Помните, наверное, как нельзя было пройти по центру Симферополя, не уткнувшись глазами в огромные буквы «Профсоюзы — школа коммунизма». Интересно, стали ли они со сменой общественной формации школой капитализма или люди по-прежнему видят их как форму материальной подачки.
— У людей, к сожалению, сложился определенный стереотип профсоюза как организации, где можно получить материальную помощь, санаторно-курортную путевку или путевочку в детский лагерь. Вот, с чем в сознании нашего человека ассоциируется профсоюз, — говорит наша собеседница, председатель профсоюзного комитета Керченского морского торгового порта, заслуженный работник транспорта Украины <b>Ирина Черненко</b>.
— Сейчас профсоюзных организаций стало не только меньше — у них иная миссия. Если на государственном предприятии, как наше, профсоюз оставил за собой по договоренности с работодателем функции предоставления основных социальных благ, потому что предприятие сохранило социальную базу, то перешедшим в частные руки или акционировавшимся держать социальную сферу стало невыгодно, и она либо утеряна, либо передана в коммунальную собственность. Там предоставлять социальные льготы или обеспечивать какие-то гарантии работникам не только не хотят, но уже и не могут.
В профсоюзе работников морского транспорта Украины состоят на учете профсоюзные организации разного типа — как госпредприятий, так и первичные организации акционерных обществ и частных предприятий. Есть и такие, что сохранили за собой социальную сферу, несмотря на то, что стали частными. Но при этом на первый план вышло не предоставление социальных благ, а защита людей в получении зарплаты и охраны труда.
Самые тяжелые задачи у профсоюзов возникли там, где появился частник, который находит всевозможные обходы исполнения государственных законов. Уровень минимальной заработной платы, которой добились профсоюзы генеральным соглашением, зачастую не выдерживается даже в бюджетной сфере самим государством — что уж говорить о частных предпринимателях… Нынешнее профсоюзное движение сейчас в первую очередь нацелено на то, чтобы договариваться с работодателями, начиная с самого верха, Кабинета министров Украины, и заканчивая конкретным директором по вопросу регулирования трудовых отношений. Профсоюз сегодня — один из рычагов регулирования трудовых отношений, начиная от количества рабочих часов и заканчивая оплатой по труду и самой выплатой.
— Торговый порт, насколько я понимаю, сохранил за собой социальную сферу, а его профсоюзная организация, как в старые добрые времена, имеет возможность оплачивать санаторно-курортное лечение работников, предоставлять материальную помощь…
— Первое, что делают профорганизации там, где они создаются, — заключают коллективные договора с работодателями. Колдоговор — как раз тот минимум социальных гарантий, которые отчисляются работодателем из фонда оплаты труда профсоюзному комитету в соответствии с заключенным между ними договором. На Украине, кстати, в одной из немногих стран постсоветского пространства принят и действует закон о профессиональных союзах, правах и гарантиях их деятельности, по которому работодатель отчисляет профсоюзным комитетам не менее 0.3 процента от фонда оплаты труда на организацию культурно-массовой, спортивной, оздоровительной работы. Из этих средств оказывается помощь работникам предприятия. Плюс у нас в порту еще сохранилась социальная сфера. Чтоб вы понимали: одно дело материальная помощь, санаторно-курортное лечение, которые вполне, возможно, обеспечивают частные предприятия и акционерные общества, но не обязательно гарантирует работодатель, а другое — это сохранившаяся собственная социальная сфера, как в Керченском морском торговом порту.
— То есть ваш профсоюз по-прежнему остается синонимом доступных и гарантированных благ?
— Бесспорно. В порту есть база отдыха, детский сад, медицинский пункт, столовая «Докер», детский оздоровительный лагерь дневного пребывания, кстати, единственный оставшийся в нашей отрасли, который содержит профком на паритете с предприятием. Я всегда говорю, что вижу за такими лагерями будущее, потому что когда ребенок уезжает отдыхать по путевке в другой регион, он разрывает контакты со своей семьей, она утрачивает воспитательную миссию, не говоря уже об определенной климатической и кулинарной адаптации, что порой чревато для их здоровья. А в лагере на месте они имеют весь комплекс оздоровительно-развлекательных мероприятий, питание организуется в ведомственной столовой в отдельном специальном зале, поездки на море ежедневные, а вечером они попадают в привычный семейный круг.
