Наша следственно-оперативная группа выехала на осмотр частного дома, из которого была совершена кража большого количества золотых изделий. О случившемся по телефону сообщила пожилая женщина, которая не могла сдержать слёзы.
Громадный, фундаментальной постройки дом, находился на краю города. Дом и прилегающий земельный участок были огорожены высоченным забором из камня-ракушечника, который добывался в керченских каменоломнях. Чтобы перелезть через такой забор, нужна была приличных размеров лестница.
Но, взобравшись на такую высоту и прыгая на землю, можно было переломать, если не все кости, то ноги обязательно. Такой мощный забор я увидел впервые. Металлические ворота с дверцей для входа были изготовлены из такого прочного металла, которые не должны были пострадать при атомном взрыве.
У ворот находился электрический звонок, по которому хозяева впускали гостей в дом, предварительно открыв многочисленные хитроумные замки. В доме проживало всего три человека — муж с женой и пожилая женщина, приходившаяся тёщей хозяину дома. Он работал бригадиром камнедобытчиков. В то время работяги по добыче камня получали самые высокие зарплаты в городе. Ну, а богаче самих бригадиров мог оказаться даже не каждый капитан загранплавания, которых было много в Керчи. Они также получали приличные деньжищи.
В момент кражи бригадир находился где-то на Украине по делам, связанным с поставкой камня-ракушечника, который, между прочим, добывался полулегальным способом. Его жена была на работе. Дома оставалась только её мама — женщина за шестьдесят лет, худощавая, высокого роста, тихая и спокойная, похожая на школьную учительницу, находящейся на пенсии. Говорила и вела себя очень интеллигентно. Оперативная группа вошла в дом, убранство которого поражало своей роскошью.
Мы внимательно выслушали подробный рассказ потерпевшей. Вот, что мы услышали. Женщина на звонок открыла калитку ворот, у которых увидела трёх цыганок. На головах, с напуском низко на лоб, были надеты разноцветные платки. Одеты так, как обычно одеваются цыганки, в кофты с разными цветами и в многочисленные красочные юбки, доходящие до самой земли. Одна из цыганок имела грудного ребёнка, который не переставая кричал дурным голосом, да так, что даже посинел.
Цыганки со слезами на глазах, постоянно хватая за руки хозяйку, моля её и бога, стали просить пустить их в дом, чтобы перепеленать заходящегося от крика ребёнка. Дрогнуло сердце у пожилой женщины, и она впустила троицу в одну из комнат. Цыганки попросили хозяйку принести тёплой водички, чтобы обтереть несчастного ребёнка. Сердобольная женщина, оставив цыганок одних, пошла на кухню приготовить тёплую воду. Шумливые и очень говорливые цыганки быстро перепеленали ребёнка, и пожелав хозяйке долгих лет и много счастья, быстро покинули дом. Через какое-то время женщина зашла в комнату, в который находился громадный старинной работы платяной шкаф. В одном из отделений шкафа на полках были стопками аккуратно разложены постельные принадлежности и другие вещи. Женщина обратила внимание, что дверца шкафа была неплотно закрыта. Это её насторожило.
Она знала, что под одной из стопок лежала заветная старая от времени торбочка, в которой находилось более двадцати золотых изделий старинной работы. Некоторые были украшены редкими драгоценными камнями. Это были фамильные драгоценности, переходившие из поколения в поколение. Золотые украшения были так дороги, что женщина не смогла назвать общую стоимость. Их на месте не оказалось. Поняв, что золото украли цыганки, она позвонила в милицию. Она даже при нас не рискнула позвонить о случившимся дочери, боясь её гнева. Осмотр происшествия нашей следственно-оперативной группой ничего не дал. Даже не были обнаружены свежие следы пальцев рук посторонних лиц.
