштейн, но остальные согласились, по крайней мере, других реплик не было): «Молодым поэтам мы не помогаем, не хватало еще с ними возиться. А поэзия возраста не имеет: ты либо поэт — либо не поэт». С последним утверждением можем согласиться. Но все же… молодые таланты, на наш взгляд, нуждаются в учителях-наставниках, каких-то подсказках, толчках… Уже впоследствии мы узнали, что наши звезды (в частности, Бахыт Кенжеев) все же иногда — но очень-очень «иногда», когда в творчестве молодого автора действительно что-то по-настоящему зацепляет — оказывают поддержку юным, рецензируют их книги, помогают пробиться в литературной среде. Кстати, многие молодые поэты Иркутска (о которых речь пойдет ниже) завели дружеские контакты с теми, кто может помочь им в продвижении творчества — это им удалось на мастер-классе, и не только.
Следующим мероприятием была дискуссия с неоднозначной темой: «Мужская и женская поэзия: противостояние или союз?». Честно говоря, в полдень, в самую жару и невыспавшимся, дискутировать нам не хотелось, а потому мы снова притворились журналистами и только записывали. По прочтении записей мне стало понятно: озвучить из них нечего, ибо гендерная тема в поэзии — вечна, непрошибаема и «переливаема из пустого в порожнее». Ни к какому выводу дискутирующие не пришли, кроме одного: поэзия не имеет пола: либо ты поэт — либо нет (что в связи с услышанной прежде и приведенной выше фразой о возрасте в поэзии приобрело прямо-таки курьезный смысл и вызвало смех). В общем, никуда не денешься от прописных истин-максим, выведенных еще — и очень далеко еще — до тебя. А смысл тогда дискутировать? Да просто для интереса, для все того же общения, для «посмеяться» и поднять настроение, для демонстрации «какой я умный» и для — это мне показалось самым полезным в дискуссии — прекрасных иллюстраций-примеров мужской и женской поэзии: собственно стихотворений. Звучали бессмертные строки Ахматовой, Цветаевой, Хлебникова и других футуристов, тексты современных поэтов. В общем, если бы не ее полнейшая бессмысленность, дискуссия удалась.
Александра Пожарская, организатор»
Параллельно с этим на другой площадке проходил мастер-класс для молодых поэтов — иркутян и жителей близлежащих городов. Вели его известные поэты из Москвы Максим Амелин и Инга Кузнецова. Основными участниками обсуждения были члены иркусткого молодежного литобъединения «Грани», одним из основателей которого были А. Пожарская и С. Михеева. Поскольку мы на мастер-классе не присутствовали (потому, что наши стихи уже обсуждались на семинаре М. Амелина на Форуме молодых писателей России в Липках), то знаем о нем также со слов участников. Ведущие работали очень осторожно и тактично, не нанося разбираемым молодым авторам психологических травм (в Липках же, к слову, мастера не всегда бывают столь терпеливыми и аккуратными, многие молодые выходят с семинара в слезах) — и за их мудрые советы и поправки молодежь была им чрезвычайно благодарна. А также за многочисленные похвалы, дружеское отношение, готовность помочь, важные и нужные контакты, возможности для дальнейшего роста и развития, новых публикаций, чтений, фестивалей и прочих творческих встреч.
Вечером же был большой концерт в Иркутском академическом драматическом театре им. Н. Охлопкова. Начался он выступлением на открытой площадке небольшого местного джаз-банда, а затем зрители переместились в огромный зал, где на большой сцене в свете софитов (слепящих глаза настолько, что выступающие, по их признаниям, не видели зала) они увидели во всей красе поэтов: как приезжих светил, так и местных, иркутских звезд, многих из которых зрители — любители поэзии — видели не раз и прекрасно знают.
В этот вечер нам довелось услышать многих. Олега Чухонцева — это имя для меня стоит в одном ряду с Вознесенским, Евтушенко, Бродским — потому этот простоватый невысокий человек воспринимался чем-то вроде некоего божества-небожителя, тем более, что прочитанные им стихи по-настоящему завораживали силой мысли, глубиной и несколько уже несовременной, но тем сильнее обращающей на себя внимание образностью. Бахыта Кенжеева — о нем я (М.М.) могла бы говорить много, но скажу просто: это мой любимый поэт из ныне живущих. И нравится он мне более всего тем, что большинство его стихов — тонкие, тихие «стебы», в которых он не боится насмехаться как над самим собой, так и над своими зрителями-читателями, среди которых далеко не каждый может эту скрытую иронию уловить и понять. Льва Рубинштейна — этого поэта я услышала впервые и еще не успела составить о нем представление, замечу только, что он откровенно стремится казаться большим оригиналом. Веру Павлову и Ингу Кузнецову — истинных женщин и истинных поэтов, причем первая строит свои стихи на парадоксах и непредсказуемостях, вторая же — на звукописи: ассонансах и аллитерациях, придающих звучанию стиха гармонию течения тихой реки (во время ее выступления я чуть не заснула)).. Также читали свои стихи С. Гандлевский, А. Кабанов, А. Коровин, а также хозяева фестиваля, иркутские поэты Светлана Михеева, Олег Кузьминский, Надежда Ярыгина (постоянный автор «Ариона»), Артем Морс, Иван Калиновой и др. Вечер прошел на подъеме, а затем было общение допоздна и… новое тяжкое, но интересное и предвкушаемое утро.