— Сегодня, по большому счету, массовости профсоюзного движения не видно, как впрочем, и самих профсоюзов. Почему я говорю об отсутствии массовости? Мы все видим, что происходит в стране и, казалось бы, при нынешней ситуации слово профсоюзов должно звучать очень веско: какую реформу ни предлагает правительство, почти каждый гражданин страны воспринимает их как направленные против него. Федерация профсоюзов едва подала голос, когда речь зашла о пенсионной реформе. А, с другой стороны, может ли она зычно подать голос протеста, когда ее председатель — народный депутат и член Партии регионов? После первой протестной потуги сразу зашла речь о замене Василия Хары на Валентину Семенюк и он, извините, тут же прихлопнул рот. Как же сегодня понять человеку, что профсоюзное движение, которое априори должно защищать его интересы, вообще существует в стране и имеет право голоса?
— Согласна с вами. Я всегда говорила, профсоюз — это не партия, профсоюз — это движение, оно вечно, как жизнь. И как только оно примкнет к какой-либо партии, появляется возможность им руководить. К тому же это дает повод людям, которые не принадлежат к этой партии, задуматься, а не достанется ли им по этой причине меньше льгот, не обойдут ли их, когда начнут распределять социальные блага. Профсоюзы, я считаю, должны быть вне партии — это мое глубокое убеждение. Поскольку у нас этого нет — вот причина неоднородности профсоюзного движения: Федерация профсоюзов Украины — раз, Федерация независимых профсоюзов — два, Конфедерация независимых профсоюзов — три, есть еще так называемые независимые профсоюзы, которые зависимы от того коллектива, что они представляют, а у него, понятно, всегда есть руководитель.
Что же касается самого профсоюзного движения, то для меня сейчас очень печально видеть, как на высоком уровне его лидеры не могут договориться между собой и выработать одну четкую позицию. Профсоюзы должны быть едиными для того, чтобы чего-то добиться. Вот был, например, создан совет, занимавшийся вопросами Трудового кодекса, куда вошли представители всех профсоюзов, они решали сообща вопросы и уже с готовыми предложениями выходили в правительство. Так что примеры сотрудничества есть, значит, чем чаще им будет удаваться договариваться между собой, тем лучше будет для людей.
Вы верно заметили, что раньше профсоюз звучал громче, и я скажу вам, почему. Профсоюзный билет прежде был у каждого работника, потому что он, как я считаю, гарантийный сертификат того, что человек будет получать зарплату и определенные социальные льготы. Мы сейчас с вами сравниваем прежние советские профсоюзы и нынешние. Раньше регламентированная законом зарплата обязывала каждого работодателя соблюдать четкую финансовую дисциплину — и проблем здесь не было.
Что касается социальных благ, то у Всесоюзного центрального совета профсоюзов была собственная большая база санаториев, где они могли оказывать услуги людям труда. С момента прихода власти капитала, естественно, подавляющее большинство этих санаториев довели либо до развала, либо продали в частную собственность. И ни одно украинское правительство всеми силами отбирало у профсоюзов все имевшиеся прежде возможности для того, чтобы таким образом уменьшить их власть и влияние в обществе. У любой власти перед глазами был пример Польши, где поднявшиеся по призыву профсоюзов люди сделали революцию в стране. Кому нужны сильные оппоненты? Да никому! Поэтому со стороны власти делается абсолютно всё, чтобы профсоюзы между собой враждовали, имели меньше возможностей помогать людям, чтобы их меньше уважали и поддерживали.
— Принят непопулярный у предпринимателей Налоговый кодекс, не сегодня-завтра будет принята пенсионная реформа, от которой первыми и в большей степени пострадают женщины…
— Хотя я всегда говорю мужчинам: «Не обольщайтесь!» В том варианте, в котором предлагается пенсионная реформа, она не против женщин направлена, а против каждого человека труда. Это просто первый этап. Мужчины пойдут следующими и будут гораздо сильнее ужаты в своих правах, чем женщины сейчас.
— … Трудовой кодекс тоже не понятно, что ждет.
