Визуальная поэзия, биологический вид творчества

В Симферополе, в Доме-Музее И. Сельвинского, под патронатом Министерства культуры АРК и Центрального музея Тавриды по инициативе харьковского издательства «Слово» прошел Вечер визуальной и авангардной поэзии. Он был приурочен ко дню рождения великого поэта-конструктивиста ХХ века <b>Ильи Сельвинского</b>, которое отмечается в этот день. В программе была представлена слайд-презентация «Визуальная поэзия 1913-2013», которую провел кандидат философских наук, ведущий научный сотрудник Харьковского центра по охране культурного наследия, фотохудожник <b>Игорь Нещерет</b>. Он рассказал также о деятельности харьковского творческого клуба АВАЛ, его авторах, изданиях, фестивалях АВАЛГАРД и ЛАВ-in-фест.

Также зрители познакомились с докладом об авангарде и конструктивизме ХХ в. и творчестве Ильи Сельвинского, который подготовили сотрудники Дома-музея В. Саламатина. Зрителям также представилась возможность услышать авторское чтение Сельвинского – из аудиоархивов музея.

Кульминацией вечера стала презентация специального номера журнала «ЛАВА» (Харьков), посвященного авангардной и визуальной поэзии с 1913 г. до наших дней, в основном, современной. В числе авторов журнала симферопольский поэт-авангардист Марина Матвеева представила свои экспериментальные стихотворения авторского стиля «сопроматизм» и образцы визуальной поэзии в сотворчестве с художником Конаном Святым.

Как одна из новых форм современных аудиовизуальных поэтических возможностей публике был представлен проект «Web-притяжение крымской поэзии и Бардовский видеомост», в частности, отрывки из видеомостов с участием члена харьковского клуба «Авал» поэта Виталия Ковальчука, московской авангардистки Нади Делаланд и поэта из Беларуси Марии Малиновской, создательницы авторского стиля «сенсоризм».»

Поэзия «астралопитеков» Визуальная поэзия – явление многообразное, находящееся на стыке поэзии и живописи, графики, пластики, фотографии. Визуальный поэтический текст – результат соединения двух видов деятельности – поэтической (словесной) и изобразительной (графической).

В название статьи вынесена фраза, прозвучавшая из уст одного из организаторов презентации – заместителя генерального директора по научной работе Центрального музея Тавриды Елены Вишневской: «Если есть такой отдельный биологический вид творчества, как визуальная поэзия, то надо донести его до зрителя».

И насколько «в точку»! Визуальную поэзию едва ли не в прямом смысле можно назвать «биологическим явлением». Точнее, палеоантропологическим. Наскальные рисунки древнего человека отражали не простое желание порисовать, а воплощали некие идеи, порой куда более глубинные, чем кажется нам через толщу веков. И уж точно куда более глубокие, чем способны были осознать сами их авторы, обладающие примитивным сознанием. Письменности тогда, понятное дело, еще не было, а «поэзия» – уже существовала.

АСТРАЛОПИТЕК (М. Матвеева, К. Святой)»
[img=center alt=title] uploads/13/1382714956-13-OZ3H.jpg» />
Это настолько древнее искусство, сколь вообще существует у человека даже не сознание, а ЧУТЬЕ, способное хоть к самым примитивным обобщениям, абстрагированию. Как пишет широко известный авангардист, знаток языков и создатель «лингвогобеленов» Вилли Мельников о возникновении письменности: «Сначала были рисунки, и люди стремились к их повторяемости, стилизации. Именно так возникли китайские иероглифы. Если взять совсем древние китайские тексты, возрастом 3-4 тысячи лет, там – откровенные рисунки, которым ещё предстоит стать иероглифами». Итак, «визуальной первопоэзии» еще только предстоит стать поэзией словесной, и лишь потом уже – письменной.

Философы с древних времен пытались доказать, обладает ли человек «врожденными идеями», или все его постижения – лишь результат чувственного опыта. На мой взгляд, само существование «первопоэзии», визуальной поэзии, да и поэзии вообще – является едва ли не прямым доказательством наличия этих самых врожденных идей, иногда самим их носителем не сознаваемых. Автор этих строк создала поэтический неологизм «Астралопитек», воплощенный затем в виде визуальной поэзии художником Конаном Святым. (Работа была высоко оценена на презентации и вошла в коллекцию визуальной поэзии журнала «ЛАВА»).

