Условный противник*

ЗАПИСКИ СТАРОГО МЕНТА

Иван СЕДОВ

Напыщенные штабисты важно ходят по коридорам с горами каких-то документов. Накрашенные кадровички и секретарши летают туда-сюда с чаем-кофе. Из буфета на первом этаже пахнет чем-то жареным и ужасно вкусным. Завхоз Жора Ваксин тянет большущую, подозрительно позвякивающую хозяйственную сумку.

Голодные сотрудники, поднятые в 5 часов утра по тревоге, глотая слюнки, толкутся в курилке и во дворе, стараясь не попадаться на глаза начальству. Все — как всегда. На этот раз — внеплановая проверка боеготовности личного состава к борьбе с массовыми беспорядками.

На дворе — начало лихих девяностых. Союз еще жив, но власть, предчувствуя возможную скорую кончину, неуклюже готовится к своей защите.

Мы же всего этого еще не знаем. Для нас зарплаты по 10 — 15 (!) у.е. в месяц с задержками по полгода, охамевшие бандюганы, беспомощные чиновники, нищета и безнадега — все еще впереди.

А сегодня мы просто хотим есть и спать. У нас масса неисполненных заявлений и просроченных уголовных дел.

У нас — вызванные в кабинеты люди и запланированные рейды по задержанию преступников. Но кому до этого дело?

Комиссия работает!

Наконец, ближе к обеду, объявлено построение. Без малого триста человек, толкая друг друга, строятся во внутреннем дворе в виде большой буквы «П». Звучит команда: «Равняйсь, смирно!». В центр сыто выплывают проверяющие. Сзади семенит начальство.

После строевого смотра объявляется распорядок дня: сначала — выезд на полигон для проведения учений, затем — сдача зачетов.

Худшие предположения сбылись: день потерян.

Спасибо, хоть погода не подкачала: несмотря на позднюю осень, тепло и солнечно. Получаем резиновые палки, щиты и каски, грузимся в большие автобусы и едем.

Полигон — это название для комиссии. На самом деле это пустынный пляж за городом, принадлежащий крупному санаторию. На воротах — амбарный замок. О такой мелочи, как ключ, никто не позаботился, все были заняты подготовкой к серьезным учениям.

Долго перелезаем через добротный металлический забор, стараясь не порвать казенные шинели, передаем через прутья ограды щиты и каски, долго ждем, когда перелезет комиссия и строимся лицом к морю огромным полукругом.

Нам разъясняют, что море — это условный противник, устроивший массовые беспорядки, которые нам нужно прекратить. Сотрудники заметно оживляются, хихикают, фантазируют по поводу рассредоточения моря, нанесения расслабляющих ударов в пах, надевания наручников и т. д.

Условный противник ведет себя на редкость дружелюбно, никаких признаков агрессии. В лицо нам ласково светит позднее осеннее солнце. Легкий морской бриз приятно освежает лица, отгоняя сон. Небольшие волны с тихим шепотом набегают на песок.

Но начальству видней. И мы пытаемся представить себе злобную толпу, пытающуюся для начала усыпить нашу бдительность. Нас не обманешь!

Укрывшись по приказу за большими алюминиевыми щитами, нелепо облаченные в армейские каски, надетые поверх фуражек, мы начинаем неистово лупить по щитам резиновыми палками и гортанно выкрикивать что-то на манер людоедов племени Мумбо-юмбо.

Наши тщетные потуги не производят на море абсолютно никакого впечатления.

Тогда за дело берется один из проверяющих. Демонстрируя непоколебимое упорство и волю к победе, он выходит с громкоговорителем в центр нашего полукруга и, направив животик в сторону условного противника, грозно приказывает тому разойтись.

Ехидно кричат чайки, на всякий случай отлетевшие подальше, но больше не происходит ничего.

Противник просто издевается! Наше терпение иссякает, и горотдел переходит к более решительным действиям. Вместо стушевавшегося проверяющего в центр выходит старший инспектор охраны порядка здоровенный сибиряк Толя Дерябин. Издали он похож на Терминатора. Сходство дополняет огромный специальный милицейский карабин КС-23 восьмого калибра. Для непосвященных: ствол этого оружия — диаметром с большую круглую батарейку от фонарика. Стреляет карабин слезоточивыми патронами.

Толя, согласно инструкции, направляет карабин в сторону противника под углом 45 градусов к горизонту и, перед тем, как выстрелить, зычным голосом снова приказывает разойтись по-хорошему. Получается это у него гораздо громче, чем у предыдущего оратора. Правда, громкоговорителем он не пользуется.

Море по прежнему тихо плещется в своих берегах и не думает никуда «расходиться», откровенно насмехаясь не только над нами, но и над самой комиссией.

И тогда, получив приказ, Дерябин нажал на курок…

Раздался громкий щелчок. Это, как и положено, лопнул контейнер со слезоточивым газом. Но самого выстрела не произошло, и патрон остался в стволе, а не полетел в сторону моря. Скорее всего, отсырел порох. А может, срок годности давно закончился, кто теперь разберет?

Из огромного ствола карабина, как из лопнувшей газовой трубы, повалил густой едкий слезоточивый газ. Естественно, первым в облаке оказался Дерябин. Отшвырнув на песок дымящийся карабин, он с воем бросился прочь от моря, сметая на своем пути строй сослуживцев вместе со щитами и касками.

Затем, подгоняемое легким ветерком, облако уверенно накрыло весь строй.

Если бы кому-нибудь догадались выдать противогаз, и он бы успел его надеть, восхищенному взору предстала бы следующая картина. Тихий, теплый солнечный день поздней осени. Бескрайнее голубое море искрится в лучах ласкового послеобеденного солнца. По бескрайней степи, с воплями, прочь от моря, все в слезах, несутся сотрудники горотдела с зажмуренными от боли глазами и красными от действия газа и быстрого бега лицами. Полы серых шинелей развеваваются, как паруса каравелл. Поле брани усеяно поверженными щитами, касками и фуражками…

Демонстрируя непоколебимое упорство и волю к победе, проверяющие бегут впереди всех. Позади тихо хихикает море.

Условный противник без единого выстрела рассеял доблестный Евпаторийский горотдел…

Как на пути бегства был преодолен металлический забор пляжа, до сих пор не может вспомнить никто.

Единственное, что нас обрадовало, что по возвращении в город зачеты отменили и всех распустили по домам.

А потом были и настоящие беспорядки — и не условные, а настоящие противники. Много чего было! Не все прошли через это горнило.

Но это, как сейчас модно говорить, уже совсем другая история…

 

 

 

 

[hr]

А вот это еще из творческого
блокнота читателя «Крымского Эха»:

Все для людей!

Чтоб стало в стране замечательно жить —
Обязаны партии людям служить.

Оно так и есть. Например, посмотрите,
Есть партия, — служит она только Вите.

Другая кипит в политической буре
И подчинена исключительно Юре.

А третья, как шейх из Кувейта, богата.
Еще бы! — она воплощенье Рината.

Четвертая… чаяния не обманули, —
У власти она, процветает для Юли.

От партий обилия в ужас приводит,
Есть партии Люды, Наташи, Володи.

Есть парии Лени и Пети и Саши,
Но жизнь от того не становится краше.

Как жаль, в заключение списка крутого
Нет партии для человека простого!