(из записок бывшего следователя)
Разбудил меня настойчивый телефонный звонок. Оперативный дежурный по УВД сообщил, что за мной заедет машина с сотрудниками, входившими в состав следственно-оперативной группы. Надо было осмотреть место ДТП со смертельным исходом. Было три часа ночи. Через несколько минут, по-летнему легко одетый, я стоял у подъезда дома, ожидая оперативную машину.
Происшествие случилось в пригороде, на единственной шоссейной дороге, соединяющей город с посёлком городского типа, в районе нерегулируемого железнодорожного переезда с указателем о повороте.
Возле этого столба находились сотрудники ГАИ, всегда первыми приезжающие на место ДТП, чтобы успеть записать показания очевидцев происшествия, а затем помочь следователю произвести многочисленные замеры и руководить движением машин на дороге.
Рядом с сотрудниками ГАИ стояли два возбуждённых водителя, бурно обсуждавших событие. Они ехали на своих легковых машинах в город, когда увидели страшную картину того, что произошло несколько минут назад. Передней частью иномарки к столбу была намертво припечатана молоденькая девушка без признаков жизни. Её голова с роскошной девичьей косой была опущена, касаясь подбородком груди, а полусогнутые руки лежали на капоте машины.
Удар был такой силы, что мощный столб наклонился назад. Мотор машины не работал. Голова водителя лежала на руле управления, а руки недвижимо повисли, как плети. Так как водитель не шевелился и не подавал признаков жизни, то водители подумали, что тот мёртв. Открыв дверцу со стороны водителя и почувствовав сильный запах спиртного, они поняли, что виновник ДТП настолько пьян, что после наезда на девушку просто заснул.
На земле, прижавшись спиной к машине, сидел паренёк, с трудом поддерживая правую руку, которая оказалась сломанной. На «скорой» его отправили в больницу, труп девушки в морг, а с трудом разбуженного водителя — в вытрезвитель. Осмотр ДТП производился с участием понятых граждан, который много времени не занял.
***
После вытрезвления водителя я водворил его в КПЗ (камера предварительного заключения). Коротко, для соблюдения законности, допросил виновника ДТП Натана Орестовича. От защитника он отказался при первом допросе и отказывался до конца следствия, признавая свою вину. Готов был понести заслуженное наказание.
Узнав от врачей, что пострадавший мальчишка после операции чувствует себя хорошо, я поехал для его допроса в больницу. Его звали иностранным именем, Оскаром — так его нарекли родители, оба московских художника. Он обучался в студии имени Сурикова. Хотел стать художником, как родители. В нашем городе находится на практике.
На летней танцевальной площадке, расположенной на городском бульваре, познакомился с девушкой Эдит, окончившей десятилетку этим летом. Знакомые и соученики Эдит говорили, что у неё очень хороший голос, который она демонстрировала на школьных вечерах, исполняя на русском и иностранных языках современные песни. Но девушка мечтала быть врачом. Собиралась поступить в Симферопольский медицинский институт. Через несколько дней Эдит должна была уехать для сдачи экзаменов в этот город, а Оскар в связи с окончанием практики — домой, в Москву.
В тот злополучный вечер они были последний раз на танцах. Девушка жила в пригородном посёлке. Домой с танцев, отказываясь от предложения Оскара проводить ее, обычно уезжала последним автобусом, который останавливался напротив её дома. В этот раз они решили в тёплый ласковый летний вечер весь путь пройти пешком, чтобы подробно договориться, как будут поддерживать между собой связь.
Они шли всё время по обочине дороги, держась за руки. Оскар шёл ближе к проезжей части по ходу движения автомобилей в том же направлении, а Эдит — справа от него. Так они дошли до поворота, до столба с указателем осталось несколько метров.
Он помнит, как сзади быстро стал нарастать гул двигателя мчавшегося автомобиля и неожиданный мощный удар в правую руку. Пришёл в себя и понял, что лежит на земле, чувствуя сильную боль в руке. На миг увидел в свете фар стоящий автомобиль, прижавший Эдит к столбу. Так как она не ответила на его крик, он всё понял и снова потерял сознание. Очнулся в палате после наркоза. Ему была сделана сложная операция правой руки.
***
Через несколько дней я пошёл в КПЗ, чтобы предъявить обвинение Натану Орестовичу, грубо нарушившему правила дорожного движения, что привело к смерти потерпевшей. Этот раз допрос затянулся на несколько часов. Я быстро нашёл общий язык с обвиняемым. Перешли на ты.