Этот образ несет в себе идею древнего человека, чувствующего и даже способного отражать в жизни и творчестве, но еще не осознающего рассудочно, абстрактные формы постижения мира. Эта же философская метафора применима к поэту-авангардисту. Иначе как «астралопитеком» его не назовешь. Это лишь на первый взгляд авангард – порождение холодного разума и логики. Интуитивный пласт его огромен.

История визуальной поэзии гласит: «Изобретение этой поэтической формы приписывается греческим поэтам алекандрийской школы Симию Родосскому, Досиду и Феокриту. Стихи, имевшие вид кубка, пальмы, башни, пирамид и других предметов, были в моде в разные эпохи. Фигурные стихи писали (изображали?) и в средние века, и в эпоху барокко. Расцвет визуальной поэзии приходится на рубеж ХIX–XX веков во Франции (Стефан Малларме, Гийом Аполлинер)».

Только ли «игрушка»? Визуальная (как и авангардная – в широком смысле понятия) «поэзия» существовала с куда более древнейших времен и создавалась людьми, обладающими тайными знаниями, в том числе и о возможностях слова и звука, их энергетике, вибрациях. Заговоры, мантры, молитвы, те же иероглифы, архетипическая символика различных религий и учений… Если приглядеться, не вдумываясь, – бессмысленный набор слов или звуков, или же ничего не значащее изображение. Но – отложившиеся на сознании, принимаемые на веру и используемые многими по прямому назначению и доныне.

Но, кроме прямого назначения, – это еще и поэзия. Причем, как сказали бы сейчас, именно «авангардная». «Самовитое слово», важность не того, о чем пишет «поэт», а каково само произведение, каковы его пласты: поверхностный – для аудиовизуального восприятия, и глубинный – идейный. Воспринимать ее предполагается в целом – одновременно в пространственно-временном континууме. Слово существует во времени, рисунок – в пространстве.

Так же в пространстве, как и рисунок, существует один из основных приемов авангарда: неологизм, новое слово – словосращение, словоразбитие и другие формы, смещение смыслов, сдвиг сознания. Неологизм – это, по сути, картина. Которую, прежде, чем осознать ее смысл, нужно увидеть. Обычно неологизм и является неким ярко заметным «изображением» в теле стиха – в окружении обычных, привычных слов. Особенно хороши бывают неологизмы в названиях текстов. Такие «имена» берут на себя большую часть концепта, порой и сам текст не нужен. А порой – наоборот: он раскрывается ярче.

Александр Курапцев»

Солнцеворон

Солнцеворон висит сгоревшей лампой
В подъезде недокуренного дня
Скорей согрей люминесцентной лапой
Солнцеменя
Зажмурь мои бессонные глазищи
Допой куплет
Сиреневое солнце нищих
Пропащих лет
Свети стеклянное светило
Со всех сторон
Сползает небо в паутину
Солнце ворон

В разговоре об авангардной поэзии никак нельзя пройти мимо основных идей постмодернизма. Один из которых – возможность понимания текста и его трактовки каждым читателем по-своему. Желание со-творчества, со-труда с автором. «Непонятность» авангардного текста – как правило, нежелание понимать. Или отсутствие интереса к этой форме мировосприятия. Однако те, у кого мозг настроен на анализ-синтез многосмысловости авангарда-постмодернизма и множественности восприятия визуальной поэзии, получат истинное наслаждение от таких произведений.

По себе могу сказать, что, например, вышеприведенный текст мною даже не воспринимается как авангардный – настолько все прозрачно. Но эта прозрачность существует для отдельно взятого читателя. А для другого этот текст может тоже стать абсолютно ясным, но – по-другому. А для кого-то останется неясным. Ответ на загадку существует для тех, кому интересно ее разгадывать.

Историю русской школы визуальной поэзии принято отсчитывать от Симеона Полоцкого, создававшего фигурные стихи, порой весьма сложные и визуально эффектные. Однако, эта школа в своеобразной форме существовала с намного более древних времен. В старославянских текстах в целях экономии дорогого пергамена было принято титлование: сокращение часто употребляемых слов со знаком «титло» сверху. Как правило, это были слова-идеи религиозного плана (Господь, Богородица, Отец и т.п.).

Их представление на многие века закрепилось в памяти людей в виде картинок-«сократов» (как сказали бы сейчас) с титлом. Уже позже о том, чтобы в русский язык снова ввести титлование, «компактировать» его, писал Д. Бурлюк. То же – «визуальная первопоэзия» – можно сказать и об использующихся в древнерусских текстах буквицах – каллиграфически и художественно выполненных первых буквах глав, в «оформление» которой нередко закладывалась идея текста.