Следующий день снова начался с дискуссии: «Русская поэзия: самосознание нации или возможности языка». Здесь тон задавали иркутские филологи. Говорилось о том, что Поэт — это настолько значимая функция для нации, что он может создавать культурологические мифы, которые влияют буквально на весь народ. Этим занималась и занимается современная рок-поэзия и прочие виды «поэзии в массы» («стадионы»). Что поэзия может как помогать государству и его идеологии (буквально строить), так и разрушать его. В любом случае, поэзия — это не только факт языка. Хотя и для языка, его формирования — она очень важна. И все же главная задача поэта — выражать не свои чувства, а чувства нации. Именно потому Пушкин и стал, и до сих пор остается национальным поэтом России и всех русских — он эти чувства выразить смог, а никто другой — до сих пор! — в такой же полноте и силе сделать этого не сумел. Ждать ли нового Пушкина? В ближайшее время, скорее всего, нет — люди нашего века слишком замкнуты на себе — и даже вопреки всё развивающимся технологиям быстрого общения. Жители России не чувствуют себя единым русским народом, нацией, они разобщены.
В связи с этим подумалось и об Украине: при всем желании наших политиков сплотить «нацию» какими-то условными, за уши притянутыми «общеукраинскими» ценностями, понятиями, архетипами, «коллективными воспоминаниями» из истории и культуры — народ разобщается еще сильнее. То, что может его сплотить — должно быть естественным. Как дыхание. Настоящим. Таким, каким был Пушкин (и каким искусственно пытаются сделать Шевченко). Только тогда и возможен единый народ, только тогда и возможна настоящая — глубинная, всеобщая, «всякому дыханию» необходимая, как воздух, поэзия. Не будем уже говорить о тех русских (русскоязычных), кто живет за пределами России — для них проблемы русского (или шире — славянского) единства — актуальны, как никогда. Потому жители периферии и пишут намного больше патриотических стихов: об искренней — ненадуманной и безыскусной — любви к Родине-России, о том, как можно было бы помочь ей, даже спасти ее…
Пусть не всегда у них получается хорошо, путсь воспевание березок и широких полей повторяется с двадцатого на пятидесятый раз и тонет в банальностях — но это искренне и по-настоящему. А вот в культурных российских столицах писать патриотическую лирику считаемся моветоном, признаком — вслушайтесь! — провинциализма. Возможно, столичные читатели устали от банальностей, а написать на эту тему оригинально ни сами не могут, ни с периферии не ждут — а потому проще тему «стравить» и замалчивать. А о чем тогда писать? О своих личных чувствах? Но читателю интересно, когда пишут о ЕГО чувствах, и чем большее количество читателей будет «задето», тем и «народнее» поэт. Но опять же, быть «народным» в элитарных кругах — дурной тон. И вот, круг замкнулся. И этот спор: об элитной поэзии, сиречь всего лишь функции языка, и о поэзии массовой, претендующей на сознание и самосознание нации, -не будет окончен никогда. И каждый поэт выбрал или выберет для себя сам. И каждая нация выбрала или выберет себе своего поэта — когда она дорастет до него, а он — до нее.
Деревянная усадьба Иркутск»
Наговорившись о серьезном, мы решили немного сменить обстановку. Перед следующим мероприятием нам удалось немного погулять по Иркутску, а именно — по Верхней набережной реки Ангары. Эта река — единственная, которая вытекает из Байкала (а впадает в него 336 рек и ручьев), на ней и стоит столица Восточной Сибири. Температура воды в тот день была +14 градусов, мы даже пары секунд не смогли простоять в воде. При этом наблюдали за людьми, которые не только заходили в реку, но даже некоторое время в ней плавали. Познакомившись с одним из таких экстремалов, мы узнали, что он и его «коллеги» купаются в Ангаре в любое время года, и что «сейчас еще теплая вода, а вот если хотите настоящего холода — тогда надо на Байкал». Ну, Байкал нас ждал впереди, а пока — набережная, главным украшением которой был памятник Российскому императору Александру III, — царю, который приказал построить магистраль, связавшую Иркутск с европейской частью России, — Транссибирскую, — и тем оказал огромную поддержку Иркутску в развитии его как города. Сами иркутяне называют свое место жительства «Городом романтичных зэков», и не просто так: ведь поселения там начались со ссыльных-первопроходцев, затем культуру тех мест поднимали декабристы, а в ХХ веке им на смену пришли недовольные режимом — тоже ссыльные-лагерники. Романтика!) Но город очень красив. Особенно поражает большое количество деревянных построек: домиков, домов, и даже целых усадеб. Столько дерева ни в каком другом городе нам видеть не приходилось — да еще и так затейливо построенного, вырезанного и разукрашенного. И не боятся же пожара!