Мы вернулись в Кировский райотдел милиции, который тогда находился на улице Свердлова в двухэтажном здании прямо напротив бульвара. Все работники милиции от оперативников до руководства РОВД и УВД города пригорюнились основательно, так как понимали, что появился вечный «сухарь», который никто и никогда не сможет раскрыть. Иди и найди этих цыган. Найдёшь, ну, и что? Где у них и как обнаружить золото? Но терять время было нельзя. Надо было что-то делать. Обшарили весь город, но не нашли ни одного цыгана или цыганку, хотя многие жители города их видели. Они разбрелись по всему городу, приставая к прохожим с гаданием. Как неожиданно появились, так неожиданно и исчезли.
Было понятно, что город посетил какой-то цыганский табор, который тут же его покинул, как только его жители завладели таким богатством. Было принято решение отправить на трассу Керчь-Феодосия несколько машин с оперативниками в поисках в разных направлениях ушедших цыган. По рации от розыскников пришло сообщение, что в паре десятков километров от города, на вспаханном поле, в нескольких сотнях метров от трассы обнаружен цыганский табор, разбивший два больших шатра. Попросили прислать на помощь ещё сотрудников и пассажирский автобус. Операцию по задержанию цыган отложили на раннее утро, когда у обитателей табора будет крепкий сон.
Утром я примчался из дома в райотдел, куда были доставлены все до одного цыгане. В таборе было около двадцати женщин всех возрастов и чуть меньше мужчин. Каждая цыганка имела несколько детей. Некоторые были с грудными младенцами. Были девочки и мальчики от тех, кто только начал ходить, до тех, кому было от семи-восьми до десяти-пятнадцати лет. Когда я вошёл во двор, то сначала оторопел от увиденного.
Двор был завален разным имуществом цыган, а в воздухе кружила метель от пуха и перьев, которые вылетали из распоротых подушек. В этой метели с удовольствием бегала с криками ребятня, которая с азартом помогала работникам милиции вытряхивать перья из подушек и подбрасывать их в воздух. На удивление, это делать цыгане не препятствовали ни тем, ни другим. Одновременно громко говорили, даже кричали, все цыгане. Их голоса перекрывали пронзительные, душераздирающие крики младенцев. Цыганки вообще не закрывали рты, посылая самые страшные проклятия в адрес оперативников, усиленно искавших украденное золото. Цыгане-мужчины группкой сидели несколько в стороне от женщин, зло поглядывая на всю эту картину.
Среди них выделялся пожилой цыган с громадной полуседой бородой и абсолютно седыми висками. Он время от времени что-то по-цыгански говорил своим соплеменникам, и те безропотно выполняли короткие его указания. Работа по обнаружению золота ещё только началась. Надо было в присутствии понятых сделать осмотр всех детей и взрослых цыган. Это была самая неприятная процедура, которая заняла очень много времени. Женский пол осматривали сотрудницы милиции, а мужской — опера и участковые. Ими руководил жёсткий и решительный заместитель начальника РОВД по оперативной части, мастер спорта по самбо и раскрытию преступлений, майор милиции Станислав Ярунин.
Самый тщательный осмотр всех цыган и их вещей не дал никаких результатов. Похищенного золота найти не удалось. Сотрудники, принимавшие участие в задержании цыган, рассказали, что они на рассвете одновременно перерезали все верёвки, с помощью которых крепились шатры. Упавшие шатры накрыли спящих, и потому никто из цыган не успел удрать в поле. Всех задержанных с их скарбом посадили в автобус и отвезли в райотдел. Каждый сантиметр местности, где стояли шатры, дорога, по которой вели цыган к автобусу, были просмотрены самым тщательным образом. Золота нигде не было. Все были уверены, что золото кто-то умело прячет из цыган, и что оно будет найдено при обыске.
