Время, озвученное гитарной струной

В СЕВАСТОПОЛЕ ОТМЕТИЛИ 30-ЛЕТИЕ ГОРОДСКОГО КЛУБА АВТОРСКОЙ ПЕСНИ «АХТИАР»

Поднятая Окуджавой волна интереса к авторской песне привлекла к этому жанру массу сторонников и подражателей, и тех, кто просто интересуется авторской песней, собирает и коллекционирует ее. Теперь эта волна, следует признать, пошла на убыль. В Севастополе в том числе. Но вся эта песенная круговерть, о которой я пишу и которая захватила в 80-е годы определенную часть севастопольского общества, имела эпицентр под названием «Клуб авторской песни «Ахтиар».

… Как озаглавить песенную горячку тех лет, ту сумятицу чувств, кипевших на кухнях наших севастопольских квартир, когда вечерами, сгрудившись, мы слушали какого-нибудь уличного манифестанта? Закрыв при этом форточку, чтобы соседи не слышали его песни. Какими словами описать наши откровения тех лет, озвученные гитарной струной, все эти бесконечные посиделки, где царила пылкость объяснений, неразборчивость рукопожатий, беспечность прощаний, а после этого — забвение на долгие годы?..

… Осенью 1979 года (кажется, это было в октябре) я пришел в гости к Александру Петрову, севастопольскому поэту, который потерял, как я понял, интерес к местному литобъединению и долго и безнадежно искал самого себя в пропитанной брежневщиной советской эпохе. Помню комнату в нетопленом доме, дымившийся на плите чай и Сашу, бегающего из угла в угол после того, как я сказал ему о цели своего визита. Я, как только у него появился, сразу заговорил о желании создать в Севастополе клуб авторской песни. Петров «загорелся»…

Мог ли я тогда предположить, что клубу, который мы организуем, через несколько лет будут благоволить высшие партийные и комсомольские бонзы города? Для приезжавших на наши фестивали бардов будут выделяться гостиницы, а симферопольские телевизионщики будут гнать в Севастополь свою громоздкую технику, чтобы снимать выступления бардов — кто б мог тогда подумать! — в театре имени Луначарского?

Вечером 6 февраля 1980 года в подвальном помещении одного из домов на Большой Морской, где собирались туристы, первый раз встретились те, с кого, можно сказать, и начался Севастопольский клуб самодеятельной песни. Кто же были эти энтузиасты, эти первопроходцы севастопольского бардовского жанра? Владимир Фиш, большой знаток авторской песни, обладатель внушительной коллекции записей известных и не известных нам бардов; Елена Халанай, горячая сторонница всего, что не связано с рутиной и обыденностью; желавшие участвовать во всех начинаниях клуба Михаил Тупота, Александр Иванов, Елена Зак, Анна Ерохина и Елена Ман. И наконец пришли те, кто испытывал неимоверное желание «стать бардом» — Александр Петров, я и Валентин Стрельников — милейший песенник, автор несчетного количества куплетов.

Севастопольский бард
В.Стрельников. 2008 г.»

Кто мы были тогда? Случайные попутчики, обалдевшие от удачи встретить себе подобных? Дилетанты, пытавшиеся в своих песнях высказать все, что разрывало мятущиеся наши души? Мы вознамерились удивить всех, кто привык слушать казенную эстраду, своей, как нам тогда казалось, невиданной песенной эстетикой, и доказать, что наш город вовсе не провинция, а… столица! Да, да — столица! Мы это докажем! Вот только клуб создадим.

… Поначалу выступить с песнями было абсолютно негде. Все от нас, как от чумных, шарахались. Стоило в каком-нибудь кабинете упомянуть Высоцкого или Галича, или просто сказать: «Мы хотели бы, товарищи, спеть вам свои песни…», как у чиновника, с которым велись переговоры о концерте, делалось испуганное лицо и перед нами закрывались двери. Тогда-то мы и познали заскорузлую, непробиваемую особенность Севастополя — города сплошных воинских частей, предприятий «оборонки» и рассыпанных цепью стрелков ВОХР… Самодеятельная песня им была не нужна.

… Как выглядели наши первые публичные выступления?