— Почему? Очень даже понятно. В новом Трудовом кодексе четыреста пунктов, насколько я знаю, и когда он только попал в руки профсоюзов, то у группы Федерации профсоюзов Украины, занимавшейся разработкой замечаний к Трудовому кодексу, было больше четырехсот корректировок. Был проделан огромный труд, ведь из имевшихся замечаний осталось пятнадцать-шестнадцать позиций, по которым профсоюзы категорически разошлись во мнении с работодателями и не сумели договориться.
— В чем же так кардинально разошлись позиции?
— Самый главный вопрос, который повис и который считается с нашей точки зрения большим минусом нового законопроекта, — это данное работодателю разрешение на установку видеоаппаратуры для наблюдения за работниками. Круто? Разве это не ущемляет права человека? Может быть, на каких-то производствах без этого не обойтись, например, на Монетном дворе, но следить за тем, как трудится специалист, выявлять степень его лояльности по отношению к работодателю непозволительно. Очень не нравится профсоюзам, что в новом Трудовом кодексе закреплена разница между продолжительностью рабочего времени для сотрудников крупных предприятий — государственных, бюджетных, коммунальных — и малых, где допускается двенадцатичасовой рабочий день и сорока восьмичасовая рабочая неделя.
Дискриминацией по месту работы можно смело назвать тот момент, что на малых частных предприятиях режим работы предусматривает занятость в выходные, в дни государственных и религиозных праздников без компенсации, как раньше, когда платились сверхурочные. Третий момент. Раньше материальную ответственность несли работники, занимавшие определенные должности и отвечавшие за сохранность ценностей предприятия. По новому Трудовому кодексу материальную ответственность несет каждый работник. Пришел на работу — всё, ты уже материально ответственное лицо. Есть претензии к процедуре увольнения: раньше члена профсоюза нельзя было уволить без согласия выборного профсоюзного органа. В новом проекте допускается увольнение работника, несмотря на мотивированный отказ профкома. И по этим основным пяти позициям так и не договорились — это осталось в проекте нового Трудового кодекса. Теперь все зависит, чью сторону примут депутаты Верховной Рады.
— Каково отношение профсоюзов к пенсионной реформе?
— Пенсионная реформа после настойчивых просьб Федерации профсоюзов Украины отложена, так как, по мнению президента, как вы знаете, она не находит поддержки в обществе. Мне вообще непонятно, как такая реформа может найти поддержку в обществе и существует ли определенный срок, в течение которого общество созреет и будет готово к этой реформе. Я прекрасно понимаю, что она нужна и является требованием времени, но ведь она может быть в иной форме, чем ее предлагают.
— Украина уникальна до абсурдности: у нас любая реформа почему-то предполагает ухудшение…
— Да-да, а должна быть, по меньшей мере, компромиссной. И для этого у нас в стране есть достаточный научный потенциал, просто его нужно привлечь и грамотно использовать. Нужно предлагать и рассматривать несколько вариантов. Например, существует просто замечательная австрийская система пенсионного обеспечения. Почему нужно брать за основу ту, при которой мы отдаем из зарплаты деньги в общий фонд без каких-либо гарантий их получения? Те, кто сейчас работает, пополняют Пенсионный фонд, средства которого тратятся на неработающих граждан, а для себя ничего не накапливают. Что изменится от продления срока работы? Мы просто будем дольше кормить тех, кто не работает.
Как профсоюзный работник я вижу главный смысл поиска средств не в продлении срока работы женщин или мужчин, а в создании на Украине новых рабочих мест. У нас членов профсоюзов зачастую становится меньше не потому, что нечем обеспечивать социальные гарантии, а просто от того, что работающих людей стало гораздо меньше. Люди где работают: в малом частном бизнесе, предпринимателями и таким образом пытаются хоть каким-то образом сами себя содержать и еще помогать государству содержать хотя бы одного-двух работников, а это зачастую несколько семей. А где те рабочие места, которые должно создавать правительство для того, чтобы люди работали и делали отчисления в Пенсионный фонд? Если будет два работника вместо одного, то не надо будет этому одному на пять лет увеличивать трудовой стаж.
