Игорь Рябов (на фото) не крымчанин, однозначно — живет и работает в Москве. Хотя в сети Крыма уже попал, и попал безвозвратно, как случается со всеми, хоть раз ступившими на землю полуострова. Но он и не сторонний наблюдатель — директор экспертной группы «Крымский проект». Это организация, которая работает над тем, как активизировать в республике все процессы, необходимые для окончательного вхождения в Россию.
В Крыму уже год, как закончен переходный период — формально. На самом деле в очень разных сферах — от бытовой до политической — мы видим, что переход этот продолжается: слишком много нюансов, которые нужно учесть. Эти «нюансы» можно устранить в одном случае — просто привыканием людей к новым правилам, в другом — законодательным путем, в третьем — неким механизмом, который можно применить «твердой рукой», чтобы заставить работать на полуострове уже существующие правила.
То, что Крыму нужен некий план, который бы позволил иметь очередность нужных обществу шагов, понятно всем. Так же понятно, что его нужно создать, изложить на бумаге. Но известно, что этих планов и в украинские времена было множество, но мы отчетливо видим, что ни один из них не сработал.
Между тем работа над созданием такого плана, или его еще называют стратегией, идет. Сегодня мы общаемся с Игорем Рябовым,— говорим о том, к чему уже пришли эксперты, есть ли уже понимание того, что и как нужно делать, и главное — к чему мы хотим прийти в результате всех этих титанических усилий по переустройству Крыма.
— Игорь, вы приехали в Крым еще до Крымской весны. Каким он предстал перед вами? Как коротко вы бы охарактеризовали полуостров в то время?
— В 2007 году мы с коллегой Сергеем Михеевым, еще несколькими друзьями создали некоммерческое партнерство «Крымская миссия», организовали ряд мероприятий в Крыму. Например, соорудили рейд на яхте с участием ребят из православной гимназии из подмосковного Ногинска (Богородска). Они прошли по местам военно-морской славы вместе со своим духовным наставником, отцом Михаилом Яловым, отслужили молебны в местах сражений русского флота. Вот хотим предложить возобновить эту традицию сейчас.
Народная дипломатия играет сегодня не меньшую роль, чем раньше, и подобные рейды имеют очень сильное символическое значение. В Севастополе, Керчи, Феодосии и Балаклаве таких акций должно быть бесконечно много.
Мы с друзьями и вместе, и порознь приезжали в Крым по разным поводам задолго до «Крымской весны». И осенью, и зимой. Кроме шуток, мне, например, всегда нравится приезжать в Крым не в туристический сезон. Как раз осенью 2013 года я, гуляя по Балаклаве, выйдя из известного всем музея, начиненного, как теперь выяснилось, боевыми торпедами (их разминировали как раз только весной 2014 года), подумал: ну вот если что, если, как уже не первый год ожидалось, Януковича сместят силой, то вот какой он, Севастополь? Какой вот он город, который в любом случае будет наш? Он ведь большой, этот Большой Севастополь — занимает площадь значительнее Москвы (до её укрупнения). То, что Крым в целом, Симферополь и Ялта, наши — мне представлялось не столь очевидным.
— Это тогда родилась идея «Крымского проекта»? На что он нацелен конкретно?
— Понимаете, какая получилась штука. Многие российские эксперты и политтехнологи занимались Крымом время от времени. Их приглашали на избирательные кампании практически все украинские партии. Были и замеры социологические, инициированные не украинскими партиями, а российскими структурами. Под руководством Сергея Михеева последний из них прошел в конце 2013 года — и на результаты этого опроса в фильме «Крым. Возвращение домой» как раз ссылался главный герой этого фильма, наш президент.
Да, опросы однозначно показывали, что крымчане хотят жить в России, а своим президентом они видят не Ющенко или Тимошенко, а Путина. Да, прямо так и в жизни, и на фокус-группах говорили. В феврале 2014 года, когда все случилось, мы были среди экспертов, анализировавших ситуацию для тех, кто принимал решение. Одни из многих, подчеркну. Героями «Крымской весны» мы точно не являемся. Я в ключевые дни февраля 2014 года вообще находился в Магнитогорске, давал аналитику уже оттуда.
