Трагические страницы «третьего большевизма»

Продолжение, начало см.

На основе источников, рассмотренных в нашей предыдущей статье на «Крымском Эхо» за 10 декабря, можно прийти к однозначному выводу, что массовый террор в Крыму в конце 1920 – 1921 годах был вполне закономерен в условиях большевистского режима, он был идеологически обоснован лидерами РКП(б) и <b>планировался Центром</b>. Целью этого террора являлось уничтожение возможно большего числа потенциальных «классовых врагов».

Операция по «разорению основного гнезда белогвардейщины» началась с издания 17 ноября 1920 года высшим органом власти в Крыму – Крымревкомом приказа № 4 следующего содержания:

I
«Всем иностранно-подданным, находящимся на территории Крыма, приказывается в 3-дневный срок явиться для регистрации. Лица, не зарегистрировавшиеся в указанный срок, будут рассматриваться как шпионы и преданы суду Ревтрибунала по всем строгостям военного времени.

II
Все лица, прибывшие на территорию Крыма после ухода Советской власти в июне 1919 года, обязаны явиться для регистрации в 3-дневный срок. Неявившиеся будут рассматриваться как контрреволюционеры и предаваться суду Ревтрибунала по всем законам военного времени.

III
Все офицеры, чиновники военного времени, солдаты, работники в учреждениях добрармии обязаны явиться для регистрации в 3-дневный срок. Неявившиеся будут рассматриваться как шпионы, подлежащие высшей мере наказания по всем строгостям законов военного времени» [1].

При этом в приказе было прибавлено, что всем явившимся грозит только высылка из пределов Крыма и распределение по специальностям; что же касается контрразведчиков, то дело о них будет передано в Особый отдел [2]. Практически это означало объявление амнистии. Офицеры, не участвовавшие в контрразведке, явились на регистрацию, но оказались жестоко обмануты. Зарегистрировавшихся отправляли в казармы под стражу, а через несколько дней стали уничтожать [3]. Здесь следует отметить, что основная масса прошедших регистрацию рядовых солдат и казаков численностью до 30 тысяч человек была этапирована на север для восстановительных работ [4].

У И.С. Шмелева в эпопее «Солнце мертвых» содержатся данные о том, что этих солдат гнали через горы, предварительно раздев почти донага. Кому оставили одеяло, кому одну рубаху [5]. Нетрудно предположить, что до конечного пункта назначения добраться удалось далеко не всем. Оставшиеся в живых вернулись домой лишь после майской амнистии 1921 года [6].

Особое внимание обращает на себя сам характер террора по отношению к бывшим военнослужащим армии Врангеля. Арестованных расстреливали, топили в море, больных и раненых убивали прямо в госпиталях, прилюдно вешали [7]. Перед убийствами имели место пытки [8].

Согласно сообщению берлинской газеты «Руль», основанном на показаниях очевидцев, «партии в 200 – 300 – 500 человек расстреливались пачками из пулеметов или просто зверски умерщвлялись буденовцами, практиковавшимися в рубке… На месте страшных расправ чекисты при свете факелов торопливо делили содранное со своих жертв обмундирование» [9].

Пик массовых расстрелов военнослужащих армии Врангеля пришелся на ноябрь-декабрь 1920 года. Последующая волна репрессий охватила бывших служащих гражданской администрации при Врангеле, представителей буржуазии, обвиняемое в контрреволюции крестьянство и т.д. [10] Людей уничтожали не за борьбу с оружием в руках, а просто за происхождение.

В политике красного террора важное место отводилось и расправе с бывшими союзниками – махновцами. Известно, что 28 октября 1920 года из Повстанческой армии Н. Махно была выделена в помощь Красной Армии для борьбы с Врангелем Крымская группа в количестве 5 000 штыков, 5 000 сабель, 16 орудий и 800 пулеметов. Возглавил группу С. Каретников, а ее Полевой штаб – П. Гавриленко [11].

