В зале немного юных, больше же – старики

Когда Юрис Подниекс снимал документальный фильм «Легко ли быть молодым», он и не представлял, какая «легкость бытия» ожидает тех, кто в годы его работы над картиной еще под стол пешком ходил. Им выпало редкостное «везение» стать вторым поколением столетия, живущим в эпоху перемен. Из октябрят и пионеров, живших, «как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия», выросли приличные такие бизнесмены, топ-менеджеры и разные прочие айтишники. Нет, конечно, для баланса и равновесия и алкоголики, тунеядцы, наркоманы и просто тихие безработные тоже выросли в этом поколении.

С теми, кому сейчас за тридцать, случилось почти невероятное: они исполнили мечту первоклассника из песни Аллы Пугачевой «То ли еще будет…»: «вот бы сразу взрослым стать, отдохнуть от детства». Что способствовало этой ранней взрослости? Прежде всего, то, что они оказались первым поколением, которому не к кому было пойти за советом и вынужденным решать все проблемы по-своему. Они не могли испросить родительского совета не только в том, как разобраться с конкурентом и брать ли в бизнес делового партнера. Родительские ответы на, казалось бы, элементарные вопросы, куда пойти учиться и где лучше работать — в частной фирме за большую теневую зарплату или на госпредприятие за соцпакет, чаще всего не соответствовали вызовам времени. Зато благодаря отсутствию плеча и поддержки они стали первым поколением, свободным в своем выборе: жизнь изучали по учебникам американского менеджмента.

Все их цели, задачи, стратегии так или иначе связаны с идеями преуспевания, благополучия, за что их называют поколением по колено в достатке. Никто до них из рожденных в СССР не добивался такого материального успеха. Никто не имел такой свободы выбора. Они свободны в частной жизни – их карьеру не остановят развод, брошенные дети, молодая любовница и отсутствие трудовой книжки. Они свободны от идеологии, позволяют себе не участвовать в выборах, пренебрегают членством в партиях. Они, безусловно, задумываются о будущем и не хотят, чтобы завтра было хуже, чем сегодня, но уверены, что прошлое, из которого они выросли, не вернется. А если вернется, то они подготовлены, чтобы начать всё сначала в другой стране. Как писал Николай Гоголь, «молодость счастлива тем, что у нее есть будущее».

Единственное, что объединяет их со всеми предыдущими поколениями, — это то же недовольство ими старших товарищей. Поводов масса: меркантильны, рассудочны, все меряют деньгами, пренебрегают условностями, плюют на запреты и вообще живут не по-людски. Легко, как кажется со стороны, живут. На самом деле этому поколению не позавидуешь. И тем, кто вкалывает физически и на стороне. И тем, кто засиживается в офисах до полночи.

«Мой дед, которому девяносто два, считает всех нас слабаками, — говорит заместитель управляющего одного из керченских банковских филиалов Юрий Блажко. – Знал бы дед, как он ошибается! Он всё меряет войной, а нам и в мирной жизни тягот хватает. Психологическое напряжение дикое, количество удерживаемой в голове информации колоссальное, принимать решение нужно быстро и эффективно. Иначе «запрессует» начальство, у которого в запаснике десятки желающих заменить тебя, и подчиненные, всегда готовые тебя подставить и столкнуть. Отпуск берешь по минимуму, болячки вылечиваешь за ночь. Все, с кем я знаком по работе, все мои одноклассники и однокурсники, поднявшиеся на ступеньку выше первоначальной, работают в дико напряженном темпе».

«Работа в офисе – своего рода война, — поддерживает мысль Юрия руководитель отдела продаж торговой компании Инна Хитрова. – Каждая твоя профессиональная удача – повод для объявления войны коллегами, ничем не меньшая, чем откровенный прокол в работе. Я почти десять лет в компании, но это ровным счетом ничего не значит – приходится постоянно быть начеку, приходить на работу первой, уходить последней. В лучшем случае у меня один выходной в неделю и две недели отпуска в году.

Я напоминаю себе пружину, всегда сжатую, готовую в любой момент, распрямившись, выстрелить. А чего удивляться? Я работаю со второго курса института, потому что везде хотят исключительно молодых сотрудников, но только с опытом работы. А где его взять к двадцати трем годам, если только не совмещать учебу с работой? Понятно, что к моим тридцати двум в этой страшной гонке накопилась усталость, семьи нет, детей нет. Приедешь к родителям или на курорт и о, радость, дрыхнешь целыми днями».

«С недавних поря я фрилансер в развивающейся харьковской компании, – делится Полина Деревянко. – Наконец получаю удовольствие от работы. Не вижу вечно недовольного лица начальника, не слышу шепотка сплетен коллег. Это невероятно меня напрягало, я приходила с работы выжатая, с головной болью, не могла расслабиться во сне, похудела от напряжения до того, что начали подозревать онкологию. У меня много знакомых, и все они работают на износ, чтобы чего-то достичь в жизни. Если у тебя нет тыла, и ты сам за себя отвечаешь, как я, с семнадцати лет, то ничего удивительного, что к тридцати пяти ты в стаде загнанных лошадей».