Ментам стало не по себе, когда убедились, что золота при цыганах нет. Цыгане торжествовали и буквально орали с пеной у рта, что плохие начальники в форме зря обидели самых честных в мире граждан, и за это они, их семьи и по сотое поколение обязательно будут покараны богом, наградив всех самыми жуткими, страшными и неизлечимыми болезнями. Первыми пострадают дети ментов, которые станут калеками и вскоре в неимоверных муках сдохнут, как собаки. Надо было иметь железные нервы, чтобы всё это долго слушать. Мы уже стали сомневаться, что задержали тех цыган, которые украли золото. Подумали, что в городе мог оказаться другой табор. К тому же задержанные клятвенно уверяли, что они до города, куда направлялись, вообще не дошли, так как были неожиданно задержаны злыми начальниками.
Оставалось последнее: представить цыганок потерпевшей, впустившей их в дом, на опознание. Всех цыганок с детьми завели на второй этаж райотдела и поместили в громадном холле. Часть из них уселась на стульях, а часть уселась на полу. Некоторые умудрились вообще лечь на пол, сделав вид, что они крепко спят. Детей от мамаш оторвать было невозможно. Они по всему холлу носились, как угорелые, стараясь незаметно где-нибудь неожиданно присесть и отправить естественные надобности. От неприятного запаха трудно было дышать. Создалось такое впечатление, что цыганки грудничков незаметно пощипывали, отчего те верещали без всякого отдыха на перерыв. Сами цыганки тоже ни на секунду не умолкали. Эти крики, сопровождаемые проклятиями, были слышны на бульваре так чётко, что прохожие решили, что райотдел милиции отдал своё помещение цыганскому табору.
По закону я должен был потерпевшей представить на опознание отдельно каждую цыганку среди приглашённых двух женщин-статисток, похожих на опознаваемую. Но в той обстановке это была физически невыполнимая задача. Решил потерпевшей в присутствии понятых предъявить на опознание сразу всех цыганок. Явное нарушение процессуального законодательства, но у меня не было другого выбора. Когда вошла потерпевшая пожилая женщина, я обратил внимание, что она от страха едва держится на ногах.
Испуг явно отражался в её глазах и её состояние выдавало мелкое дрожание рук. Я, как мог, её успокоил и сказал, что она может рассматривать цыганок, сидя на стуле. Она немного передохнула, несколько успокоилась и стала внимательно разглядывать цыганок. А те в это время постоянно менялись местами, ползали по полу, отворачивались, садились задом наперёд, до самых глаз натягивали громадные платки, активно размахивали руками и продолжали что-то кричать по-цыгански. Работники милиции замерли, ожидая, что скажет потерпевшая. Несмотря на все уловки цыганок сбить столку опознающую, женщина поочерёдно уверенно указала на трёх цыганок. Что здесь стало твориться! Цыганки даже ментам не посылали таких проклятий, какие услышала в свой адрес бедная женщина. Приговор ей был вынесен окончательный и бесповоротный: ночью, со слов цыганок, когда взойдёт луна, брехливая, как собака, женщина, их оговорившая, превратится в жабу и тут же сдохнет.
Всё стало на свои места. Ясно, что кражу совершили задержанные цыганки. Это нас порадовало. Но где золото? Все сошлись на том, что мешочек с золотом, цыганами был оставлен в поле, а работники милиции просто его не заметили. Снова послали группу сотрудников для осмотра каждой ямки на всей территории земли, на которой стояли шатры табора. Ребята оттуда сообщили по рации, что снова ничего не найдено. Загадка. Не могла же женщина, чтобы от неё отстала милиция, просто показать на первых попавшихся ей на глаза цыганок.
Я понимал, что возбудить уголовное дело и расследовать «сухарь», который мы никогда не раскроем, поручат мне. А так как ущерб составлял гигантскую сумму, то дело будет на контроле в прокуратуре от городской до республиканской, и от УВД Крыма до МВД. Придётся постоянно писать длиннющие справки о проделанной работе по раскрытию преступления и о причинах нулевого результата. А эти бесконечные, ничего не дающие отчёты, только действуют на нервы и отрывают от работы.