Нагулявшись, мы поспешили на следующее мероприятие, которое было одним из наиболее значимых на фестивале. Это конкурс видеопоэзии. В свое время организаторы попросили меня распространить информацию о конкурсе, и благодаря этому в нем принято участие несколько человек из Украины и даже Крыма. Что касается последнего, то его представлял наш известный поэт и бард Владимир Грачев со своей песней «Гель-Гью». К сожалению, присланный им ролик не подходил под критерии конкурса (это было не стихотворение, а песня, и запись представляла собой именно ролик, а не клип: изображение поющего автора на фоне портрета А.С. Грина), поэтому в финал его работа не вышла. Но все же это было весьма концептуально: в далекой Сибири увидеть на экране изображение крымского поэта-друга в стенах всеми любимой литературно-бардовской мастерской «Таласса». Привет тебе, бард Грачев, из Иркутска!
Клипы, вышедшие в финал, демонстрировались залу, а выбирать из них лучшие предстояло компетентному жюри, состоявшему все из тех же приезжих поэтических звезд, а также ряда людей, работающих в сфере кино. Показано было 11 роликов, большинство из которых у нас не вызвало отторжения (кроме пары-тройки, отличавшихся нудностью и очень уж своеобразным — вывернутым — видением мира или, скорее, представлением об экранных возможностях). На меня особенное впечатление произвели работы Геннадия Каневского (Москва, ролик «Миф») и Александра Переверзина (Москва, ролик «Дорога»). Но победителями стала следующая тройка: 3 место — Анна Минакова (Украина, Харьков) — очаровательный, наивно-сказочный видеоклип «Облака» на такое же задушевное, немного детское стихотворение. Мы очень порадовались за нашу землячку, которую всегда считали очень талантливой, хотя и несколько своеобразно мыслящей молодой поэтессой. 2 место — Елена Макарчук, Москва, работа «Девы и рыбы» (здесь очень сильно хочется поспорить: мы бы не дали этому автору никакого места за сильную затянутость материала). 1 место по праву получил Александр Переверзин за ролик «Стало холодно, совсем зябко», видеорядом для которого послужили рисунки поэтессы и художницы Леты Югай. К слову, в течение фестиваля мне (М.М.)довелось познакомиться с иркутской художницей Юлией Ружниковой, которая с ходу предложила мне поработать над художественным оформлением моих стихов для клипа видеопоэзии. А ведь и не чаяла даже подступиться к оному поджанру)).
Затем снова была дискуссия — о том, можно ли уже считать видеопоэзию отдельным жанром, или это все-таки пока еще одна из разновидностей демонстрации поэзии? Выяснилось, что этому поджанру всего лишь 5 лет «отроду», но что мало кто из современных, а особенно молодых поэтов мейнстрима может пройти мимо такой выразительной и сильнодействующей формы подачи своего текста. Об этом говорит хотя бы то, что на конкурс было прислано более 50 заявок из самих разных уголков планеты. Но поэты еще не изучили все возможности этого сложного способа: любительская камера (а то и фотоаппарат) в дрожащих руках друга — это еще не клип, хотя таким «творчеством» забита половина «YouTube». Нужен хороший оператор, режиссер, даже автор сценария — а что, всё не так просто: это хоть и маленький, но все же фильм! Вот когда все умения и способности создателей видеопоэзии придут в равновесие и хоть какую-то гармонию — тогда и «родится» уже «зреющий» новый жанр. А пока нам всем порекомендовали в качестве несомненной творческой удачи в этом поджанре посмотреть видеоклип Максима Амелина «Кукушка» — все на том же «YouTube».
Затем был большой поэтический вечер в Органном зале Иркутской областной филармонии. Этот вечер был для меня (М.М.) наиболее значим, потому что мое выступление входило в программу. У меня была возможность представить себя наилучшим образом. Но, как выяснилось, Органный зал принадлежал действующему католическому храму — священному месту, в котором еще 10 раз подумаешь, прежде чем читать стихи на мою любимую тематику: о «задавании вопросов Богу» и протеста против Его несправедливости. А уж тем более сложно представить себе чтение в таком месте стихов с элементом эпатажа, к примеру, с использованием слов «вибраторы», «дефлорация» и др. (не в качестве самоцели, а в виде образного средства)). Так что некоторые из заранее приготовленных текстов такого рода (самых «ударных» и нравящихся любой публике) пришлось отложить и подобрать другие, менее шокируюшие. Но, несмотря на это, выступление было тепло принято публикой, не обошла она вниманием и мои книги на книжной раскладке.
