Высшая школа впервые в своей практике получила студентов, чьи знания протестированы без вмешательства «человеческого фактора». Надо полагать, действительно умных, знающих школьную программу, как свои пять пальцев. И все же внешнее независимое оценивание в первом своем опыте оставило больше вопросов, чем дало ответов. Каких именно – об этом идет речь в беседе с ректором Керченского морского технологического университета Евгением Масюткиным (на фото).
— Евгений Петрович, на ваш взгляд, выпускники школ готовы к переходу на европейскую модель оценивания знаний?
— Сам подход в идеале, в классической схеме, имеет свои преимущества, потому что можно объективно оценить знания любого выпускника. Нам несколько лет говорили о внедрении новой системы оценивания знаний, а внедрили ее сразу и в полном объеме. На мой взгляд, выпускники школ к внешнему независимому оцениванию, как и любому другому виду тестирования, оказались не готовыми. Подготовку к тестированию надо начинать примерно с класса шестого, чтобы к выпускному классу они созрели к подобной форме контроля.
Для большинства «первопроходцев» системы, судя по высказываниям родителей, тестирование, стало определенным стрессом. Случилось это потому, что подростки впервые проходили тестирование, за которым еще стоял результат, способный повлиять их на судьбу в ближайший год: окажутся студентами вуза или придется устраивать жизнь по иному сценарию. Опасение не получить заветные 124 балла, которые определяли возможность поступления в высшие учебные заведения, висело над выпускниками, как дамоклов меч.
Я не склонен разделять точку зрения чиновников от образования, считающих, что требования независимого тестирования для выпускника сельской школы Ленинского района и киевской школы должны быть одинаковыми. Это, наверное, уход от проблемы и в худшей степени неправда, потому что подготовка школьников совсем разная. Будь иначе, богатые люди, живущие в пригороде Киева, не стали бы возить своих детей в столичные школы, а отдавали бы их по месту жительства в сельские.
Вопрос проведения внешнего независимого оценивания имеет очень тонкую основу, которую еще надо выстроить. Выпускника школы и будущего вузовского абитуриента надо вырастить на тестировании ни по одной дисциплине и в течение ни одного года и подготовить к нему психологически. О каком тестировании в апреле может идти речь, когда не вычитан основной учебный материал? А если одиннадцатиклассники удачно проскочили тестирование, то что, до конца мая уже можно не учиться? Есть и другие моменты, которые явно не доработаны чиновниками. Не могу понять, почему сертификат, полученный в 2008 году, не будет действовать в следующем.
Наше образование как всегда стремится эволюционироваться революционными скачками. Но в образовании революции не возможны. Возможен эксперимент. Подконтрольный, в отдельно взятой группе. Эксперимент предполагает сравнение результатов, но без разрушения уже созданного и действующего. Эксперимент не может быть однополярным: у него, как правило, всегда находятся противники – пусть проводят свой эксперимент, тогда есть возможность сравнения результатов.
У нас же вводят все и сразу. Как тот же украинский язык. Я понимаю, образованный человек, вне всякого сомнения, должен знать два и более языка. Но нельзя человека, который десять лет учился на русском языке за год перевести на украинский по техническим дисциплинам. В морском деле существуют пять квалификационных языков, но украинского, извините меня, среди них нет. Терминология, которая сложилась в результате технического прогресса в европейских языках, эволюционно вырастала, выхолащивала отжившее и только с веками стала таковой, что известна нам сегодня. Украинский язык не прошел сито технического прогресса, не дошел до уровня современного технического развития, так может быть, не надо насаждать то, что должно еще вырастать. Надо эволюционно подходить к переводу преподавания технических дисциплин на государственный язык.
И ведь это не вся трудность. Проблема еще в том, что по некоторым специальным дисциплинам в вузах Украины работают штучные преподаватели, многие уже в солидном возрасте. Так давайте им скажем, что мы списываем их, потому что они не знают украинского языка. Может, не стоит так кардинально, а все же прежде подумаем, не создавать ли комиссии по рассмотрению подобных вопросов не только из числа чиновников, но из представителей отраслевой науки, чтобы точно определить ценность уникальных кадров.
Мы созидаем одного, но попутно, походя, разрушаем устои. Вопрос преподавания и языка не имеет четко выраженной канвы – он захватывает множество аспектов. Это не терминологию делопроизводства освоить. Здесь речь идет о написании учебников, создании национальной научной школы – нельзя же мучиться на суржике. Вы вспомните, еще несколько лет назад никто не мог слушать трансляцию футбольных матчей на украинском языке – теперь в этом проблем нет. Боксирует Кличко – и комментарий на украинском не мешает смотреть бокс. Я думаю, не стоит действовать на опережение – пройдет время, все встанет на свои места. Не хотелось бы, чтобы на языке, тем более, применительно к сфере образования, политики делали себе пиар.