Заводской клуб (не важно, какого предприятия), конец рабочего дня и обязательно почему-то пятница. В зале рассаживаются производственники, как правило, молодые ребята, снисходительно поглядывавшие на наши гитары, и хихикающие девицы. Без конца хлопают сиденья стульев. Кругом плакаты, передовики на фотографиях, какие-то стенды… На сцене — одинокий микрофон. Первым к нему подходит Петров. Он рассказывает о существовании жанра бардовской песни, упоминает Визбора, Окуджаву, Никитина. О Высоцком — вскользь. Затем, после неуловимого перехода спешит порадовать публику: оказывается и в нашем городе есть такие же замечательные барды, с такими же, можно сказать, гитарами…. После этой «сенсации» начинается концерт. По очереди, сменяя друг друга, выступают Стрельников, я и недавно появившийся в клубе Александр Маймуло, фантастический по тем временам исполнитель. Завершает торжество нашей поэзии тот же Петров. Он, как и мы, поет свои песни, заверяет работяг о готовности прийти к ним еще раз, напоминает о существовании клуба самодеятельной песни и в десятый раз приглашает на наши «четверги» в Городской дом культуры, где энтузиастам бардовского жанра к тому времени удалось обосноваться.

… К 1982 году каэспэшная обстановка в Крыму потеплела. Такие же клубы авторской песни появились в Симферополе, Керчи, Ялте. Наступила эпоха знакомств и взаимных визитов. Благо, климат в стране уже позволял делать подобное. (Помню замечательную поездку в Керчь, где вместе с симферопольскими бардами мы выступили со сцены местного театра, где нас долго не отпускали, а потом даже на улице догоняли и дарили цветы…) И еще. В Крыму, наконец, появилось то, о чем мы давно мечтали — начали проводиться фестивали самодеятельной песни. Но хочется рассказать о визите в Севастополь двух именитых личностей, перед которыми мы безмерно трепетали, и творчеству которых, грешным делом, подражали.

… Январь 1983 года. Мы «пасем» автора «Солнышка лесного» чуть ли не от самой Москвы. Киевские каэспэшники сообщили нам по телефону, что «объект» едет в Ялту. В то время Визбор работал над прозой, мучился отсутствием одиночества и надеялся уединиться хотя бы в Крыму. Прославленный бард думал, наверное, что полуостров, не изобилующий к тому времени мастерами авторской песни, будет для него чем-то вроде пустыни, где можно отдохнуть от каэспэшной публики. Чтобы развеять у Юрия Иосифовича эти иллюзии, на встречу с ним отправились Петров и появившийся к тому времени в нашем клубе композитор и исполнитель Шишкин. Они потом рассказывали, что вошли в номер симферопольской гостиницы как раз в тот момент, когда предмет нашего обожания покатывался от смеха и тыкал пальцем в мелькавшего на телеэкране Бормана (в то время шел сериал «Семнадцать мгновений весны», где роль нациста исполнял сам Визбор). Бормотнув делегатам нечто сошедшее за шутку, мэтр отправился в Севастополь.

В.Губанов, Ю.Бойцов, А.Петров, Ю.Визбор.
Севастополь. 1983 г.»

… Дивный был вечер! Роскошный стол. Сразу же наладившаяся (не без инициативы Юрия Иосифовича) непринужденность. Визбор предлагает тост. Визбор настраивает гитару. Поет. Шорох севастопольских троллейбусов, проникая через открытое окно, немного приглушает его голос. Мы — на седьмом небе…

После смерти Визбора в сборнике его стихов я прочитал «Одинокого гитариста», в песне поется о каком-то ресторанном музыканте. Позже я выяснил, что именно после наших посиделок, по дороге в Ялту Визбор заглянул в пригородный кабачок «Солнышко» и все увиденное там напел в одной из лучших своих песен.

Булат Окуджава… Летом 1984 года после выступления в театре имени Луначарского этот поэт направился с нами на ту же самую квартиру, что возле Приморского. Нужно было видеть ту великолепную, растянувшуюся на два квартала, процессию. Впереди с мэтром шествовал выступавший вместе с ним в театре Аркадий Арканов, а за ними, на некотором удалении, ужасно робея сократить дистанцию, — мы толпой. На нас озираются прохожие. Возле ресторана «Нептун» остановились троллейбусы. Так бывает, когда дорогу переходит рота солдат или воспитанники детсада с нянечками.