Но потом… После меня выступали поэты, которых вовсе не останавливал факт нахождения во храме. В стихах некоторых из них звучали такие слова, что мои скромные «единичные случаи жаргонного словоупотребления» просто «отдохнули». Да уж… Хорошо, что таких поэтов было немного — всего двое. Остальные, проникнувшись обстановкой, читали стихи возвышенного и таинственного содержания, много было произведений о духовном поиске… Прозвучали стихи множества поэтов из «близлежащих» городов: Братска, Улан-Удэ, а также самого Иркутска. Больше всего мне запомнилось выступление Александры Пожарской — молодого поэта, куратора фестиваля. К слову, она печаталась в «Литературном Крыме» в гостевой рубрике. Ее стихи свежи, пронзительны, женственны, отличаются своеобразным ритмом (прежде такого мне встречать не доводилось) и образностью, глубоки по содержанию, отражают непростой внутренний мир творческого человека. И еще автор обладает неповторимой манерой их подачи: это были не просто чтения, а что-то вроде моноспектакля. Сама Александра считает себя начинающим поэтом (пишет всего 2 года) и очень открыта к профессиональной критике, подсказкам, справедливым замечаниям. Но, на наш взгляд, это сложившийся поэт, у которого у самой уже есть чему поучиться. Также мы услышали стихи Алексея Остудина (Казань), Юрия Извекова, Аркадия Перенова (Улан-Удэ), Василия Орочона (Братск), Любови Сухаревской, Сергея Эпова, Анны Асеевой, Александра Журавского (Иркутск) и др. Это была истинная современная поэзия со всеми ее — не всегда принимаемыми публикой — новыми приемами, в том числе и верлибры. Но все они были строги и выразительны — в соответствии с обстановкой.
Культ нерпы»
Да, вот они какие — храмы. Но, к сожалению, данный храм в конце вечера нас разочаровал: оказывается, съемка в нем была платной, и даже тот факт, что мы снимали (для будущего материала) выступающих, а не красоты Органного зала, не возымел никакого значения. Вот так: иногда журналистам приходится платить за свои фото, хорошо хоть недорого).
Следующий день фестиваля был выездной. Поэты разделились на три группы и отправились в близлежащие города: Шелехов, Ангарск и Усть-Орду. Последняя — столица Усть-Ордынского бурятского автономного округа в составе Иркутской области — «досталась» нашей — самой многочисленной — группе. По пути следования мы остановились на одном из «мест силы» местного шаманизма — небольшим пятачке, уставленном бурятскими деревянными скульптурами идолов — духов предков, на почитании которых (а также сил природы) и строится религия шаманизма, — которым нужно было поклониться, принести «жертву» в виде монеток, кусочков еды, поломанных сигарет (над этим все посмеялись) или ленточек на «дерево желаний». И попросить для себя и ближних всего самого хорошего. Желания должны обязательно сбыться. Разумеется, все много фотографировались и долго не хотели покидать «намоленное» место. Но дорога ждала, и вскоре мы прибыли в столицу — оказавшуюся небольшим поселком городского типа.
Первыми нас встретили работники музея бурятской культуры, предложившие нам интересную экскурсию. Много узнали мы о такой далекой и малоизвестной нам культуре бурят: посмотрели на юрты, потрогали конскую упряжь и женские украшения, узнали, как готовятся национальные блюда и напитки. Рассказ об этой культуре заслуживает отдельного материала, а потому мы не будем задерживаться на этом долго, а переадресуем всех заинтересовавшихся во всезнающий Интернет. Ведь для нас общение с самими усть-ордынцами — наследниками кочевников-скотоводов и умелых конников-джигитов, а также великих народных поэтов, создавших бессмертный бурятской эпос «Гэсэр» и другие произведения, — было намного интереснее. В доме культуры нас встретили мужчина и женщина в национальных костюмах, приветствовали на своем языке и предложили (как это полагается по их обычаю) нам «белую еду» — некий сладкий напиток на основе сливок.
Обрадованные таким приемом, мы все с удовольствием прочли свои стихи собравшимся в зале зрителям. Интересно было наблюдать за этими «луноликими» людьми, их эмоциями и тем, как они их выражали — не совсем так, как это делаем мы. Все-таки в основе менталитета этого народа (как и многих восточных) лежит созерцательность, медлительность, медитативность, а поэтому темп и «клиповость» сознания русских поэтов (особенно самых «современных» из нас) не всем была понятна. Поэтому не удивительно, что наибольший интерес вызвало для зрителей выступление соплеменников — поэтов из Улан-Удэ (столицы Автономной Республики Бурятия) Георгия Перенова и Булата Аюшева. Стихи хоть и звучали на русском языке, но все же отражали восточную ментальность наследников древнего шаманизма и не столь древнего, но не менее значимого для этого народа буддизма. «Истинный дзен», — как сказали бы наши любители восточного колорита.
Впоследствии мы познакомились с этими двумя поэтами и благодаря этому знакомству стали лучше понимать доселе непонятое — из-за разницы культур. Ребята уже несколько лет издают в Улан-Удэ журнал «Байкал» (точнее, «два журнала в одном»: вариант на бурятском языке, и вариант — на русском) и предложили нам там напечататься. Несколько экземпляров журнала были нам подарены — изучайте, девочки, малознакомую культуру. В ответ мы подарили им свои книги — с той же целью)).
В тот же день по возвращении нам довелось участвовать в еще одном важном мероприятии — вечере памяти знакового для Иркутска поэта Анатолия Кобенкова. Это был не только замечательный поэт, но и организатор важных для города творческих проектов, литобъединений, а главное — 10 лет назад — 1-го Фестиваля поэзии на Байкале, того самого, о котором здесь идет речь. Этот поэт для иркутян — то же, что для нас профессор Н.А. Кобзев: с его уходом свернулись многие проекты, перестали существовать лито, — и не так-то просто было все это возобновить. Но иркутские поэты справились с задачей: обновили фестиваль, не прервали работу лито «Грани», продолжают издавать альманах «Иркутское время» и др. Презентацией нового выпуска этого альманаха и завершилась встреча. Снова читали поэты… как стихи А. Кобенкова, так и свои, посвященные ему и не только. В последнем номере «Иркутского времени» есть и наши публикации — благодаря дружбе и сотрудничеству с иркутской творческой молодежью. Представить «крымский блок» на этой презентации выпала честь Виктории Анфимовой. Она прочла несколько крымских зарисовок и от всей души поблагодарила организаторов фестиваля за хороший прием и интересную программу.