И тогда я пошёл на риск. Переговорив с операми, я зашёл в зал, где продолжали находиться цыганки, и громко дал команду поднять с пола самую пожилую цыганку и отвезти её в одиночную камеру КПЗ. С трудом, но удалось бедную старуху оторвать от озверевших цыганок и вывести из зала. Я дал пять минут времени на обдумывание. Если не скажут, где находится украденное золото, я буду постепенно всех официально задерживать и направлять в камеры. Через пять минут цыганки хором ответили, что никакого золота не брали, чужое золото им не нужно, так как у них хватает своего.
Тогда такую же операцию я проделал с мужчинами. Одного цыгана отправил в КПЗ, поставив перед мужчинами такое же условие. Через пять минут ко мне пришёл молодой цыган лет двадцати. Он всё время кашлял. У него оказалась открытая форма туберкулёза. Паренёк очень чисто говорил по-русски, без малейшего акцента. Он мне понравился своим красивым лицом и поведением. Парень сказал, что по заданию старшего в таборе переговорил с женщинами и те дали согласие, чтобы их ни за что и ни про что судили, отдать потерпевшей своё золото, и все имеющиеся в наличии деньги.
Если этого будет мало, они кого-нибудь пошлют к своим родственникам в Краснодарский край и привезут ту сумму денег, которую затребует потерпевшая сторона. Я даже отказался разговаривать на эту тему. Вместе с парнем зашёл к цыганкам и дал команду операм самую молодую из них вместе с грудным ребёнком отвезти в КПЗ. По общему настроению цыганок, я чувствовал, что произошёл какой-то перелом в нашем противостоянии. Они перестали орать ненормальными голосами, притихли и их дети.
Цыганки всё-время спорили по какому-то вопросу. Позже мне посредник-цыган признался в том, что некоторые цыганки были категорически против возвращения украденного золота. Они чуть не передрались между собой. Снова поступил категорический ответ: золото не воровали, их злые начальники оговаривают, чтобы избавиться от цыган. Следующим увезли в КПЗ цыгана в летах. Старшего, барона, я не трогал, надеясь на то, что он должен будет сказать во всей этой истории своё последнее веское слово. Я видел, как он внимательно наблюдал за всеми моими действиями и даже за тем, как я отдаю распоряжения.
Буквально через пару минут в кабинет для серьёзного разговора пришёл тот же посланец цыган. Он сказал, что барон дал соответствующее распоряжение женщинам табора. Барона интересует, если будет возвращено фамильное дорогое золото, которое милиция сама никогда не найдёт, можно ли будет сделать так, чтобы никого из цыган не судили, и что это будет стоить. Я не подал виду, что начинаю одерживать психологическую победу. Чтобы всё хорошо закончилось, попросил парня очень внимательно выслушать меня, хорошо подумать и сделать соответствующий правильный вывод.
Подробно объяснил, что согласно закону за кражу, не достигшие четырнадцатилетнего возраста лица, к уголовной ответственности не привлекаются, и что за это никому не нужно платить деньги. Парень попросил разрешения выйти. Вскоре он вернулся с двенадцатилетней девочкой, от которой я взял подробное объяснение. Она сказала, что она также, как мама с её тётками, зашла якобы незамеченной в дом потерпевших. Когда бабушка отвлеклась, она зашла в одну комнату, где из детского любопытства стала открывать дверцы всех шкафов. Случайно обнаружила какой-то мешочек, который забрала и снова незамеченной покинула дом.
Мешочек с побрякушками отдала маме. Та её отругала, но мешочек оставила у себя. «Таким образом, — спокойно закончила девочка, это я совершила кражу». Когда она умолкла, я едва сдержал себя, чтобы не закричать, где же золото? Этот вопрос я постарался задать, как можно, спокойным и безразличным голосом. В то же время в голове била, как молния, только одна мысль, скажет? И девочка рассказала, что когда не совсем было светло, неожиданно рухнул шатёр, отчего все цыгане проснулись и очень испугались. Мама сразу же ей передала мешочек и сказала, чтобы она незаметно выбралась из-под шатра, отбежала в поле и мешочек бросила в какую-нибудь борозду.
