Крымское Эхо
Знать и помнить

Виктор Некрасов: Самогон — главный враг украинской Нэзалэжности

Виктор Некрасов: Самогон — главный враг украинской Нэзалэжности

На Украине в ходе очередных волн декоммунизации и дерусификации произошло весьма примечательное событие. Одну из улиц в Киеве назвали именем Виктора Платоновича Некрасова, советского писателя-фронтовика, ставшего впоследствии диссидентом. Как случилось, что лауреат Сталинской премии, автор знаменитого произведения «В окопах Сталинграда», стоявший у истоков «лейтенантской прозы» вдруг заслужил такую благосклонность нынешней украинской власти, чьи идолы — нацистские упыри из ОУН-УПА?

То, что Некрасов родился и прожил большую часть жизни в Киеве, для декоммунизаторов и дерусификаторов — аргумент десятый, если не двадцатый. Главное, что Виктор Платонович тесно общался с украинской националистической интеллигенцией, прежде всего литераторами, теми же Иваном Дзюбой, Линой Костенко и даже Вячеславом Чорновилом. Некрасов резко и публично выступал против гонений на них и подписывал всякие петиции в защиту мовы, украинской культуры, прав человека и так далее.

А еще писатель-фронтовик дерзил советской власти и даже открыто выразил протест по поводу ввода советских войск в Чехословакию в 1968 году. Кстати, инициатором этого ввода был глава компартии советской Украины Петр Шелест. Из-за чего у Шелеста с Некрасовым сложились не самые теплые взаимоотношения.

По мысли нынешней свидомой публики, Виктор Платонович был симпатиком украинского национализма, ну или, как минимум, попутчиком. Но подобное мнение глубоко ошибочно. Современные киевские идеологи вряд хорошо знакомы с жизнью и творчеством Некрасова да и вряд ли что-то читали из его произведений. Может быть, слышали какую-то похвалу в адрес писателя из уст Лины Костенко, ставшей для националистов иконой, вот и посадили Некрасова даже не на пьедестал, а где-то с боку припеку. В конце концов, нет на Украине столько известных упырей, чтобы их именами все улицы назвать — вот Виктор Платонович и пригодился.

На самом деле писатель-фронтовик по духу — истинно русский человек, болезненно чувствовавший несправедливость и готовый с ней бороться даже вопреки здравому смыслу. После войны Некрасов, вернувшись в родной Киев, стал очень известен на литературной ниве. Его «Окопы» только в СССР издавались несколько раз, и похвала в адрес писателя звучала от самого Сталина. А это известность и авторитет, прежде всего в киевской литературно-интеллектуальной «тусовке».

Нужно отметить такой момент. На рубеже 20-30 годов, а также в 50е, 60е, и отчасти 70е годы Советская Украина, как бы это мягко сказать, сохраняла свою национальную самобытность. Что нередко выражалось в грубом насаждении украинской культуры и мовы, в чем большая «заслуга» республиканской партийной элиты, в которой мирно уживались идеалы коммунизма и национализма, и чего было больше, трудно сказать.

Так, что если Компартия самой щирой советской республики «щемила» отдельных представителей националистической интеллигенции, то не за мову и украинство, а скорей за буржуазные замашки и всякое вольнодумство. А как советская власть (не одна она такая) могла прессовать инакомыслящих, всем известно.

Поэтому, когда Некрасов выступал против гонений на литераторов-националистов, он был против несправедливости в отношении близких ему по роду деятельности людей и даже друзей.

Хотя с коммунистическим руководством писатель-фронтовик разругался по другому поводу. Он прямо-таки негодовал из-за решения киевских властей построить на месте Бабьего яра что-то типа парка культуры и отдыха. Причем Виктор Платонович даже устраивал по данному поводу чуть ли не акции протеста. Чем навлек на себя гнев не только украинской коммунистической элиты, но и самого Хрущева.

А дальше пошло-поехало: то Некрасов вступился за свидомых литераторов, то выступил с осуждением чехословацких событий, то еще что-то. В общем, писателя, вставшего на скользкую дорожку диссидентства, стали травить, исключили из партии, а потом и выжили из страны. В 1974 году он был вынужден покинуть Родину, и уехал вместе с женой в Париж.

Правда, Франция, как и весь Запад, оказались не столь свободными, как поначалу думал Виктор Платонович. Но эта тема для отдельной публикации.

Нам же интересно взаимоотношение Некрасова с украинской эмиграцией, представленной в основном вояками-коллаборантами и их потомками. Хотя по большому счету эти взаимоотношения были сильно ограничены.

Но об одном весьма примечательном эпизоде стоит рассказать. Тем более, что писатель оставил о нем занимательный очерк, рисующий его отношение и понимание украинской националистической эмиграции, как, впрочем, и всего украинского национализма.