Нас встречают в Усть-Орде»
А поздним вечером нас ждал спектакль театра-студии «Театр пилигримов» — композиция под названием «Небо на земле». Он состоял из стихотворений классиков, как просто читаемых, так и исполняемых в виде рок-арий. В их числе были и стихи классика иркутской поэзии А. Кобенкова. Не будем подробно останавливаться на этом спектакле, можно лишь заметить, что для полунеформального молодежного театра-студии это было весьма и весьма неплохо.
На следующий день все уже очень устали и ни к чему серьезному готовы не были. Только отдыхать и развлекаться! Поэтому запланированная очередная дискуссия (на тему (весьма значимую, кстати): «Поэзия — профессия или хобби? На что жить поэту? Можно ли рукопись продать?» — не состоялась. Вместо этого поэты были вывезены на экскурсию в архитектурно-этнографический музей Тальцы (это музей деревянного зодчества: домики, школы, небольшие храмы, оригинальные ограды и заборы и др.), и там выяснилось, что поэтам очень даже есть на что жить: сувениры, продаваемые в многочисленных лавочках, раскупались во множестве и очень охотно. Наиболее популярными среди сувениров были бурятские национальные обереги — онгоны. Это небольшие деревянные «лица» шаманов (или предков?), обшитые конским волосом, мехом нерпы и др. Считается, что чем «страшнее» онгон, тем больше его будут бояться злые духи, и тем надежнее он охраняет дом. Также большой популярностью пользовались мягкие игрушки — нерпы (в основном, детеныши-бельки). Нерпа (байкальский вид) — это эндемическое животное Байкала, чуть ли не «национальный зверь» Иркутска и его окрестностей. Игрушки, рисунки, магниты, статуэтки с ее изображением — казалось, что вся культура прибайкальской местности держится на этом красивом и загадочном животном. Буквально культ. Известно, что нерпа легко поддается одомашниванию — и у многих в этих краях живет в качестве домашнего любимца. Наши поэты покупали по нескольку таких игрушек — одарить всех своих многочисленных родственников. И мы не избежали поветрия — очень уж красивая и милая зверюшка! — поэтому у нас дома теперь «живет» по нескольку разнообразных нерп. Ну, и онгонов). Меня (М.М.) же больше всего интересовали байкальские минералы — полудрагоценные камни этих мест, а их здесь очень много, и это тоже требует отдельного материала.
В тот день состоялись последние творческие вечера. Сначала читали «молодые звезды»: А. Коровин, А. Кабанов, А. Остудин. Из них троих мне ближе всего творчество А. Коровина — человека, жизнь которого тесно связана с Крымом: он — организатор Волошинского поэтического фестиваля в Коктебеле. Потому и все его стихи пронизаны, солнцем, морем, любовью — и всё так искренне, без модной ныне в поэзии зауми и «выпендривания». И читаются и слушаются эти стихи легко — наверно, также легко, как и пишутся.
А завершали вечер мэтры-«зубры»: О. Чухонцев, Б. Кенжеев, С. Гандлевский, Л. Рубюинштейн. Выступление последнего было самым оригинальным: он предложил вниманию слушателей «поэзию библиотечных карточек». На этом и состоялось неофициальное закрытие фестиваля — хоть у поэтов было еще два фестивальных дня, но иркутский зритель их уже не увидит.
А теперь — только Байкал!…
Самым кульминационным днем нашей поездки было, конечно, путешествие по Кругобайкальской железной дороге. Всю фестивальную неделю мы мечтали о том, как увидим Байкал — самое глубокое в мире озеро. Ранним утром экскурсионный поезд, следовавший по маршруту «Иркутск-Слюдянка-порт Байкал», отправился в дорогу. Густой туман над Ангарой, вдоль которой шла железнодорожная колея, скрывал очертания города, туманными силуэтами проступали мосты и придорожные строения.
Экскурсионный поезд, состоявший всего из нескольких вагонов, был очень комфортабельным: удобные кресла, столики, большие окна. Нас приятно удивило то, что на крыше локомотива была установлена веб-камера, а в вагоне висело два небольших экрана, и мы он-лайн видели все, что простиралось перед взором нашего машиниста. Нас охватывало радостное возбуждение — мы ехали на Байкал! Нас окружали, где только видел глаз, зеленые пологие холмы, сопки, покрытые таежной растительностью. Нам, крымчанам, было необычно видеть такую роскошь настоящего сибирского леса, простиравшегося живым ковром на многие десятки километров. Постепенно первое напряжение от дороги спало, и многие стали подремывать.