Эта группа в значительной степени обеспечила общую победу Красной Армии над Вооруженными Белыми силами Юга России. Однако, руководствуясь телеграммой Махно: «Крым ваш и все в Крыму ваше» [12], – бойцы его армии нередко занимались грабежом [13]. Тем не менее, это вовсе не оправдывает той бесцеремонной расправы над Крымской группой, которая имела место.

В конце ноября 1920 года были арестованы и расстреляны командующий группой С. Каретников и начальник штаба П. Гавриленко [14]. 27 ноября Фрунзе приказывал командарму Лазаревичу: «Приказываю действовать со всей решительностью и беспощадностью. Всех, без исключения, махновцев, как добровольно сдавшихся, так и захватываемых в плен, арестовать и передать в распоряжение Особого отдела» [15].

Получив известие об истреблении махновцев, Крымская группа Повстанческой армии под командованием А. Марченко утром 27 ноября снялась с позиций у Евпатории и с боями стала пробиваться на север [16]. 5 декабря группа А. Марченко в 300 сабель при 15 пулеметах – все, что осталось от 10 000 Крымской группы, соединилась в Гришинском уезде с основными силами Н. Махно [17].

При этом следует отметить, что из Крыма удалось уйти 3 тысячам бойцов Повстанческой армии [18]. Известно, что часть уцелевших махновцев присоединилась к вооруженным антибольшевистским формированиям, действовавшим длительное время на территории Крыма [19].

Говоря в целом о динамике террора в Крыму, следует отметить, что всплеск расправ приходился на зиму 1920 – 1921 годов, потом волна понемногу спадала до конца 1921 года [20].

Точное количество погибших вследствие террора не установлено. В.П. Петров полагает, что «общее число погибших превышает 20 тысяч человек, хотя эта цифра не является окончательной» [21]. С.А. Усов считает, что жертв террора было не менее 40 тысяч человек [22]. М.А. Волошин писал, что только за первую зиму было расстреляно 96 тысяч человек – на 800 тысяч всего населения [23].

И.С. Шмелев в показании Лозаннскому суду утверждал, что расстреляно более 120 тысяч мужчин, женщин, старцев и детей [24]. Встречается даже цифра – 150 тысяч [25]. Так или иначе, но несмотря на разногласия исследователей, все сходятся в одном – террор в Крыму носил невиданные размеры.

Характеризуя состав погибших, член Коллегии Народного комиссариата по делам национальностей М.Х. Султан-Галиев докладывал в Москву: «…среди расстрелянных попадало очень много рабочих элементов и лиц, оставшихся от Врангеля с искренним и твердым решением честно служить Советской власти. Особенно большую неразборчивость в этом отношении проявили чрезвычайные органы на местах. Почти нет семейства, где бы кто-нибудь не пострадал от этих расстрелов: у того расстрелян отец, у этого – брат, у третьего – сын и т.д.» [26].

Данным Султан-Галиева вторят материалы следственного дела № 707/403 о преступлениях членов коллегии Керченской ЧК: «…из числа расстрелянных 51-52 % рабочих тяжелого труда и из числа содержащихся под стражей в комиссии рабочих 77 %» [27].

Был нанесен сильнейший удар и по культуре Крыма. По мнению М.А. Волошина, из каждых трех крымских интеллигентов погибло двое [28]. Среди казненных оказались такие видные представители крымской интеллигенции, как А.П. Барт, А.А. Стевен, Р.Р. Капнист и многие другие [29].

Характерной чертой репрессивной политики властных органов на полуострове было широкое распространение т.н. круговой поруки, применявшейся при различных обстоятельствах.

Так, например, в приказе по береговой обороне Крымского сектора и Морской севастопольской крепости от 28 декабря 1920 года отмечалось, что «все поселяне в случае, если в их районе произойдет какой-либо злой умысел…понесут строжайшую (выд. нами. – А.И.) ответственность по закону осадного времени» [30].