Ей удалось незаметно выбраться наружу, пробежать несколько десятков метров, бросить в борозду мешочек, присыпав землёй. Когда она прибежала назад, то её приход заметил один сотрудник милиции. Ему она сказала, что отбегала в туалет. Девочка заверила, что сможет найти то место, где она оставила мешочек. Паренёк тут же поинтересовался, как я могу гарантировать то, что никого из цыган не будут судить, и что задержанных выпустят из КПЗ.
Я ему сказал, что моей гарантией может быть только честное слово офицера, о чём он может сказать барону. И если только я его нарушу, то готов буду понести любую божескую кару и заслужить проклятие и презрение всего цыганского табора. Парень сказал девочке, чтобы она показала место, где спрятала золото. Работники милиции были шокированы моей информацией. Не было полной уверенности в том, что девочка найдёт только ей известное место клада на громадном поле. И так ли всё было?
Между прочим, как я чувствовал, сам цыган-парламентёр не до конца верил в успех этой операции. Он переживал не меньше меня. Группу по поиску золота с помощью девочки-цыганки возглавил сам Станислав Ярунин. О результатах они не стали нам сообщать по рации. В райотделе наступила тяжёлая гнетущая тишина с ожиданием результатов поиска золота. Даже цыганки перестали разговаривать между собой.
Машина с операми буквально влетела во двор райотдела. Станислав, радостный и сияющий, забежал в кабинет и на глазах всех присутствующих торжественно вытряхнул из мешочка на стол его содержимое. Золотые изделия рассыпались по всему столу. На некоторых играли бриллианты, как иногда ночью играют яркие звёздочки. Минут через двадцать в райотдел привезли всех задержанных цыган. Никто их, конечно, в КПЗ не помещал.
Они под присмотром милиционеров находились во дворе УВД. Там их накормили первым и вторым, чем кормят заключённых, находящихся в КПЗ. Чаю пили столько, сколько хотели. Весь табор «задержанных» встречал криками радости, со слезами, поцелуями и объятиями. Освобождённые, очевидно, всё о себе протараторили на цыганском языке. Мужчины стояли молча, опустив головы. А женщины, растягивая губы в улыбке, шутя, грозили мне пальцем и говорили, что я очень хитрый начальник, который сумел переиграть целый табор. То ли серьёзно, то ли шутя, они предложили мне бросить свою работу, где мало платят, и присоединиться к их табору, который с удовольствием меня примет, так как я могу обводить людей вокруг пальца лучше, чем они. Я сказал, что над таким лестным предложением обязательно подумаю.
Так как старая хозяйка дома из-за переживаний слегла, привезли её дочку, которая пересчитала все золотые изделия, внимательнейшим образом их осмотрела, посетовала, что мешочек оказался запачканным землёй, написала расписку о получении всех ценностей, попрощалась, и ушла, не сказав даже спасибо. Но мы нисколько не обиделись на неё, так как выполняли свою работу. Видимо, женщина забыла это сделать потому, что была не меньше нашего возбуждена и рада, что вернулось домой фамильное золото.
О том, что доказывать вину цыганам в совершении преступления из-за их своеобразного нрава, обычаев, темперамента, менталитета, различных условий быта и многого чего другого, очень сложно, я слышал на лекциях по изучению специальных дисциплин в оперативном учебном заведении милиции. И мне выпал жребий встретиться с этими интересными своеобразными людьми. За несколько дней я прилично похудел. После этого случая я много лет проработал на следствии, но с цыганами, к счастью, встречаться больше не пришлось. Может быть, это к лучшему. Вдруг другой раз им удалось бы меня уговорить уйти к ним в табор.