О возвращении букве ее значения писал Ю. Марр, считавший что литера способна к собственной «графической модуляции», а потому в поэзии нужно развивать культуру почерка, отходя от строгих классических типографских шрифтов. Тогда поэзия приблизится к промежуточной форме, доступно художнику. А затем и станет полностью художественной.

Значение и модуляция буквы недавно было блестяще использовано составителями сборника поэзии литературного портала «Литфест» – назывался он «Лит-Ё» . Авторы названия обосновали это и яркостью, агрессивностью, визуально усиленной выделением крупным шрифтом, буквы Ё, и звучанием слова – «литье», означающем «лучшее» (в литературе – «Лит»). Но зачем что-то обосновывать? Такая находка не только четко понятна, но еще и очень привлекательна – истинная визуальная поэзия.

Ту же неоднозначную букву русского алфавита недавно обыграл российский авангардист и теоретик «буквологики» Александр Бубнов:

Передохнём мы с буквой ё,
Но передохнем без неё.»

Впрочем, свой звуковой и глубинный смысл есть у каждой буквы. И возможностей для его раскрытия – также множество.

Но вернемся к истории. По работам Симеона Полоцкого можно осознать отличие собственно визуальной поэзии от визуализации текста. Старые школы поэтов-художников разрабатывали именно формы последнего. И мягкое литографское письмо, и акцентное использование литер, и отказ от линейной строки в опытах поэтов Серебряного века и их последователей (Каменский, Зданевич, Ларионов, Сельвинский и др.) – в русле старинных традиций, и сегодня вполне может быть возведено к фигурным стихам александрийской школы, к опытам средневековых переписчиков и экспериментам Симеона Полоцкого.

Именно так и поступают многие исследователи визуальной поэзии, стремящиеся связать сегодняшние ее особенности с тысячелетней книжной традицией. Между тем, необходимо строгое различение именно визуальной поэзии и визуализации стиха, действительно характерной для человеческой культуры на протяжении столетий.

Опыты Бурлюка, Каменского, Крученых – это именно визуализация, когда подлинный сплав текста и изобразительных возможностей типографского набора еще не достигнут. Подобные произведения можно и читать и рассматривать, или только читать, или только рассматривать. В них даны только первые попытки к созданию такого литературного произведения, которое могло бы восприниматься подобно рисунку или картине – мгновенно, и могло бы пониматься углублением в эту мгновенность первого взгляда.

Г. Апполинер подчеркивал, что визуальный компонент должен работать на содержание. Такое оформление текста необходимо, «чтобы читатель с первого взгляда воспринимал все стихотворение целиком, подобно тому, как дирижер одним взглядом охватывает нотные знаки партитуры». Поэтический текст и его идея все же важнее формального компонента. Превалирование формы над содержанием «убивает» поэзию, действительно превращая ее в ходульную игрушку. Поэтому такую сложность представляет создание истинного шедевра авангардной, а уж тем более визуальной поэзии.

В. Хлебников предлагал создать письменный язык, понятный любым народам земли и ссылался на живопись, которая «всегда говорила языком, доступным для всех». Именно в этой роли он представлял визуальную поэзию. Однако достигнуть этого эффекта – даже к нашему времени – удалось только частично.

Один из таких приемов – «интернационализации» текста – латинизирование отдельных слов и идей. Он активно используется и современными авангардистами, например, обращающимиса к латинским крылатым выражениям, словам английского или других языков. Оставляя их написание, но изменяя смысл, например чувствуя их созвучие с русскими словами. («Для леченья больного мира/ Переделанного из недо- /della nova своей рукою» – М. Матвеева) Расширение смысла и сдвиг сознания получаются порой очень явными.

Вилли Мельников, например, использует в своих стихах муфтолингвы и интроксенолингвы. Первое – элемент чисто поэтический: муфтолингва – разные слова объединяются через муфту – один общеударный слог («озверевность», «подсознахарь» и др.) И, что важнее, получается общеударный смысл слова-кентавра. Интроксенолингва же, можно сказать, уже элемент визуальной – или абстрактной – поэзии. «Если я вижу,– пишет В. Мельников, – что часть русского слова снайперски точно можно озвучить словом из другого языка, то что мне мешает это сделать?