— Мы с вами живем в городе, который не называли иначе, чем рабочая Керчь. Мы сами себя кормили: у нас были маслозавод, мясокомбинат, несколько рыбных предприятий, не говоря уже о том, что тяжелая индустрия давала сорок процентов промышленного объема Крыма…
— После Советского Союза развалили главное — экономику державы, которая была плановой, к чему сейчас Европа и Америка дружно стремятся. Почему в Керчи всегда была работа? Потому что умные головы правильно просчитали минусы и плюсы города, где нет природных возможностей Южного берега для развития курорта, зато есть отличные места для строительства судостроительного завода, железорудного и металлургического комбинатов, портов. Сейчас фактически заново приходится создавать экономику и страны, и каждого ее региона. Это очень сложно, потому что все производственные связи — от энергетической системы до межзаводской кооперации — были распространены на весь Союз. Чтобы сейчас закрутить производства, где бы люди могли получить работу, по-новому, надо искать средства и вкладывать их в экономику. Восстанавливать всегда гораздо труднее, чем создавать новое. Пусть оно восстанавливается на средства какого-то магната — только бы работало. Бояться нужно не того, что создается на деньги капитала, а другого, что эти средства будут вывезены за границу и начнут работать там.
— Наверное, это происходит неслучайно: у нас все завязано на политике. Будет ли у богатых желание вкладывать в собственную экономику, когда неизвестно, кто станет рулить страной через пять лет, когда предприятие наберет силу и привлекательность. Так спокойнее вкладывать в экономику стран, где смена власти не меняет отношения к собственнику.
— Единственный вариант — это политическая стабильность власти, без нее не будет ни стабильных законов, ни притока инвестиций, к чему сейчас очень стремится Украина. Народ устал от перемен, потому что каждая не несет ничего, кроме ухудшения его жизни. Вот наше предприятие всегда относилось к министерству транспорта, реорганизовали — создали государственную службу морского и речного транспорта. Не успели привыкнуть — создали государственную инспекцию безопасности на морском и речном транспорте: у кого теперь хозяйственные нити — ничего не ясно. Эта нестабильность отражается даже на работе рядового сотрудника, который видит, как дергается руководство, которое не может быть спокойным, потому что не знает, как дальше строить экономику собственного предприятия и выстраивать отношения с верхней структурой. А если создается новая государственная структура, то надо составлять новое отраслевое соглашение — базу для коллективного договора. Без отраслевого соглашения нельзя сложить систему оплаты труда — того, что больше всего волнует людей.
— Вы сотрудничаете с международным транспортным профсоюзом?
— И не только: профсоюз работников морского транспорта является его членской организацией. Но у международного профсоюза совсем другие задачи. Если у нас профсоюз занимается даже размером минимальной оплаты труда, борется, чтобы сравняли прожиточный минимум и минимальную оплату, то международный профсоюз транспортников не занимается этими вопросами. В сферу его компетенции входят соблюдение безопасности и охраны труда, а также гарантии оплаты труда. У них нет проблем предоставления социальных гарантий вроде обеспечения путевками, выделения материальной помощи, не говоря уже о детском оздоровлении. Для них это странно и смешно.
— Что-то полезное можно почерпнуть из сотрудничества с такой мощной профсоюзной структурой и перенести на нашу почву, когда, не станем скрывать, у нас профсоюз по-прежнему ассоциируется с халявой?
— В плане полезности нам следует перенять умение вступать в диалог с работодателем и достигать с ним договоренности. Если представить себе профсоюз между молотом и наковальней, то они движутся вверх, к работодателю, а мы — вниз, к работникам. Для лидеров международного профсоюза транспортников их участие в движении не является работой — для них это в большей степени увлечение, они все не бедные люди и у них нет нужды посредством этого делать карьеру или зарабатывать деньги. Руководство союза — это штаб по обеспечению профсоюзного движения на транспорте во всем мире. Там не «выращивают» своего профсоюзника в коллективе, как у нас, а направляют из руководства союза в коллективы. Они профессиональные профсоюзные чиновники — и этому у них поучиться стоит. А вот что касается зубастости, хваткости, разворотливости и изворотливости, умения всем угождать — этому им еще у нас учиться и учиться.