Он оказался моего возраста. Всю сознательную жизнь провёл в морях и океанах по лову рыбы на судах заграничного плавания. У него золотые руки судового механика, о чём говорила характеристика с места работы. Узнав, что я когда-то был в роли рыбака загранплавания и потому хорошо знаю этот тяжёлый труд, Натан подробно рассказал о своей жизни.
Много лет назад он женился на своей однокласснице, в которой души не чаял. К сожалению, детей у них не было. Пять лет назад жену неожиданно частично парализовало. На лечение ушло много денег. Помогли импортные лекарства, которые он привозил из-за границы. Жена стала с трудом передвигаться по комнате. Когда Натан уходил в очередной рейс, нанимал сиделку. При возвращении всю домашнюю работу и уход за женой взваливал на себя.
Сам был крепким мужчиной, с отменным здоровьем, закалённый морскими штормами.
Меня интересовал главный вопрос: откуда Натан ехал в пьяном состоянии? Без записи в протокол Натан мне всё рассказал, как на духу.
Несколько лет назад он задержался на работе по ремонту двигателя. Поздно вечером решил перекусить в ближайшем ресторане. Его обслуживала молодая официантка по имени Флер, на которую он и раньше поглядывал, когда с мужиками бывал в этом ресторане, обмывая какое-нибудь событие. У многих мужчин загорались глаза, когда они смотрели на Флер. Профессионально наложенный макияж на лицо делал ее неотразимой. А её воркующий смех завораживал сердца, особенно одиноких мужчин, и откровенно звал в горячие объятия красотки.
Флер носилась между столиками, как метеор. Казалось, в ней работал внутренний вечный двигатель. На расспросы о происхождении её имени Флер говорила, что её заумные родители дали такое имя, потому что оно переводится, как «Егоза». А она такова есть на самом деле.
В тот раз, когда в ресторане оставалось несколько задержавшихся посетителей, Флер спросила у Натана, смог ли он проводить её домой, так как вчера к ней грубо приставали хулиганы и теперь ей страшно одной идти ночными улицами. Конечно, Натан немедленно согласился на такой неожиданный подарок судьбы.
С той памятной ночи Натан постоянно при любом случае посещал богато убранную квартиру Флер. Она дарила ему необыкновенную ласку, а Натан в знак глубокой благодарности привозил из-за границы дорогие подарки, включая самые модные одежду на все сезоны, обувь и наилучшую косметику, приобретаемую в фирменных магазинах.
Последнее время Флер стала откровенно говорить, что пора Натану сделать решительный шаг и перейти к ней жить. Об этом она завела речь и в тот злосчастный вечер, когда он приехал к ней попрощаться перед разлукой на несколько месяцев. Чуть ли ни с порога вручил обнимающей и крепко целующей его Флер несколько крупных долларовых купюр, чтобы любимая женщина ни в чём не нуждалась в его отсутствие.
Натан думал переночевать у Флер, а утром на своей машине мчаться домой, чтобы наутро собраться в дорогу и дать кое-какие указания сиделке, которая уже осталась у них ночевать.
За столом оба изрядно выпили. Когда Натан сказал, что пора ложиться спать, Флер завела разговор о том, чтобы Натан из рейса возвращался уже не к жене, а к ней. Выпив для храбрости ещё пару полных фужера отменного коньяка, Натан, сдерживая себя, чётко заявил: «А вот этого, никогда не будет! Я не могу бросить больную жену». «Тогда катись к …матери к своей калеке, и забудь про мой дом. Не полощи себе и мне мозги. Такие, как ты, у моих ног валяются штабелями. Только они как мужчины посильнее тебя, недоноска, в сто раз», — зло выкрикнула Флер, и плеснула в лицо Натана остатки коньяка из своего фужера.
Он не помнил, как выскочил из ее квартиры, с трудом, трясущимися руками, вставил ключ в замок зажигания, завёл машину и помчался домой. Из-за пьяного состояния плохо ориентировался в окружающей обстановке, порой у него закрывались глаза, а голову предательски тянуло положить на руль.
Такая поездка закончилась невосполнимой трагедией. Он отнял жизнь у девочки и покалечил мальчишку.