Например, слово «цикада». Это греческое слово, ну да ладно. «Цик» – по-тибетски означает – «люди», получается – «люди ада». Но такие формы поэтической работы не понятны воспринимателям без объяснений. Т.е. авангардная, равно как и визуальная, поэзия, можно сказать, невозможна без комментариев, т.е. непосредственного участия самого автора в диалоге с воспринимателем.

В этом есть некий элемент ущербности – произведение без автора как бы не может существовать, быть отдельно живущим предметом искусства (как, например, «Джоконда» прекрасно существует без Леонардо или «Свеча горела» без самого Пастернака рядом). Но… в этом и особая форма «жизни» авангарда – он всегда «перформанс», «представление», «откровение». Произведение искусства – сам автор. В процессе демонстрации своего творчества, а иногда и в процессе его создания, творческого акта.

Впрочем, далеко не всякое авангардно-визуальное произведение не может существовать вне автора. Сохранилось множество визуализаций поэтов ХХ в., которые живут собственной жизнью и могут сделать соавторами нас. Знаменитый крест А. Вознесенского «аксиома самоиска» – совершенное визуальное поэтическое произведение – напротив, производит такое впечатление, что автор становится просто лишним.

Весьма самоценно и прозрачно, хотя тоже скорее для знатоков и любителей, творчество современного николаевского авангардиста Алексея Торхова:

Мне бы стать конём о семи педалях
(на исКОННОМ значит – «быть семи пядей»)!
Мне бы словом толковым осесть у Даля,
а не на ночь (у какой-то!) глядя.
Мне бы в мотыльки над твоей иконой,
чтоб свеча пылала святым кострищем.
Мне б козырной плацкартой в ночном вагоне,
не смыкая глаз поднебесным днищим…»

Выделения частей слов крупным шрифтом или же курсивом, заострения внимания на неверных с точки зрения орфоэпии, но меняющих смысл в нужную автору сторону ударениях, разбития слова точками (например, «пара.Ной.я» – Юлия Котлер, Крым), и тому подобные приемы, характерные для современного авангарда, – тоже являются формой визуализации текста, заключения в его тело «картинки», углубляющей идею, создающей дополнительные смыслы.

[img=center alt=title] uploads/13/1382714986-13-YTIF.jpg» />
Существует ли уже истинно визуальная поэзия, та самая, которая могла бы являться интернациональным поэтическим языком, понятным каждому? Вероятно, еще нет.
В. Хлебников не отважился отправиться в неизведанные области превращения всем привычного стихотворения в нечто новое и настолько пластичное, что грань между вербальным и визуальным перестала бы ощущаться как разделительная черта. Но именно Хлебников и Крученых указали путь к созданию визуальной поэзии.

Их последователи – обэриуты, конструктивисты, концептуалисты, метареалисты, фаэты и др. – предлагали свои способы визуализауции стиха, превращения его в поэтическую картину. Работают над этим и многие современные авангардисты. Иной раз доходя даже до овеществления текста. К примеру, «издавая» его на пряниках, которые читатель может «воспринять целиком», т.е. попросту съесть. Или же записывая текст вареньем на тарелке (Ры Никонова), затем поочередно слизывая буквы – или давая слизывать «читателю», благодаря чему изменяется смысл текста и в пространстве, и во времени, и в личностной парадигме.

Тут уж присутствие и действия автора и соучастие в творческом акте его воспринимателей доходят до апофеоза. А «произведение» – не остается. Ну, разве что в памяти, создавая новые архетипы коллективного бессознательного, «авангардируя» его. Творя из новаторства новую традицию.

Существует также видеопоэзия – возможность создания клипа или даже целого фильма к поэтическому тексту или подборке. Существуют литературные видеомосты. Но это уже возможности нынешнего времени, новые формы поиска в области поэзии. Сколько она будет существовать – столько будет желающих искать новое, создавать необычное. Можно считать это игрой – у людей есть большое число игр, хобби, увлечений… Но верным будет назвать это поиском. И ни чего иного, как Истины. «Буквологика – от игры к философии» – так называет это А. Бубнов.

История и теория авангарда и визуальной поэзии – мощнейший пласт информации, который невозможно поместить в рамки одной статьи. Поэтому позволю себе проявить субъективизм в отражении моментов, авторов и явлений, интересных для себя. Более подробно познакомиться с историей визуальной и авангардной поэзии желающие смогут, обратившись к литературоведческим материалам, в частности, к статье С. Сигея, отрывки из которой использованы и переосмыслены в настоящей работе.