Отрядами Особого отдела Черного и Азовского морей преследовались семейства тех, кто был причастен к выступлениям против большевиков еще в 1918 и 1919 годах [31]. Аналогичным образом действовала и Симферопольская городская чрезвычайная комиссия, что наглядно демонстрируют протоколы судебных заседаний коллегии этой структуры [32]. Помимо этого, органами ВЧК в Крыму широко использовалась система заложничества.

Несомненно, что массовый террор в Крыму, развязанный руководством РКП (б) и проводимый через развернутую систему органов ВЧК, партийные организации на местах и ревкомы обострил политическую обстановку и стал одной из главных причин развертывания здесь антибольшевистского повстанческого движения.

»

Примечания:

1. Ревкомы Крыма: Сборник документов и материалов / Отв. ред. Л.Д. Солодовник. – Симферополь: Крым, 1968. – С.23-24.
2. В Крыму после Врангеля (заметки очевидца) / Предисловие и подготовка текста В.В. Лаврова, комментарии А.В. Мальгина // Крымский Архив. – 1996. – № 2. – С.60.
3. Там же. – С.60.
4. Петров В.П. К вопросу о красном терроре в Крыму в 1920-1921 годах / В.П. Петров // Проблемы истории Крыма. – Симферополь, 1991. – Вып.2. – С.92.
5. Шмелев И.С. Солнце мертвых. Эпопея // Пути небесные. Избранные произведения. – М.: Советский писатель, 1991. – С.117.
6. Петров В.П. Указ соч. – С.92.
7. Зарубин А.Г. Без победителей. Из истории гражданской войны в Крыму / А.Г. Зарубин, В.Г. Зарубин. – Симферополь: Таврия, 1997. – С.331.
8. В Крыму после Врангеля (заметки очевидца). – С.60-61.
9. Купченко В.П. Красный террор в Феодосии / В.П. Купченко // Известия Крымского республиканского краеведческого музея. – 1994. – №6. – С.59.
10. Султан-Галиев М.Х. О положении в Крыму / Предисловие, подготовка текста и комментрии С.А. Усова // Крымский Архив. – 1996. – № 2. – С.96.
11. Тимощук А.В. Анархо-коммунистические формирования Н. Махно (сентябрь 1917 — август 1921 г.) / А.В. Тимощук. – Симферополь: Таврия, 1996. – С.121.
12. Марков К.А. Махно и Гражданская война в Крыму / К.А. Марков // Революция и Гражданская война 1917-1920 годов: новое осмысление. – Симферополь: Крымский Архив, 1995. – С.73.
13. Государственный архив в Автономной Республике Крым (далее – ГААРК), ф. Р-1188, оп.3, д.70, л.28.
14. Тимощук А.В. Указ. соч. – С.128.
15. Там же. – С.128-129.
16. Там же. – С.129.
17. Там же. – С.131.
18. Там же. – С.129.
19. Очерки по истории Крыма. – Часть III / Под общей ред. И.С. Чирвы. – Симферополь: Крым, 1964. – С.9.
20. Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Указ. соч. – С.333.
21. Петров В.П. Указ. соч. – С.91.
22. Султан-Галиев М.Х. Указ. соч. (комментарии). – С.96.
23. Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Указ. соч. – С.333.
24. Мельгунов С.П. Красный террор в России: 1918–1923. – М.: СП «PUICO»; «P.S.», 1990. – С.66.
25. Там же. – С.66.
26. Султан-Галиев М.Х. Указ. соч. – С.86.
27. ГААРК, ф.1, оп.1, д.91, л.68об.
28. Зарубин А.Г., Зарубин В.Г. Указ. соч. – С.331.
29. Филимонов С.Б. Тайны судебно-следственных дел. – Симферополь: Таврия-Плюс, 2000. – С.5-9, 46-58, 81-90.
30. ГААРК, ф. Р-1188, оп.2, д.1, л.59.
31. ГААРК, ф.1, оп.1, д.69, л.15.
32. ГААРК, ф. Р-1881, оп.1, д.1, л.18.