***
Увидев, что Натан еле сдерживает слёзы, я посоветовал ему заплакать, чтобы облегчить душу. Сквозь слёзы Натан назвал ресторан, в котором работает Флер. Я сказал, что хорошо её знаю, так как бываю в этом заведении. Флер меня иногда обслуживала, когда не работала другая официантка, Элла, жена моего друга детства. Об этой семье я знал всё. А вот подробности о жизни Флер узнал впервые от Натана.
Услышав мои слова, Натан встрепенулся и вдруг обратился ко мне с необычной просьбой. Если мне будет не трудно, подойти к Флер и сказать, что он очень просит приносить ему передачи, в крайнем случае хотя бы сигареты.
После рассказанного Натаном я был удивлён такой просьбой. По моим глазам Натан понял, что я его осуждаю как мужчину. «Надежда умирает последней», — горько произнёс он и направился к двери, видя, что я кнопкой сигнала вызвал конвоира. Но прежде, чем он покинул следственный кабинет, я успел сказать, что выполню его просьбу обязательно.
***
В ресторане меня встретила Элла, которая хотела посадить за столик, который она обслуживает. Я сказал, что мне надо встретиться с Флер. «Я всё поняла», — сказала моя хорошая знакомая. Было понятно, что сотрудникам ресторана известно, что случилось с любовником Флер. О её связи с Натаном все давно знали от самой Флер.
Едва я сел за свободный столик, как возле него оказалась Флер. У неё по-прежнему с лица не сходила приветливая улыбка, предназначенная для посетителей весёлого заведения. Только во всём её поведении чувствовалась настороженность и скованность. Даже её роскошная грудь была не так открыта для постороннего взгляда.
«Что заставило всеми любимого мента сесть за мой столик? И что ваше благородие прикажет принести из еды и горячительных напитков?» — пытаясь шутить, спросила Флер. «150 граммов водки, мясной салат и чашку кофе», — как можно спокойнее сказал я, хотя помимо воли во мне закипала злость на разукрашенную девицу.
Через пять минут заказ был на столе. Однако Флер не стала уходить, глядя вопросительно мне в глаза. Она понимала, что я не зря сел за её столик. «Я должен передать тебе большой привет от любимого мужчины и его просьбу: принести передачу, хотя бы пачку сигарет. Тебе хорошо известно, в каком он находится положении», — чтобы не слышали посторонние, негромко сказал я. Выдохнув, добавил: «Мне кажется, что такой поступок, именно от тебя он заслужил».
Флер, низко наклонившись ко мне — так, что мой нос едва не касался её груди, прошипела у самого уха: «Может быть, эта размазня захочет, чтобы я легла рядом с ним на вонючие нары и делила серые будни его камерного одиночества? Пошёл бы он на три буквы. А ты, мент поганый, если ещё раз явишься ко мне с просьбой от этого морского недоноска, то куда-нибудь пошлю и тебя. Никому ничего я не должна, так как в постели с ним за всё давно рассчиталась».
Я достал из кармана несколько денежных купюр, сильно скомкал их и бросил на стол. Поднявшись, не обращая внимание на громкость своего голоса, чётко произнёс: «Ну, и сволочь же ты!»
Находившиеся поблизости другие официантки, всё время не сводившие с нас глаз, перестали тарахтеть подносами с посудой, застыв в неподвижной позе, а их клиенты, прекратив жевать, втянули головы в плечи. В наступившей тишине я быстро покинул ресторан. Больше я никогда в него не заходил, чтобы не встречаться с коварной и неблагодарной женщиной, вызвавшей у меня навсегда чувство неприязни.
На другой день, в обеденный перерыв, я пошёл в КПЗ, чтобы встретиться с Натаном. Ему я вручил блок болгарских сигарет. Он, прижав его к груди, как любимую женщину, глотая слова и заикаясь, радостно закричал: «Мне сигареты передала Флерочка?!» «Увы, сигареты купил я, чтобы у тебя не пухли уши от бестабачья. Флер нет в городе. Она срочно вылетела в Белоруссию к тяжело заболевшей родной сестре. Когда возвратится, работники ресторана не знают. Ты лучше сейчас думай о себе, как будешь отбывать наказание, которое, чувствую, будет максимально строгим», — стараясь не выдать себя ложью, настойчиво сказал я.
Натан, безвольно опустив руку с блоком сигарет, с печалью в глазах посмотрел на меня и, шаркая ногами, под присмотром конвоира покинул следственный кабинет. Плечи крепкого мужчины мелко вздрагивали…
Рисунок вверху — из открытых источников
