Основы обострившегося в 2011 году <b>конфликта между руководством меджлиса и крымско-татарской оппозицией</b> были заложены еще в 1991 году на II Курултае. Вопреки расхожему мнению, меджлисовскую верхушку не интересуют бюджетные деньги, поступающие на обустройство репатриантов. Главный предмет забот <b>Мустафы Джемилева</b> — освоение никем не контролируемого многомиллионного потока иностранной помощи и сохранение права голоса при решении официальной властью кадровых вопросов. В наступившем 2012 году противостояние меджлиса и оппозиции будет нарастать и знакового обострения стоит ждать 18 мая, когда в День депортации в Симферополе пройдет традиционный траурный митинг.
Об этом в интервью «Крымскому Эху», подводя итоги прошедшего года, заявил лидер движения «Крымскотатарский блок», депутат Верховного Совета Крыма, член фракции Партии регионов Эдип Гафаров (на фото вверху).
— Одной из отличительных особенностей прошедшего 2011 года стало то, что противостояние внутритатарской оппозиции и руководства меджлиса выплеснулось на улицу. Если раньше конфликты в крымскотатарском политикуме тлели почти или совсем незаметно для стороннего наблюдателя, то на сей раз мы увидели нарастающую волну митингов и пикетов, на которых в адрес лидера меджлиса Мустафы Джемилева звучала уничтожающая критика. Ветераны национального движения даже публично объявили ему импичмент. Почему, по вашему мнению, это произошло именно в 2011-м?
— Для того, чтобы понять, что происходит сейчас, нужно оглянуться назад. Еще в 1991 году, когда был созван 2-й курултай и сформирован меджлис, были заложены и основы той порочной системы, которая привела к нынешним скандалам. Потому что уже на том этапе от политического процесса отсекли всех инакомыслящих.
Но в первые годы существования меджлиса негативные последствия такой монополизации не были видны. Большинство крымских татар поверило этому движению, и оно в целом нормально работало на первом этапе. Да и нужен был некий единый орган, когда власти не воспринимали крымских татар, и многие жители полуострова не были готовы к массовому возвращению. Идея была нормальная, и примерно до 1997 года она, казалось бы, работала на народ.
— А потом у меджлиса завелись деньги и административный ресурс…
— Основу первых скандалов заложил «Имдат-банк». Власти разрешили пропускать через него финансовые потоки, которые поступали на обустройство депортированных. Но в него пришли не профессионалы, не банкиры, а люди с улицы. Никто из них не работал до этого в банковской системе, никто не знал экономику и особенно финансы, кроме одного управляющего — узбека из Ташкента, фамилию которого я уже и забыть успел. Он кое-что понимал в банковском деле, поэтому, когда разобрался, что происходит, подался в бега.
Мустафа очень хотел сохранить крымскотатарский банк, так что он в развале «Имдата», по большому счету, не виноват. Он, наоборот, постоянно искал для него деньги. Но те люди, которые банком управляли, все разбазарили. Оплата фиктивных строительных проектов, прочие махинации — огромные деньги растворялись в воздухе абсолютно бесконтрольно.
Кроме того, к тому моменту меджлис уже добился того, чтобы власть согласовывала с ним кадровые вопросы. Вот эти два направления — финансы и кадры, которые и довели до точки кипения.
В результате, в меджлисе разразился первый крупный конфликт. Многие помнят «группу 16-ти», поднявшую серьезное восстание. Их, кстати, было чуть больше, но некоторые вскоре сбежали.
— Тогда Джемилев достаточно быстро подавил оппозиционеров…
— Мустафа поступил умно или можно сказать хитро. Он спрятал кассу меджлиса и заявил, что слагает с себя полномочия председателя до курултая, который должен был пройти через несколько месяцев. Он просто тянул время. При этом ему и украинские власти помогли, и Турция, и Запад. А «группа 16-ти» без финансовой базы не могла в это время ни работать, ни противостоять Мустафе. Поэтому их на курултае изгнали из меджлиса.