Помню непреодолимую сумятицу в мыслях, шум в висках и ощущение страха от близости с Поэтом. За столом Окуджава песен не пел, устав после выступления в театре. Коротко отвечал на наши путаные вопросы. Конечно, ребятам очень хотелось пообщаться с Окуджавой, что бы он много чего рассказал и песни свои попел, но такое же, как и у меня, смятение овладело, похоже, всеми участниками той исторической встречи. Пресс-конференции не получилось. Рядом с Окуджавой никто даже не осмелился сесть. Уходя от нас, он, наверное, так и не понял, зачем его пригласили в гости…

А теперь вернусь к деятельности Севастопольского клуба авторской песни первых лет его существования.

По сути, «Ахтиар» был никем не управляемое и не контролируемое объединение. Посещали его люди, интересующиеся бардовским жанром, главным образом те, кто сочинял или исполнял песни. По установившейся где-то там, в столичных кругах, классификации, каэспэшников делили на авторов и исполнителей. Если говорить о первой половине 80-х годов, то тогда авторами в «Ахтиаре» были Александр Петров, Валентин Стрельников, Игорь Сидоров и автор, прощу прощения за каламбур, этих строк. Далее следовали те, кого мы бесстрашно называли композиторами — Александр Гейхман, Сергей Шишкин и Станислав Таран. Они же числились и в исполнителях, включая Александра Маймуло, Риту Жинжило, Александра Пекло, Екатерину и Татьяну Кольченко, Петра Спирина.

… Перебирая в памяти каэспэшников «Ахтиара», задаюсь вопросом: так ли уж глубоко и профессионально смотрелось наше увлечение авторской песней? Думаю, что нет. Слишком много было дилетантства, желания доказать нечто такое, что еще не сформировалось в наших душах, а отсюда — торопливость и неряшливость в творчестве. (Думаю, именно отсутствие профессионализма превращает многих каэспэшников в аутсайдеров бардовского жанра.) Единственно, чем утешаю себя — известности у слушателей мы не искали, перед начальством не гнулись и «на публику» не работали. Мы просто пробовали себя в поэзии и тянулись к свету — слава Богу, хоть на это находили силы и желание…

Настала пора вспомнить не столь радужные времена каэспэшного движения. Осенью 82-го Министерство культуры еще не распавшегося Союза разослало по всем подчинявшимся ему учреждениям особую «указивку», ограничивающую деятельность клубов самодеятельной песни. Для каэспэшников наступили черные времена. Слеты и фестивали не проводились. Запретили даже раскрученную «Правдой» «Грушинку». Любые попытки противоречить «указивке» жестко пресекались. Помню, в мае 84-го симферопольские барды надумали было провести в урочище Красная Поляна небольшой фестиваль, но были разогнаны оперативниками. В клубах появились «стукачи», и это стало нормой. Петь стало лучше, петь стало веселей… Именно в это время уезжают за рубеж некоторые видные авторы. Гитары Дольского, Клячкина, Медведенко зазвучали не на российских лесных полянах, а в концертных залах Западной Европы, Америки и Израиля.

Впрочем, активисты некоторых клубов все же умудрялись в то тревожное время проводить, пусть не фестивали, но хотя бы «встречи» авторов и исполнителей. Хитрости, на которые они пускались, напоминали конспирацию сходившихся на маевку революционеров. У меня до сих пор дома где-то лежит телеграмма с приглашением на «свадьбу». Мол, такого-то числа в Харькове состоится бракосочетание того-то и того-то (для мистификации подбирались, как правило, холостые каэспэшники), и ты, Володя, в числе приглашенных. Приезжай, мы тебя ждем. Появление такой телеграммы служило сигналом собираться в дорогу и мчаться на «свадьбу», которая проходила где-то в пригородном лесу Харькова. Там, конечно, никакой свадьбы не было, а проводился небольшой фестиваль с традиционными кострами и палатками. Без сцены, правда.

Второй президент
КСП «Ахтиар» С.Шишкин. 1987 г.»