— Результаты тестирования каким-то образом сказались на конкурсе при поступлении в ваш вуз?
— В принципе сказались на тех специальностях, где мы заявили вторым экзаменом химию и биологию: абитуриентов, которые тестировались по этим предметам, оказалось очень мало. Естественно, тех, кто получил проходные для поступления в вузы баллы, еще меньше, поэтому конкурс по технологическим и экологическим специальностям был значительно ниже возможного. Вероятно, конкурс у нас мог оказаться выше, если бы мы заявили как обязательную дисциплину один украинский язык, что закон позволяет. Мы же заявили две, а другие вузы пошли по пути наименьшего сопротивления, сделав профилирующей одну дисциплину, и набрали всех, кто не прошел у нас конкурс.
Основная проблема возникла у нас при наборе студентов на заочную форму обучения. Во время проведения внешнего независимого оценивания наши потенциальные абитуриенты находились в море и физически не могли зарегистрироваться и пройти тестирование. Они предполагали, что чиновники Минобразования и науки рассмотрят вопрос с учетом специфики морских профессий. Многие из них планировали поступление летом, поэтому в рейсы уходили с таким временным расчетом, чтобы вернуться к началу вступительных экзаменов. Вышли мы из положения только за счет набора на заочное отделение тех, кто поступал в наш университет на базе младшего специалиста после техникумов, училищ, колледжей. Практиков, настоящих морских волков, оказалось среди студентов-заочников до обидного мало: единицам удалось зарегистрироваться и пройти тестирование в установленные чиновниками сроки.
По моему мнению, абитуриентам, чьи профессии связаны с продолжительным нахождением в море, надо было пойти навстречу и разрешить поступление по результатам экзаменов, зачесть их для сертификата. Мы же на вступительных экзаменах делали все по закону и не позволили себе никаких дополнительных собеседований ни по общим дисциплинам, ни профильных.
На будущий учебный год, насколько известно, требования еще ужесточатся: обязательными для всех становятся два экзамена. Если по украинскому языку проходными остаются 124 балла, то по профильным дисциплинам – 150, что отсечет еще больше потенциальных абитуриентов.
— Зато с вузовского преподавателя снимается клеймо вечного взяточника и коррупционера…
— Система внешнего независимого оценивания действительно снимет вопросы коррупции. Но, с другой стороны, опорочено высокое звание учителя, которого априори, без суда и следствия, на государственном уровне признали коррупционером и лишили права приема выпускных экзаменов. Не знаю для кого как, а для меня это звучит очень обидно. К заведомым коррупционерам автоматически причислен и вузовский преподаватель. Вы меня извините, эти люди получили образование в высшей школе, где их профессионально готовили к преподавательской, практической и научной деятельности, государство делало ставку на их интеллект — и всех причесали под одну гребенку… Безусловно, в преподавательской семье не без «урода», но на то существуют фискальные органы – пусть они выполняют свою задачу по выявлению таких лиц.
Я не могу согласиться, что всех преподавателей априори назвали преступниками, только потому, что государство стало бороться с коррупцией. Получается, школьный учитель – самый большой в стране коррупционер: значит, у него есть яхты, виллы, он ездит на работу на «Мерседесе». Особенно в сельской школе. Как вузовский преподаватель говорю вам: у студентов машины лучше.
— Можно ли считать коммерческие вузы достойными конкурентами государственных, которые к тому же значительно облегчают жизнь своим студентам?
— В большинстве коммерческих вузов используются методики и преподавательские кадры государственных, но при всем этом в них нет такого объема библиотек, консультаций, методического, а уж тем более технического обеспечения. Наверное, студентам там проще учиться, но пятью годами обучения жизнь человека не ограничивается: смотреть надо не под ноги, а вперед. Уже сегодня в солидных фирмах не берут сотрудников, закончивших филиал в детском садике. Есть определенный пункт профессионального «дресс-кода»: образование в базовом вузе. К 2010 году со многими филиалами и информационно-консультационными пунктами будет покончено.
— Ваш вуз технического профиля, как, к примеру, и Севастопольский технический университет, который пошел по пути открытия гуманитарного факультета, готовящего специалистов в области иностранных языков. У керченских ребят с гуманитарно-ориентированными мозгами нет иной возможности обучаться по избранному профилю, как в коммерческом вузе. Нет ли у вас мысли получить лицензию на подготовку специалистов гуманитарного профиля, тем боле, что отношение к изучению английского языка в вашем вузе особое: моряк без него нем и не в полной мере профессионально состоятелен?