— После этого около десятка лет ситуация была под контролем Джемилева. Что привело к нынешнему кризису?
— Очень много факторов. В том числе и махинации с деньгами. Пару лет назад Леонид Грач озвучил сумму зарубежной помощи, выделенной на обустройство — 1,5 миллиарда долларов. Куда они делись, никто не знает. О тех деньгах, которые выделяла Украина, я вообще не говорю, они Мустафу не интересуют.
— Но ведь считается, что «правильное» освоение бюджетных потоков — это и есть главный источник благополучия меджлисовской верхушки…
— Верхушку меджлиса не интересуют бюджетные деньги, которые проходят через Рескомнац и прочие властные структуры. На этих деньгах уже много лет сидят председатель Рескомнаца и председатель комиссии Верховного Совета Крыма по межнациональным отношениям. Меджлис туда почти не лезет. Ну, разве что, на эти деньги митинги 18 мая организуются и еще некоторые мероприятия. Это мелочь.
В основном, меджлис занимается теми деньгами, которые поступают из-за границы. А их приходит в сотни раз больше, чем от государства. И отчета по ним нет! Никто толком не знает, сколько именно поступает и на что они тратятся.
Многие думают, что вот власти выделяют деньги, а их меджлис забирает. Нет. Я сам работал в правительстве, я знаю — это не уровень Мустафы. Поэтому, кстати, меджлис не особо и переживает, какие суммы закладываются в бюджет на обустройство. В 2012 году по программе обустройства государство должно было предусмотреть выделение 147 миллионов гривен. Дали чуть больше 20 — меджлис не возмущается. Кому эти «копейки» нужны? Для руководства меджлиса главное, чтобы власть оставила ему возможность участвовать в решении кадровых вопросов. Вот это Мустафу очень сильно волнует.
На декабрьском заседании Верховного Совета [url=http://old.kr-eho.info/index.php?name=News&op=article&sid=7227]выступал Лентун Безазиев[/url], и я удивился, что СМИ проигнорировали его слова. Он ведь важные вещи озвучил: за 4 последних года получено из госбюджета 360 миллионов гривен на обустройство. Есть еще и деньги из крымского бюджета, которые в эту сумму не входят. Сдача жилья — ноль. Постройка школ — ноль, дороги — ноль и так далее. Нулевой результат. Простых людей это возмущает, они десятки лет вынуждены терпеть необустроенность, а меджлис это не интересует.
— Что еще подпитывает нынешние оппозиционные выступления?
— Земельные скандалы. А ведь самозахваты организовывались самим меджлисом. В 2006 году, 27 марта утром, то есть на следующий день после выборов, появились поляны протеста. Меджлисовцы сами заявляли, что захватили 15 тысяч участков. Я их не считал, это данные организаторов. И это же всё были люди Мустафы. Тогда же появились палатки на площади Ленина, возле Верховного Совета…
— Это же надо организовать, обеспечить инвентарь, транспорт, питание…
— Все было организовано меджлисом. И деньги, и питание, и дежурство… Между крымскотатарскими барами и ресторанами распределили, кто когда за свой счет кормит пикетчиков. Все четко работало, пока не начались махинации. Вот тогда уже, через два-три года, пути пикетчиков и меджлиса начали расходиться.
С пикетчиков постоянно собирали деньги на подготовку всевозможной документации. А потом человек считает и оказывается, что он уже потратил тысячу-полторы тысячи долларов и у него нет ни земли, ни денег. Люди стали возмущаться, стали выходить из-под контроля.
— Оппозиция сейчас объединяет множество различных групп, ставящих перед собой разные цели. Смогут ли они и дальше действовать сообща?