Также рекомендую творчество, интервью и научные работы В. Мельникова, А. Торхова, А. Бубнова, К. Кедрова, М. Блехмана, И. Нещерета, В. Ковальчука, Е. Коро и множества других представителей современного поэтического новаторства. А мы перейдем непосредственно к героям нынешнего вечера.

АВАЛ – ЛАВА Представляем журнал поэзии «ЛАВА» Харьковского клуба поэзии АВАЛ. В мае 2010 г. вышел первый номер. С тех пор их уже вышло 20. Главные редакторы журнала – поэты Богдан Ант и Герман Титов. С сентября 2011 г. создан Редакционный Совет, в который входят поэты из Киева, Кёльна и других городов мира, куда пустила свои корни славянская культура. Менеджер клуба – известный поэт и культуролог Виталий Ковальчук. География публикуемых авторов – самая широкая: Украина, Россия, Европа, Азия и заокеанье.

Основанный в 2010 г. клуб АВАЛ провел десятки презентаций, вечеров поэзии и прочих литературно-художественных мероприятий. В том числе – и связанных с работой харьковской школы поэтического авангарда и визуальной поэзии. В Харькове проходят лекции по истории этих направлений, Серебряного века и его последователей, издаются и презентуются книги современных авангардистов.

АВАЛ задуман как перекресток талантов, его замысел – в объединении творческих сил, которым дается возможность самовыражения – на страницах журнала и на литературных площадках. АВАЛ – это сервер и накопитель творческой энергии, которая капля за каплей вливается в ЛАВУ современной поэзии. «Мы не ставим себе каких-то надуманных рамок, не вписываемся в границы жанров» – говорят о себе создатели клуба.

Харьковские поэты активно участвуют в фестивальной деятельности, в том числе проводят собственные фестивали. В частности, Всеукраинский литературно-художественный фестиваль авангарда АВАЛГАРД, по итогам которого и издан представляемый ныне номер журнала «ЛАВА». Впрочем, и клуб, и журнал не ограничивается ни одним авангардом, ни даже одной поэзией. Он публикует также традиционную поэзию, прозу, критику, эссе. Другой фестиваль клуба – ЛАВ-іn-fest – охватывает самые различные творческие направления.

2 сентября 2011 клуб поэзии «АВАЛ» и арт-группа «Бирма» (Г. Сотник, А. Штейнер, И. Нещерет) провели трафарет-акцию «ЛАВА-Слово» в рамках фестиваля StreetArtFest. В ходе акции поэты представили «поэзо-картины» – форматные текстовые трафарет-автографы, дополненные авторскими визуальными решениями и созданные в ходе акции. Слайды акции были представлены в ходе презентации.

Также клубом учреждён Кубок Большого слэма (Б. Ант и В. Ковальчук), открыт Харьковский Цех Поэзии с двумя залами для презентаций литпроектов, изданий и творческих акций, было проведено несколько поэтических спектаклей, выпущен диск «АудиоЛАВА» с авторским чтением поэтами своих текстов… Идет подготовка к третьему фестивалю «АВАЛГАРД», а также – ко второй трафарет-акции визуальной поэзии.

Основатель и руководитель Клуба поэзии АВАЛ, издатель журнала поэзии «ЛАВА» – Андрей Костинский, директор ЧИПП «Слово». Он, пожалуй, один из главных авангардистов Харькова, создатель собственного поэтического направления «пастфутурайт». Автор ряда книг авангардной поэзии и повести «Iоголь». В «ЛАВЕ» № 19-20 представлено большое число его работ, отличающихся, на первый взгляд, простотой и даже «черновиковостью» (напоминают рисунки ребенка или человека, решившего занять время малеванием на подвернувшемся под руку листочке («психография» – по В. Мельникову). Но если вглядеться в них сквозь призму личного внутреннего «мозгового штурма»…

Герман Титов в рецензии на «Пастфутурайт» отмечает: «Самовитое» художественное слово, провозглашенное В. Хлебниковым, продолженное Божедаром и его соратниками, игра смыслов и корней слов, освобождение поэтической речи от шелухи обыденности и банальности – вот то, что, прежде всего, бросается в глаза в «стихотворениях» Костинского. Здесь ничего не имеется ввиду «само собой»…

Новый смысл выговаривается иногда с трудом, новые звучания кажутся порой почти мучительными, но ведь это только подражать легко. Новое рождается всегда с усилием. Настоящая лирика, совершенно бескомпросмиссная, беспощадно искренняя, прежде всего, к себе, сочетается со столь же бескомпромиссным поиском нового. И восстанавливает преемственность с тем лучшим, что было в нашей литературе прошлого века»

Ты узнаешь меня. Да, я тот сумасбредный поэт,
Проживающий больше, чем выночить смог намечтания.
На планете живу,– кроме нас, никого больше нет.
Но моргнёшь – и весь мир без меня станет вновь растояннее.»