Это лихолетье севастопольского КСП не особо коснулось. Мы с самого начала старались учитывать специфичность нашего города и строго следили за репертуаром. Но это не значит, что никто не сочинял что-то такое, за что, может быть, нам и «влетело» — об этом говорят песни Петрова и другого севастопольского барда — Сидорычева. Нам гораздо важнее было просто встречаться и просто петь друг другу свои песни. Что касается опеки со стороны учреждения, озаглавленного неблагозвучно читаемой аббревиатурой, то, как говорится, Бог миловал. Или нам только кажется?

… Пик наибольшей активности «Ахтиара» пришелся на вторую половину 80-х. В стране грянула перестройка. Забурлила активность не только «низов», но и «верхов». Как ни парадоксально, но в роли своеобразных активистов бардовского движения выступил и комсомол. В апреле 1987-го по инициативе обкома ЛКСМУ в Севастополе стартовал Крымский фестиваль авторской песни — крупнейший по тем временам песенный форум, который длился целых три дня.

Каким был этот исторический фестиваль? Крупными мазками, если позволите. Приехавшие со всей страны барды широкой колонной, как на демонстрации, прошли по главной улице города. Концерт на площади Нахимова. Выступления на военных кораблях. Конкурсная программа в ГДК и в концертном зале гостиницы «Крым». Заключительное выступление лауреатов в театре имени Луначарского. Песни, песни, песни… Обком ЛКСМУ обеспечил приезжих бардов гостиницей, но никто из них в те дни все равно не спал. Полностью забитый зал Луначарского. На один билет — несколько желающих. В партере и на балконах стоят пробившиеся в театр без билетов. В первых рядах — партийное руководство города. Возле сцены — телекамеры Крымского ТВ. У членов «Ахтиара» берут интервью, о них делают передачу, их записывают на областном радио… Фантастика! Кто думал, что мы доживем до такого?

Но после этого знаменитого фестиваля активность клуба начала спадать. Покинул место председателя «Ахтиара» Сергей Шишкин. Его сменил Михаил Борисенко. И хотя следующие фестивали, приуроченные к дню рождения клуба, проводились с таким же, казалось бы, энтузиазмом, былого накала уже не было. Да, активисты «Ахтиара» по-прежнему собирались в ГДК, даже задумали перестроить один из подвалов на улице Ленина в местный храм авторской песни, но… Увы, происходило то, что называется угасанием каэспэшной активности. В 1992 году мне довелось по пустяковому делу заглянуть в ГДК, и на вопрос о КСП старенькая дежурная ответила: «А они уже не собираются…».

В этом месте можно было бы поставить точку и сказать, что вот так, мол, невесело завершилась двенадцатилетняя одержимость севастопольских любителей авторской песни. Но можно и спросить — что же все-таки это было? Шалость неостепенившейся юности? Поиск самих себя в насквозь заидеологизированном обществе? Желание подражать Окуджаве, Высоцкому? Не знаю. Единственно, что можно сказать точно: все эти каэспэшные страсти кипели вовсе не от скуки. Ведь неспроста севастопольские авторы и исполнители становились лауреатами на фестивалях в Москве, Одессе, Харькове, Минске. И так же неспроста некоторых из них записывали на центральном телевидении и передавали по всесоюзному радио. И неспроста концертные залы, где они выступали, заполнялись благодарными слушателями. А почему они разошлись, не ведомо никому. Это необъяснимо. Поверьте, активность и замирание каэспэшной жизни не поддается никакому анализу и не прогнозируется.

Трио «Провинция (г. Симферополь) на вечере,
посвященном 30-летию клуба «Ахтиар».
Севастополь. 27 марта 2010 г.»

…Но кто, скажите, поднимет теперь новую волну каэспэшной горячки? Кто, как мы в свое время, воскликнет: «Ребята! Я вчера песню написал, хотите послушать? Где гитара?..»

P.S.
Точки ставить не будем. То, что произошло в 1998 году, когда «Ахтиар», окрыленный активностью нового председателя Ирины Руденко, возродился и в Севастополе вновь зазвучали песни под гитару, и каждый год стали проходить фестивали «Балаклавские каникулы» — все это дает повод надеяться на неувядающую природу авторской песни. Тем более, что жизненные реалии остались те же. Песни писать есть о чем.

[img=center alt=title]uploads/2/1236071143-2-sIRD.jpg[/img][url=http://rusedin.ru/2009/10/25/pesni-vladimira-gubanova-sevastopol/]Послушай![/url]