— Это действительно неоднородная масса, это разные люди с разными мыслями, интересами, иногда противоречивыми. Их объединило то, что все они против руководства меджлиса. Не против всего меджлиса, а именно против руководства. Они называют конкретные фамилии первого и второго лица в этой структуре (Мустафы Джемилева и Рефата Чубарова, — ред.). В дальнейшем, если эти люди уйдут, оппозиционеры хотят выстроить такую систему, в которой не должно быть единоличного лидера.
Как раньше строилось национальное движение? Допустим, на уровне квартала собираются 5-10 человек, принимают коллегиально решение, далее предают его на более высокий уровень, где представителями таких групп тоже все решается коллегиально. И так до самого верха. Вот к этому и ведут нынешние оппозиционеры…
— Проще говоря, они не хотят, чтобы кто-то «приватизировал» национальное движение?
— Да. Тем более, они понимают, что им будет сложно в жесткой пирамиде управления найти между собой общий язык. Они это знают, потому идут таким путем. По той же причине право первой скрипки передали ветеранам национального движения. Они сегодня озвучивают все претензии к Джемилеву. Остальные группы себя не выпячивают. А ветераны, как моральные авторитеты, требуют созыва курултая и заявляют: извини, Мустафа, мы учреждали курултай-меджлис, поэтому сегодня считаем тебя не вправе представлять крымских татар. Но опять Мустафа включил тот же механизм, который уже был опробован в 90-х: заявил, что уходит со своего поста и при этом тянет время.
— Но курултай ведь все равно когда-нибудь придется проводить.
— Курултай всегда собирается в год выборов. Потому что это единственная важная тема для руководства меджлиса. А все остальные вопросы, которые там рассматривают, это для галочки. Мол, видите, дорогие соотечественники, мы держим руку на пульсе жизни. Ну и зарубежным партнерам надо показать, что курултай работает, занимается важными проблемами.
На самом деле, главным там всегда является вопрос о власти: кто будет баллотироваться в народные депутаты, кто в депутаты ВС Крыма, а кто в местные советы. С какой политической силой меджлис будет сотрудничать, чтобы получить депутатские мандаты. Остальное — ерунда.
— Каковы шансы, что на курултае Джемилев действительно уйдет с поста главы меджлиса?
— Я думаю, что, если к тому моменту Мустафе предложат место в проходной части списка одной из партий, он с вероятностью в 95% останется председателем меджлиса. Хотя логика подсказывает, что ему надо уходить. Слишком много негатива накопилось, обустройство на нуле, кругом махинации…
Да и нельзя постоянно заявлять «Я ухожу» и оставаться в кресле. Зарубежные партнеры этого не поймут. Они привыкли к тому, что, если политик что-то пообещал, то он это рано или поздно должен выполнить.
С другой стороны, его от ухода удерживает окружение. Не исключаю, что на курултае опять выйдет на сцену какой-нибудь уважаемый крымский татарин и начнет на коленях умолять Мустафу остаться. Он контролирует кадры от вице-премьера до остальных чиновников, назначаемых по согласованию с меджлисом. Сегодня именно они сопротивляются его уходу — он гарант их благополучия.
— Чего нам ожидать в наступившем году? Сохранит ли энергию оппозиционное движение?
— Вряд ли оппозиционеры придумают что-то новое. Они будут продолжать действовать в прежнем ключе. И меджлис ничего нового не изобретет, раз уж не изобрел за последние 20 лет. Меджлис будет вести себя так, как укажет власть. А оппозиционные выступления будут нарастать. У противников руководства меджлиса нет ни финансовых, ни административных, ни каких-то иных ресурсов. Кроме одного: на их акции люди приходят не для того, чтобы заработать немного денег, а за идею.
Особенно жарким для меджлиса будет 18 мая, если он не повернется лицом к народу, к ветеранам национального движения. В прошлые годы доходило до рукоприкладства, когда оппозиции не давали выступить с трибуны траурного митинга. Но теперь меджлисовская верхушка, я думаю, не сможет себе этого позволить, потому что получит отпор. Наступило другое время…
с сайта ukrlider.org.ua