Весной 1975 года Некрасова пригласили в Канаду выступить перед тамошней украинской диаспорой, как-никак, человек недавно покинул Неньку и мог поведать, что там происходит. Когда писатель оказался в зале клуба небольшого городка Гамильтон, перед ним сидела колоритная аудитория — как он сам вспоминал, состоящая из бывших бандеровцев, петлюровцев, мельниковцев, бульбавцев и их потомков. А сам зал был украшен большими портретами Бандеры и Петлюры, а между ними красовалась… английская королева! Что для Некрасова было несколько удивительно.

Еще больше он стал удивляться, когда из зала, настроенного очень подозрительно, стали задаваться вопросы.

Первый, конечно, был такой: «А шановный пан за единую и неделимую или за самостийность?» Перед данной аудиторией ответ напрашивался сам собой. Конечно, за самостийнисть.

Дальнейшие вопросы, отдавали, мягко говоря, наивностью. К примеру, о зверском «знущанни» в Советской Украине над «ридною мовою».

Как потом писал Виктор Платонович, очень сложно было объяснить слушателям обратное да еще и сделать это деликатно. Как объяснить, что на Украине мова в большом почете, что литературой на украинском языке завалены все книжные магазины, что на мове издаются многочисленные газеты, ведется преподавание в школах и вузах, и все вывески в Киеве тоже на мове. Более того, даже приговоры в судах читаются на мове, правда, как правило, преамбулы. Даже украинская коммунистическая и КГБшная элита и та общается исключительно на мове.

Подобные рассказы почтенными бандеровцами воспринимались с недоверием, как, впрочем, и многое из того, что говорил Некрасов, хотя он и старался максимально обойти острые углы.

Уже потом, в ресторане, когда писатель общался с молодыми украинскими хлопцами в более дружелюбной атмосфере, и вопросы звучали более прямые. Особенно после пары чарок горячительного и порции галушек. Так, хлопцы спросили у писателя, почему на Украине «молодь нэзалэжнисть нэ выборюэ со зброею?».

Объяснение для наивных зомбированных ребят Некрасов нашел очень оригинальное, сославшись на нехватку времени у советских украинцев, а еще — обилие всяких событий и большое количество самогона. Вот как о тех своих объяснениях написал сам Виктор Платонович.

«Так вот, хлопцы, —дело в том, чтобы добиваться «незалежности», кроме желания, нужно еще и время. А у украинского колхозника его просто нет — «нема часу». Нема часу, тому що сьогоднi весiлля, свадьба, вiдають замiж Наталку. Три днi усе село п’е. На четвертий похмiляеться. А на п’ятий, диви, женять Петра. Три днi пьють. На четвертий похмiляються. А тут як раз помер старий Павло. Чотир днi пьють. На п’ятий похмiляються. Не встигли ще поховати Павла — Пасха, Великдень. Тиждень (неделю) пьють. На восьмий похмiляються. А на дев’ятий — бац! — Перше травня (Первое мая). Ну, як не випиты, сам Бог наказав. У календарi — червоне. Потiм Дев’яте травня — День Победы. А потiм Храм, а потiм…»

Можно это, конечно, воспринимать с юмором, но, как вспоминал Некрасов, говорил он сущую правду. В период расцвета брежневского застоя украинские колхозники жили, как у Христа за пазухой. Они вроде в колхозе работали за копейки, но не сильно упаривались. Зато каждый имел приличный земельный надел, корову, свиней, кур, уток, в общем, солидное хозяйство и соответственно достаток. Поэтому почти у каждого имелись и такие блага цивилизации, как телевизор и мотоциклы. Сюда надо добавить бесплатные медицину, образование, копеечные электричество, бензин и многое другое.

Так, что, как вспоминал писатель, жило тогда украинское село припеваючи, советская власть этому способствовала, плюс на многие «недоразумения», тот же самогон и мелкое воровство «все вокруг колхозное, все вокруг мое», закрывала глаза.

Какая после этого борьба за Нэзалэжнисть, когда живешь «сыто-пьяно» и никто ни на твою мову ни на твои обычаи не покушается — главное, чтобы ты не покушался на советскую власть, которая тебе многое позволяет.

А отсутствием свободы слова и «прав человека» да невозможностью читать газету «Монд» были озабочены отдельные интеллигенты – примерно так написал в своем канадском очерке Некрасов.

Поэтому тогда на Украине основной массе населения Независимость была до лампочки, чего не могли понять зомбированные канадские бандеровцы.

И Западу понадобилось много усилий и лет, чтобы, с одной стороны, богатую Украину сделать нищей колонией, с другой — зомбировать ее население и бросить в пекло гражданской войны. Но Виктор Некрасов об этом, к счастью, не узнал, он ушел из жизни в 1987 году.

Фото из открытых источников

Вам понравился этот пост?

Нажмите на звезду, чтобы оценить!

Средняя оценка 4.8 / 5. Людей оценило: 8

Никто пока не оценил этот пост! Будьте первым, кто сделает это.

Смотрите также

До конца исполнивший долг перед Родиной

«Все найкраще — диточкам!»

Олег РОДИВИЛОВ

Мы на генном уровне воины добра

Оставить комментарий