Или:

У камня,
который бросают в море,
есть судьбоносное мгновенье:
во время соприкосновения с водою он –
остров!»

Я бы сказала, что это мыслечувствия «астралопитека» – индивида, которому в моменты поэтических прозрений, изменения сознания дано больше и в поэтическое слово вложено больше, нежели понимает он же сам в естественном состоянии ума. Таким же особенным состоянием работы мозга (и сердца) должен обладать и читатель подобной поэзии. Иногда даже сами критики авангардистов не могут написать о них ничего большего, чем «игра слов и смыслов».

Это больше, чем игра, – философская метафора. Как и поэзия вообще – если она настоящая – концентрация смысла и разнообразнейших возможностей его понимания. Она – и трансовое откровение, и заклинание, и молитва. Но только тогда, когда автор способен сочетать душевную искренность со всеми доступными и вновь изобретаемыми возможностями языка. Конструкции «без души» действительно мало интересны – они как будто высушены изнутри. И, как правило, чувствуется, когда автор просто «играл в игрушки», а когда творил в особом состоянии «прикосновения Бога».

Карта-МУМОВОД. М. Матвеева. К. Святой_»
[img=center alt=title] uploads/13/1382715003-13-6i4a.jpg» />
Некоторые тексты в «Лаве» кажутся сухими поделками, некоторые же – живыми организмами и даже одущевленными существами. Но мы можем не совпасть в восприятии этого с другим читателем.

Интересны визуальные работы Игоря Нещерета. Поскольку автор – фотохудожник – в его творениях больше «картинки», нежели поэзии. Однако это пребывание на лезвии бритвы, извечное качание на весах между словом и изображением – что перевесит? – придает им нехарактерную для классической поэтической визуализации динамику.

Словорисунки-таблицы других авторов оставляют ощущение «плоскости», а работы, к примеру, Татьяны Мосенцевой создают впечатление «перегиба» в постероподобие, «околокультурный стандарт». Впрочем, нынешние авторы – люди современные, и никто не мешает им отражать окружающую их реальность так, как повернет ее внутренний дизайнер – авторский мозг. Логотипы фирм, рекламные щиты – это разве не визуальное творчество? Наверняка дизайнеры – если они настоящие профессионалы своего дела – изучают и историю визуальной поэзии, ее приемы и возможности.

И все же истинная поэзия – и обычная, и авангардная, и визуальная – это отход от практицизма, обыденных потребностей, выход за пределы реальности: хоть вширь, хоть вглубь, хоть ввысь. Можно даже в «низь», но чтобы и это было искусством. Именно в этом ее ценность.

(Авангардное лирическое отступление: когда набирала слово «ценность» – сделала опечатку – «уенность». Тут же родился визуальный неологизм – «у.е.нность». В одном контексте с «ценность» создает интересную смысловую композицию. Или же антитезу, если противопоставить ценности материальные и духовные. Или… возможностей обыграть это – великое множество. Вот так и рожаются неологизмы – иногда из простой случайности. А иногда – вообще неизвестно откуда. Говорят, у поэтов-авангардистов «в голове компьютер» или там «синхрофазотрон». Возможно. А скорее – просто острая наблюдательность и чуткость к миру, разнообразным его проявлениям, а также к озвучивающим и описывающим его словам).

В журнале представлены визуальные произведения классиков Серебряного века и его последователей: А. Кручёных, М. Ларионова, О. Розановой, В. Каменского, В. Хлебникова, К. Зданевича, М. Семенко, Д. Хармса, Н. Олейникова.
А также – продолжателей традиции – современных поэтов и художников слова: А. Трояна, Д. Махнутина, Г. Сотника, В. Маштылёва, Д. Гордевского, В. Муравьева, Ч. Атла, Н. Загурской, О. Овчаренко, С. Жадана, И. Жариковой, А. Пичахчи, В. Кузьменко, А. Жмуранского, А. Лобенко, М. Красикова, В. Агарковой, Г. Титова, Д. Би, Т. Шеиной, Б. Анта, Е. Погребной.