Жизнь заставляет торопиться, поэтому офисы переполнены молодыми дарованиями, при этом поколение тридцатилетних не чувствует себя полностью реализованными. Одна из причин – безработица. С одной стороны, всем нужны молодые сотрудники, но как только начинается сокращение, то у женщин единственный шанс задержаться «в строю» – забеременеть. Нагрузка на милостиво оставленных сумасшедшая, зарплату никто не торопится поднимать, потому что руководство всегда может одернуть недовольного тем, что на его место сто желающих.

«У нас в филиале прошло сокращение. Вроде всего три единицы сократили, но навалили-то на трех оставшихся, – рассказывает инспектор по кадрам Лариса Подоляк. – Мы только заикнулись о повышении зарплаты, а нам сразу: не хотите – других найдем. Они-то найдут, а вот где я найду другую работу, когда у меня двое детей?! Пашешь за себя и того парня, без перерыва, иногда чаю выпить некогда, только бы уйти с работы вовремя».

Есть и другие обстоятельства, оставляющие молодых без профессиональной реализации, – их собственные завышенные требования, неоправданные амбиции и нежелание нарабатывать опыт с нуля. Почти у всех поголовно дипломы, а с ними, считают многие, числиться в центре занятости престижнее, чем начинать с подмастерья. Это когда-то начинали работу в тех же редакциях подчитчиками у корректоров, бегали по школам и детским садам описывать утренники.

А сейчас все сразу в крупные издания и в президентский пул, чтобы обзавестись или папиком, или связями, или пресс-секретарской должностью. Ну и третье обстоятельство – неравномерность распределения трудовых ресурсов. Сегодня по объявлению на столбе работу не найдешь – молодым приходится ломать привычный уклад жизни и уезжать в столицу, областные центры, а то и подальше, за границу, и включаться в гонку, нередко оканчивающуюся диким перенапряжением.

У нынешних тридцатилетних в стране еще одна беда – впервые выходит во взрослую жизнь поколение молодых людей, родившихся в независимой Украине. Как утверждают социологи, у них степеней свободы еще больше, чем у тех, кто сегодня считает себя молодыми хозяевами жизни, амбиций и уверенности, что всё вокруг принадлежит исключительно им, тоже. У них реально есть преимущества: знание языков, школьные зарубежные программы, свободное пользование средствами коммуникации и достижениями высоких технологий для обучения, общения и работы. Они не аполитичны, как тридцатилетние, а напротив, разбираются в политике и критично относятся к власти. Они готовы идти в политику, потому что выросли в новой среде и даже в малышовом возрасте не учились полагаться на государство, партию и прочие непрочные общественные структуры.

Вместе с тридцатилетними они могли бы составить прекрасный тандем для управления страной: у одних есть амбиции и молодость, у вторых – уже опыт и еще молодость. Если они останутся на вторых ролях здесь, то самые способные и перспективные не смирятся с этим и начнут самореализацию за границей. Украина уже занимает третье место в мире среди претендентов на получение Green Card, потому что молодежь опасается безработицы повышения цен, роста преступности и ничуть не верит в смену власти.

Но в планах старших поколений нет намерения делиться властью. Они делают всё, чтобы молодым не нашлось здесь достойного места, заставляя поверить, что нынешняя молодежь вся сплошь политически неактивная и пьющая, не желая видеть, что в этом бульоне растворились не все и не все утонули в топком болоте безысходности. Власть делает хитрый ход и намеренно снижает возрастной критерий для молодежи с 35 до 28 лет. Таким образом она экономит на молодежных кредитах и ипотеке, не хуже нашего понимая, что мода на ранние браки прошла, семьи создаются и дети рождаются годам к тридцати-тридцати пяти.

Эта самая работоспособная, активная часть населения искусственно выбивается из государственной программы поддержки молодежи. Как в частной жизни, лишаясь шанса приобрести свое жилье и продлить свой род, так и в бизнесе, где снижение возрастного ценза опять-таки уменьшает число участников программы поддержки молодежного предпринимательства для получения государственных преференций.

При этом, делая шаг навстречу Евросоюзу, власть противоречит его постулатам. Сегодня, к примеру, в Англии подростковый возраст заканчивается только в двадцать пять лет, потому что эмоциональная зрелость, самооценка и суждения формируются только к этому возрасту. И участникам литературной премии «Дебют» с этого года поднят возрастной ценз до тридцати пяти лет. И только Украина идет по своему персональному пути, видимо, ожидая, что ее земля что ни день, то будет рождать новых Жеваго. Пока в более молодом возрасте никому из украинцев не довелось войти в список «Форбс». Даже нынешний гений отечественного бизнеса – Курченко – балансирует на грани президентского молодежного срока.