Первый раз в Крым приехал в апреле 2014 года, пересек керченскую переправу вместе с Порт-Артурской иконой Божьей матери — вот так совпало. Она потом добралась до Севастополя.
Потом оказалось, что Крым не просто поменял статус — он перешел в категорию «внутренней политики» для высшего руководства. А наш основной профиль — постсоветское пространство. Действительно, считаю, что Сергей Михеев — лучший специалист в стране по постсоветским территориям.
После референдума оказалось, что значительная часть элиты чересчур восторженно восприняла свершившийся факт воссоединения Крыма и России. В первые месяцы после референдума целые делегации наезжали в Крым — проверить, как оно все тут, хорошо ли всё лежит. Но Крым нуждался и нуждается в реальной помощи, а не в моральном ободрении. Сложный процесс интеграции начался после референдума. И еще труднее Крыму пришлось, когда было объявлено об окончании переходного периода.
2015 год был очень тяжелым, многие его вообще считают потерянным для развития. Я так не считаю, кстати. В общем, мы решили, осмотревшись в течение 2014 года, возобновить нашу «крымскую миссию», создали небольшой коллектив, который теперь фактически оказывает экспертную поддержку крымчанам. Не всем она нужна, это факт, но многие довольны.
У нас две формы существования — коммерческая и некоммерческая. Много денег на «крымском консалтинге» мы не зарабатываем, в основном, тратим. Для души, как говорится. Мы нацелены на поддержку Крыма в первую очередь, а уж какая будет польза нам самим — думаем во вторую.
Наша нынешняя миссия — работа на консолидацию элит, и местных, и федеральных. Чтобы не утопали в мелких неурядицах. С удовольствием участвую в разрешении межведомственных споров, удивляюсь, когда наше появление воспринимают как попытку покуситься на чьи-то полномочия.
От нас пока Крыму никакого вреда. Кто-то нас критикует, конечно, за излишние комплименты реальности, но я, например, искренне считаю, что время ныть еще не пришло. Проблем много, но они решаются. Ну а если мы почувствуем, что кто-то не просто ноет, а подбивает народ на протесты, будем с ними бороться — есть методы. Есть, например, в Крыму категория граждан, которые объявили себя борцами с коррупцией, не имея даже юридического образования или практического опыта работы в силовых структурах. Почему-то практически все они уже побывали на полосах украинских пропагандистких СМИ, которые обличают сегодня крымскую власть.
«Крымский проект» за всё это время провел несколько крупных мероприятий на крымскую тему, сделал ряд интересных исследований. Мы погрузились в жизнь крымских регионов, думаю, практически всех. Вошли с Сергеем Михеевым в состав Экспертно-консультативного Совета при Главе Республики Крым. Там, кстати, познакомились с замечательными местными экспертами.
Я очень высоко оцениваю квалификацию крымского экспертного сообщества. Мне кажется, оно гораздо более профессионально, чем на Украине. Да и многим российским экспертам крымчане дадут фору. У россиян просто наработана годами привычка мыслить масштабами большой страны, а крымчане только к этому привыкают. Сейчас «Крымский проект» помогает Министерству курортов и туризма Республики Крым готовить платформу туристического бренда Крыма для участников открытого конкурса. Работаем на основе стратегического соглашения между нами.
— Так сложился ли, наконец, этот знаменитый «план развития Крыма»? Пусть не на бумаге, не формально…
— У меня нет сомнений в том, что Крым будет одним из лучших мест в России — и для жизни, и для отдыха, и в плане самореализации людей. Он это заслужил, в том числе тем, что против Крыма как отдельной территории введен вот такой беспрецедентный набор санкций. Эти санкции лишь подчеркивают статус Крыма как особенного региона, за который идет серьезная цивилизационная борьба.