— С той реорганизацией, что предполагается осуществить на Украине к 2010 году согласно Болонской конвенции, определится статусность вузов: классический университет, ведомственный. У нас морской технологический университет, который в этом году благополучно завершил реорганизацию своих структурных подразделений. Теперь выпускники Херсонского, Белгород-Днестровского и Одесского профильных техникумов и училищ будут продолжать обучение на бакалавра, специалиста и магистра в нашем университете, их преподаватели — повышать квалификацию в нашем вузе, здесь будут защищаться или закрепляться соискателями. Мы прошли в этом году общую аккредитацию и открываем магистратуру и аспирантуру – считаем это основным достижением. Нашему университету это обеспечит приток талантливой молодежи, которая способна стать не просто хорошими практиками, а и сказать свое слово в отраслевой науке. Поэтому в наших интересах развивать свои морские специальности.
Соглашусь, открывать гуманитарные специальности вузам проще: необходимы аудитории, столы, компьютеры, литература и методические указания, что осуществить при наличии средств не составит труда. Любые технические дисциплины – это кафедры, металлоемкие лаборатории, что стоят ни одну тысячу гривен. К примеру, в учебно-тренировочный центр университета мы только один тренажер приобрели в этом году за 384 тысячи гривен, на полмиллиона закупили оргтехники. Наш вуз готовит штучных специалистов по исключительным специальностям — экологии, водным биоресурсам, марикультуре, судовождению — и нам надо закрепиться в своей нише. Нельзя распыляться – у нас еще много работы по доводке, формированию материальной базы, усовершенствованию учебного процесса и методического обеспечения, подготовке специалистов высшей квалификации, нам надо растить своих докторов наук. Если мы заполним свою нишу и создадим настоящую базу подготовки, да еще с практикой, то этого будет достаточно для хорошего и уверенного ведомственного университета, который будет работать на возрождающуюся рыбную отрасль.
— Как после вынужденной постановки на прикол парусника «Херсонес» выходите из положения с организацией практики студентов?
— Вы правы в одном, задавая вопрос о паруснике, мы утратили свое преимущество перед другими морскими вузами Украины, которое заключалось в принадлежащем нам «Херсонесе», что позволяло безо всяких усилий решать вопрос как практики, так и получения нашими кадетами плавательного ценза. Теперь вопрос практики решается через крюинговые компании, у которых есть заинтересованность в наборе на суда иностранных компаний кадетов, а мы идем навстречу своим студентам, уходящим в рейсы, составляя для них индивидуальные графики обучения. На месте мы обеспечиваем шлюпочную практику, ознакомительную на «Херсонесе», а плавценз наши студенты получают через крюинг и керченские предприятия морского профиля.
— Морские отрасли долгие годы находились на Украине в загоне. Сейчас их назвали приоритетными для экономики страны. А можно ли судить о перспективности этих отраслей по абитуриентскому конкурсу в профильные вузы?
— Морские специальности весьма специфичны. Абитуриенты из сухопутного Джанкоя четкого представления об отрасли не имеют – их влечет в море либо романтика, либо сугубо прагматичный интерес. Они отличаются от керченских ребят, выросших в семейных морских или рыбацких традициях. В местных мальчишках сформирован не только профессиональный интерес, но и форма жизненного существования. Очень сложно понять, например, в Днепропетровске, как устроен быт семьи, в которой мужчина находится вне дома полгода и более. Нужна сформированная окружающая среда.
Что касается морских отраслей, то они потеряли многое: кадры, науку, технологии. Тут должна быть целевая государственная программа, не декларативная, а с указанием поэтапного развития отрасли и четкой формулировкой результатов, которые необходимы для перехода в следующий этап, и, понятное дело, финансирование. США в своей экономике сориентированы на развитие пяти приоритетных направлений, Россия определила восемь, Украина – более двадцати. Не может быть такой всеохватности — мы просто распыляемся, не выполняем ни одного.
Надо конкретно определить, на что делать ставку, провести государственный мониторинг и четко обозначить, что для движения государства вперед на определенный период времени необходимым условием его развития является приоритетность таких-то отраслей. Если отрасль не попадает в первоочередной перечень, то ей определяется «прожиточный» минимум, позволяющий не потеряться в экономике и не растерять кадры, технологии, науку.
Сейчас, когда нас упрекают в том, что выпускники морских вузов не работают на Украине, то я могу возразить только одно: они привозят в страну инвестиции, заработанные собственным трудом, не теряют квалификацию, и Украина при развитии своей отрасли получит специалистов международного класса. Все это вопрос времени. Хотелось бы одного, чтобы за реформами не потерялось содержание, потому что оно составляет основу базовых знаний. Пришло время качественного отношения к образованию. Если мы не выдержим в процентном отношении вложений от ВВП в образование, а не только в науку, то в обществе начнутся необратимые процессы.