Правление железных дорог»
А мы с удовольствием смотрели на пейзаж за окном и вспоминали, что нам удалось узнать о том месте, куда мы направлялись. Кругобайкальская железная дорога расположена в Иркутской области, огибает южную оконечность озера Байкал (это озеро в 1996 г. было включено ЮНЕСКО в Список всемирного наследия). Сегодня Кругобайкальская железная дорога, западная ее часть от станции Байкал до Станции Слюдянка — это грандиозный историко-культурный, инженерно-ландшафтный памятник федерального значения, заповедный участок действующей железнодорожной ветки в составе Восточно-Сибирской железной дороги. Таким огромным количеством рукотворных объектов не обладает ни одна железная дорога России: сохранилось 39 тоннелей и 16 отдельно стоящий галерей, около 470 водопропускных сооружений: виадуков, мостов, труб; около 280 подпорных стенок, а также станционные и путевые постройки. И все это — на фоне изумительных пейзажей, скальных мысов, живописных долин рек…
Наш небольшой поезд спустился в долину, и вот уже среди зелени деревьев мелькнула серебристая полоска воды — ну, здравствуй, священное море! Мы подъезжали к станции Слюдянка, лежащей прямо на берегу Байкала. Остановка — 40 минут, и мы были рады выйти прогуляться. Здесь, в Слюдянке, находится единственное на Кругобайкальской железной дороге пассажирское здание из камня, облицованное знаменитым слюдянским белым и розовым мрамором, добытым из местных карьеров. Конечно, мы не преминули сфотографироваться на память на его фоне, а рядом местные бабушки продавали… первую, едва поспевшую клубнику (чем мы, крымчане, были очень удивлены, так как нашу мы съели еще начале июня) и еще незрелую морошку (хоть посмотрели, что это за ягода такая). Но нам хотелось поскорее прикоснуться к Байкалу, поэтому, несмотря на недостаток времени, мы поторопилась сквозь старинные улицы на берег озера. К слову, улочки и домики там очень живописные, конечно, деревянные, резные, они очень гармонично смотрелись на фоне зелени и ослепительно синего неба. И вот, в проломе парапета — Его Величество Байкал. Небольшие камешки у берега, простор и ширь, от которого перехватывает дух… И, увы, пустые бутылки, мусор, грязь… Марина, в наивном порыве испить прославленной своей чистотой воды из Байкала, достала стаканчик, но, увидев все это, вздохнула и стаканчик спрятала. Прикоснувшись рукой к воде, которая оказалась прозрачной, но и очень холодной, мы заспешили обратно, чтобы успеть на поезд, потому что путешествие наше на самом деле только начиналось.
От станции Слюдянка (названной так потому, что в ее окрестностях добывалось много слюды, Марине даже удалось найти камни-образцы для своей коллекции) поезд шел уже непосредственно по берегу Байкала. Мы припали к окнам и схватили фотоаппараты. На территории заповедной дороги, как рассказывала наш экскурсовод, находится много природных достопримечательностей и памятников, есть и святые места, связанные с обычаями и верованиями коренных народов: Шаманский мыс между Слюдянкой и Култуком и Шаман-камень в истоке реки Ангары, которая берет свое начало из Байкала.
Самое глубокое в мире озеро (его глубина достигает 1637 м) предстало перед нами во всей красе. Целый день — а путешествие вдоль Байкала продолжалось до позднего вечера — мы открывали для себя всё новые грани это удивительного алмаза Сибири. Прежде всего, я (В.А.) отметила для себя очень сдержанную красоту сибирской земли. Мне, крымчанке в 4-м поколении, привыкшей к роскоши южнобережных парков, к гордым изгибам Демерджи, в королевским вершинам Ай-Петри и отвесным скалам Чатыг-Дага, сибирские красоты легли на душу именно своей холодной, суровой, величественной красотой. Над Байкалом никогда не бывает облаков, потому что вода в озере очень холодная (как для нас, нежных южан — всего +9 градусов). Железная дорога проходит прямо по берегу, и поражает в ней еще и человеческое упорство и трудолюбие. Сколько же потребовалось усилий, чтобы пробить скальные тоннели, построить мосты через горные реки, проложить виадуки и усмирить неприступные горы! С вырубкой пути под железнодорожное полотно в начале ХХ в. обнажилось подножье Олхинского плато. Это скальное обнажение является мировым памятником геологии, имеющим название «Шарыжалгайская серия». Здесь расположены объекты, наглядно демонстрирующие формирование земной коры. Особенно знаменита «Белая выемка», которую мы увидели во время движения поезда: это срез породы, стесанная скала, в которой можно видеть прямо на поверхности самые разные минералы этого богатого края, в том числе и драгоценные — турмалины и благородную шпинель.
Первая наша остановка была в очень живописном месте: у подножья мыса Упорная губа, где находятся два виадука: каменный и железобетонный — разных периодов строительства. Вообще, все сооружения рук человеческих в этом очень диком крае поражают. И когда ты идешь по мостам над реками, впадающими в Байкал, и когда проходишь сквозь различные тоннели и галереи, — а их на нашем пути было немало, через некоторые мы прошли насквозь. Периодически наш поезд останавливался — и все путешественники с восхищением осматривали окрестности.