Санкции ведь введены не для того, чтобы заставить крымчан или Путина передумать. Это попытка ослабить рост России — и политический, и экономический, подпортить ей настроение как крепнущей цивилизации. И заодно это попытка не допустить процветания Крыма. Процветание Крыма будет самым сильным ответом всем тем, кто считал Крым островком благополучия при украинском правлении. Нужно лишь адекватно понимать влияние и значение санкций. Понимать, какой должен быть комплекс ответных мер.
Санкции не должны являться причиной паники или выливаться в уступки Западу. Ни в коем случае нельзя в обмен на отмену санкций уступать суверенитет или поступаться принципами, как многие «доброжелатели» сейчас предлагают. Но санкции должны заставить измениться Россию, её элиту, которая позабыла, что значит жить в условиях жесткой конкуренции с внешним миром.
Легко быть министром с щедрыми ресурсами, когда цены на нефть держатся на стабильно высоком уровне. Можно рисовать радужные картинки будущего, играть в распорядителя финансовых средств под масштабные и красивые со всех точек зрения проекты. Легко строить, удовлетворять социальные запросы, раздавать обещания. Но ситуация изменилась. Нужен рост вопреки санкциям.
При этом Крыму необходимо находить — при поддержке федерального центра — собственные рецепты развития в условиях ограниченных ресурсов. В нынешней ситуации необходимо сочетать стратегическое видение с набором эффективных решений, которые дают оперативный результат, решают задачу максимум в полугодовом графике, причем решают не на время, а системно. В этом и сложность работы в Крыму: практически каждая проблема требует комплексного решения.
Сегодняшняя стратегия Крыма должна заключаться в наборе антикризисных проектов, которые по большому счету должны ломать многие стереотипы. Мне, например, нравится идея, которую озвучил другой вице-премьер Крыма, Георгий Мурадов: надо разрешить иностранным компаниям, подпавшим под ответные санкции, работать с Россией при условии регистрации их в Крыму. Конечно, польские яблоки никто в Крыму выращивать не пойдет. Но компании, которые специализируются на переработке в агросекторе — пойдут. Если на кону вопрос выживания, никто не станет обращать внимания на угрозу со стороны ЕС. Придут как миленькие.
Но прежде всего необходимо обязать прийти в Крым со своими инвестициями крупнейшие российские компании. Госкорпорации. Это процесс только начинается. Они в Крым уже идут, даже крупные банки. Не в розницу, так в инвестиционные проекты.
— Как показывает опыт, многие проблемы намного лучше решаются, если люди видят перспективу. Я согласна, что санкции играют нам по большому счету на руку. Но сейчас создается такое впечатление, что все мы погрязли в каких-то мелких бытовых проблемах — типа своевременного вывоза мусора. А то, каким нам рисуют будущее, кажется слишком далеким радужным и поэтому невыполнимым.
— Понятно, что все проблемы, связанные с инфраструктурной разрухой — от мусора до плохих мостовых — резко контрастируют с теми ожиданиями и тем позитивом, который накрыл Крым весной 2014 года. Но это дело наживное. Деньги на ремонт дорог и на заводы по переработке мусора уже идут. Крымчанам, правда, не нужно ждать, когда кто-то за них вывезет мусор. Я уверен, что большинство крымчан всё понимают.
Могу и о другой проблеме сказать с куда большим оптимизмом, чем крымчане: местные власти быстро меняются. Прессинг со стороны федеральных органов и республиканских властей на муниципалитеты очень большой. Качество управления за два года заметно выросло. И как следствие — уровень решения локальных проблем. Прекрасно помню, как весной 2013 года Гаспра задыхалась от не вывезенного за зиму мусора. Сейчас такое трудно представить.
Вообще, лучшее лекарство от хандры, связанной с бытовыми проблемами — занятие по душе. Крымчанам сегодня есть чем заняться. Уровень безработицы очень низок, зарплаты растут. Сейчас пойдут проекты федеральной целевой программы — работы и впечатлений еще больше прибавится.
Фото — со странички И.Рябова в Фейсбуке