Читает Бахыт Кенжеев»
Во второй половине июля (именно в это время мы путешествовали) в Сибири — самый разгар лета. В Крыму в это время все уже выгорело под жарким солнцем, трава приобрела пыльно-желтоватый вид, — а здесь мы попали просто в майское разнотравье! Какие яркие, насыщенные краски! Сочными мазками недолгое, но от всего сердца щедрое сибирское лето нарисовало картину, которая радовала глаз: куда ни посмотри, вовсю цветут цветы: желтые, оранжевые красные, нежно-лиловые, белые! Розовые полуметровые стрелки иван-чая сопровождали нас на всем протяжении пути вперемежку с пышными зонтиками тысячелистника, утонченными розовато-лиловыми и оранжевыми дикими лилиями (которые местные жители почему-то упорно называют «орхидеями»), пушистыми хвощами, затерявшимися в траве незаметными кустиками спелой лесной земляники. И конечно, все это — на фоне потрясающих байкальских пейзажей: живописных мысов, отвесных скал, окрестных гор. Противоположный берег озера терялся в серой туманной дымке и едва угадывался вдали. Мы фотографировали все, что видели, радуясь, что сможем показать всю эту красоту своим друзьям, оставшимся в далеком Крыму. Вику особенно удивил и просто привел в умиление большой лиловый куст цветущей… сирени, давно отцветшей на нашей родине в уже далеком мае.
Остановки сменяли одна другую. Мы побывала в уютном небольшом музее, где экспонировались фотокопии картин Н. Рериха, так как жизнь этого великого человека, полная путешествий, приводила его и на берега Байкала. Примерно на половине пути нас ждал приятный отдых в небольшом поселке Половинный, насчитывающем всего 9 жителей. Живописная долина большой реки Половинной и бухта с песчаным пляжем расположились между далеко выступающим в воду мысом Половинным и Чайкиным утесом (с птичьим базаром на крутых склонах). Пляж легко вместил всех путешествующих. Правда, войти в воду решились немногие — все-таки она была очень холодная и буквально обжигала ноги. Долго находиться в ней было невозможно, но, тем не менее, я (В.А.) постаралась вытащить из воды несколько камешков — друзья просили привезти им на память именно камешки с берега этого знаменитого озера. Мы с большим удовольствием прогулялась вдоль небольшой бухточки, фотографируя местную флору, выброшенные на берег коряги и кусочки бересты, много было природных «петроглифов» — на покрытых мхом камнях, лежащих вдоль берега, встречались причудливые трещины, получившиеся в сложном процессе образования пород.
Озеро Байкал известно не только богатой флорой, произрастающей на его берегах, но и конечно, не менее многочисленной фауной. Среди подводных обитателей наиболее знаменит омуль — промысловая рыба, эндемичный вид, то есть, его уникальность в том, что омуль встречается только в Байкале. А самое главное: эта рыба безумно вкусна, в чем мы имели возможность убедиться, — в соленом ли, копченом виде попадет она к вам на стол, — однозначно, омуль станем королем вашего пиршества. Другое животное, которое наравне с омулем является визитной карточкой этого пресноводного моря — это нерпа, очень симпатичный тюлень с огромными доверчивыми глазами. Во время дороги нам показывали документальный фильм об этих милых животных, и мы навсегда стали поклонниками этих чудесных зверьков. И нам даже показалось — нет, мы уверены, что во время путешествия из окна вагона мы увидели метрах в ста пятидесяти от берега белоснежную мордочку, выглядывающую из воды.
Как бы нам ни хотелось, чтобы наше удивительное путешествие-приключение продолжалось бесконечно, но и оно подходило к концу. После целого дня пути наш небольшой поезд подошел к конечной станции — «порт Байкал». Когда приступили к строительству Кругобайкальской железной дороги, станция Байкал уже существовала. Она расположена у подножия мыса Баранчук (Устьянский) в истоке реки Ангары. Здесь сохранился почти весь станционный комплекс: пассажирское здание, жилые и служебные дома, высоко на мысу — маяк. Со смешанным чувством радости и огорчения мы покидали вагоны экскурсионного поезда — неужели всё? Но оказалось, что нас ждала еще переправа на небольшом пароходике в Листвянку, где любознательным путешественникам предстояло провести ночь.
Несмотря на то, что от воды ощутимо тянуло холодом — все-таки +9! — нам очень понравилось плыть на корабле по глубоким темным водам. Мы пересекли исток Ангары, полюбовались природными достопримечательностями — пейзаж не уставал нас радовать своей красотой. Здесь же находился и легендарный Шаман-камень. Экскурсовод рассказала, что сюда на зимовку прилетают водоплавающие птицы — большая полынья не замерзает даже в самые лютые морозы. Пароходик пристал к берегу, а там уже ждал автобус, который доставил нас к гостинице «Прибайкальской». Хотя она и не находилась на самом берегу, но это имело и свои преимущества: с верхней смотровой площадки открывался прекрасный вид на темно-голубую гладь озера.
Разместившись в удобных номерах и отдохнув, мы были готовы к торжественному ужину в Листвянке. Стол был просто прекрасный, все было очень вкусно, но мы отдавали предпочтение, в основном, красной рыбе и омулю. Соленый, омуль имеет очень нежный водянистый вкус с оттенком огурца, и испытать это гастрономическое наслаждение мы искренне рекомендуем всем. Но даже прекрасная еда не смогла затмить главное: чудесное общение с участниками фестиваля. Ведь хорошо известно, что именно на таких неформальных застольях и зарождаются творческие союзы, долгие дружеские отношения и переписка, изыскиваются возможности для дальнейшего профессионального роста. Мы долго беседовали с поэтами из Красноярска, Улан-Уде, Иркутска и Москвы. Очень содержательной была беседа с живым классиком Бахытом Кенжеевым. Сидя на скамеечке у входа в гостиницу и любуясь изумительным закатом солнца на Байкалом, мы обсуждали проблемы литературной жизни, говорили об истоках поэтического вдохновения, делились впечатлениями о поездках. Разговор с мудрым и утонченным собеседником оставил в наших сердцах глубокие зарубки, став одним из самых ярких впечатлений этого поэтического фестиваля. Поздно вечером у большого костра, разведенного специально для нас на площадке за гостиницей, состоялись классические посиделки со стихами и гитарой, где в неформальной обстановке продолжилось общение участников.
На следующий день, после романтической прогулки в березовой роще, растущей вокруг гостиницы, мы попрощались с гостеприимным приютом и отправились в Листвянку за сувенирами — ведь нам обязательно хотелось привезти что-нибудь на память о Байкале, а именно в Листвянке находился самый большой рынок сувениров. Это небольшой поселок на берегу Байкала, очень оживленный в период недолгого сибирского лета. От причала отходят прогулочные катера, прямо на набережной построен огромный многоэтажный отель, на котором красуется большая надпись: «Мы всегда рады вам!». Есть в Листвянке и музей Байкала, и нерпинарий, — но, к сожалению, осмотреть все это у нас не было времени — всего час предоставили нам организаторы для прогулок и шопинга, чем мы не преминули воспользоваться. Среди сувениров, которые наиболее часто увозят на память, — вырезанные из кедра фигурки онгонов в виде двуликих шаманов. Это бурятские обереги. Необходимо, вернувшись домой, повесить этого онгона в прихожей. Когда к вам приходит кто-то в гости, онгон поворачивается доброй или злой стороной, — в зависимости от того, хороший или плохой человек зашел к вам. Восторги и умиление, и неодолимое желание увезти с собой вызывают и игрушечные пушистые белые нерпы, которые преданно смотрят вам в глаза. Накупив сувениров себе и подарков друзьям и знакомым, мы отправились к выходу рынка, и последним штрихом стал омуль горячего копчения, который был торжественно куплен, бережно довезен и с большим аппетитом вечером съеден. Как нам ни хотелось покидать Байкал, но … это было необходимо. Нас ждал Иркутск, прощание с поэтами, но пока еще не с нашими новыми друзьями.
Потому что по окончании мероприятия мы еще на 3 дня остались в гостеприимном Иркутске — для того, чтоб изучить город в спокойной, нефестивальной обстановке. В эти дни мы много гуляли по обоим берегам Ангары, набережным, улицам и площадям, любовались яркими православными храмами с золотыми, сияющими на солнце куполами и шпилями, готичным католическим собором, солидными административными зданиями и огромными комплексами вузов. Мы побывали в музее истории этого края, где перед нами развернулась таежная жизнь с глубокой древности до наших дней. Вика даже вспомнила, чем отличается археология Сибири от нашей, крымской — а отличия немалые. Самым же интересным и важным объектом наших экскурсий стал минералогический музей Иркутска, где мы смогли изучить историю Байкальских и не только минералов, полюбоваться огромными друзами аметиста, прекраснейшими образцами горного хрусталя, флюорита, турмалинов и главной местной минералогической достопримечательности — чароита, камня, добываемого только в этих краях, на реке Чара, — и больше нигде в мире. Образцы чароита и изделия из него продаются по всему городу в качестве сувениров. Но нас заинтересовал другой камень, тоже уникальный — блестящий ярко-зеленый хромдиопсид, который не зря именуют «сибирским изумрудом». Именно этот камень мы взяли с собой на память в Крым — у нас такой не найти не только в природе, но и в коллекциях самых заядлых минералогов. Да и много чего не найти у нас — того, что есть только на Байкале — прославленном озере, называемом преданными ему местными жителями «морем», как в песне: «Славное море, священный Байкал!…»
Когда мы покинули щедрый на впечатления Иркутск, нас ждала долгая дорога домой. Обратно мы тряслись в поезде 4 с половиной дня, проехав многие большие и значимые города России: Красноярск, Новосибирск, Уфу, Челябинск, Самару, Пензу и др. До изнеможения налюбовались «русскими пейзажами» за окнами: бесконечными березами, березами, березами… У нас в Крыму не встретишь столько, но зато они и не надоедают. В пути мы умудрились написать несколько юморных стихов, измаяться от жары, заболеть и выздороветь…
Но дорога и ее трудности забудутся, а в памяти останется чудесная неделя в Иркутске, Его Величество Байкал и великолепная сибирская природа.
