У каждого из нас есть «свой» врач. А если нет, то есть стремление заполучить такого. Так, на всякий случай, коль здоровье еще позволяет отложить заботу о нем на потом, но в любом случае пригодится. Это с одной стороны. С другой, общение с врачом и медициной хотелось бы свести к минимуму, чтобы оградить себя от больших, а порой и неразрешимых проблем.
Задайте самый что ни на есть докторский вопрос «На что жалуетесь?» и получите в ответ список претензий к отечественному здравоохранению, в числе которых лидируют грубость, хамство и равнодушие врачей и медсестер, непрофессионализм, неправильно поставленный диагноз и неверно назначенное лечение.
Это не косвенное, а прямое свидетельство того, что ни один человек в здравом уме не пожелает себе и своим близким столкнуться с отечественной медициной. С нашими врачами, медсестрами и санитарками. С нашим здравоохранением, которое никого не охраняет, а иной раз физически убивает непрофессионализмом, нелюбовью к пациентам, равнодушием к ним и их родным, отсутствием достаточной квалификации на то, чтобы грамотно и вовремя поставить диагноз и начать лечение. Свежий пример из жизни, которые так не любил, будучи начальником управления здравоохранения Керчи, нынешний замминистра Александр Голенко. Но, как говорится, из песни слов не выкинешь.
Недавно похоронили жившего в соседнем доме пенсионера. С инсультом его по «скорой» доставили в больницу, но, выкатывая носилки из машины, не удержали их, и та сторона, где находилась голова больного, рухнула на асфальт. Неделю его жена уговаривала, упрашивала, требовала лечащего врача сделать ему томографию, которая со значительным опозданием была все же проведена и показала огромную гематому. Его срочно перенаправили в нейрохирургию, где сразу сказали, что операцию проведут, но никаких гарантий не дают: поздно. Так и случилось: после нескольких дней в коме мужчина скончался. Ему было не сто лет, был он поджарым, никогда прежде на давление не жаловался, да и ни на что другое тоже. И как оценить работу медиков – от фельдшера «скорой» до врача стационара, несомненно, знавших, что полозья на «скорой» не работают, что после удара головой, дополнившего клиническую картину инсульта, необходимо было провести срочное сканирование черепной коробки?
Врачей обучают дольше всех из специалистов с высшим образованием, не допускают к самостоятельной практике без учебной, посещения анатомички, прохождения интернатуры, а выходят они, прямо скажем, неподготовленными к встрече с пациентами. Полное впечатление, что шесть лет им твердят в вузе, что на прием к ним придут никакие не больные, а придуривающиеся таковыми за липовыми больничными и справками. И они могут жить спокойно и беззаботно, потому что все по-настоящему больные уже давно лечатся у провизоров в аптеках и их не беспокоят.
Равнодушие врачей, их профессиональные ошибки, их фразы вроде «А что вы хотите в вашем возрасте?» или «С этим вам жить до конца» вошли в легенду. Нескончаемые рассказы можно услышать в очередях в поликлиниках и в коридорах стационаров, где их из уст в уста передают сами пациенты или их нахлебавшиеся горя родственники. «Прошлым летом меня так прихватило, что пополам сложило. Не знала, что и думать, то ли печень, то ли поджелудочная, то ли желудок, а тут как на грех выходной и праздник, пришлось «скорую» вызывать, – рассказывает Ольга Безбедная. – Фельдшер сразу захватила меня и в экстренную хирургию. Вызванный ею врач страшно удивился такой пациентке, помял живот, задал обычные вопросы и отпустил с миром, сказав, что это желудок. На следующий день пошла в «скорую» к знакомому врачу и там выяснилось, что в журнале напротив моей фамилии стоит диагноз «панкреатит», хотя фельдшер уверяла, что это острый холецистит. В конце концов, после обследования не подтвердился из один их трёх диагнозов».
Посмеяться над такими врачебными ошибками, конечно, можно, но дело-то серьезное. Например, боль под левой лопаткой может оказаться остеохондрозом, воспалением легких, а то и вовсе инфарктом. Так случилось с Леонидом Ивановичем Смирновым, у которого все болело и болело под левой лопаткой, а «скорая» все ставила и ставила диагноз «остеохондроз». Пошел он к врачу- невропатологу, как посоветовали на «скорой», пока достоялся за талончиком, пока подошел день приема, ему прямо в коридоре стало плохо, набежали врачи, медсестры – оказалось, инфаркт. Хорошо, что в поликлинике, хорошо, что «скорая» прилетела пулей, а то бы, кто знает, та же «скорая» на его остеохондроз, случись приступ дома, могла приехать и через два часа к хладному трупу.
Конечно, и врач вправе ошибиться – живой же он, в конце концов, человек. И настроение у него может быть паршивым, потому что дома нелады или сам болеет. И сама профессия приучает смотреть на болезни и страдания проще. Во-первых, пациенты и их родственники им чужие, своих знакомых, врачи, как правило, лечить избегают. Во-вторых, они не то что шантажируют больных и их близких своими жалобами на все никак не удовлетворяющие их зарплаты, но тонко намекают им на необходимость положить что-то в конверт.
Врачи ужасно не любят стариков и безнадежно больных. Видимо, полагают, что им и их близким состариться или тяжело болеть не придется.
Н. много лет работала врачом-гинекологом, сначала в поликлинике, потом в стационаре, в последние годы – в онкологии. Пациентки, несмотря на ее хамство и откровенное вымогательство, шли к ней валом: диагностом она слыла прекрасным. Она даже в годы, когда советское здравоохранение предписывало врачам скрывать от пациентов страшный диагноз, гордилась тем, что режет правду-матку в глаза больным женщинам. Когда они приходили к ней на прием или, уже не будучи в силах прийти сами, звали ее на дом, она не скрывала своей брезгливости к таким пациенткам, стараясь не прикасаться к ним. И вот у нее самой диагностировали онкологию, причем, словно в издёвку, рак матки. Мучилась она страшно, умирала долго, мучительно и в одиночестве. Перед смертью говорила приятельнице, что это ей наказание за ту боль, что она доставила многим пациенткам. Наверное, тоже думала, что всегда будет молодой, здоровой, профессионально востребованной.
Поведение врачей иной раз настолько коробит, что удивляешься — вроде клятву Гиппократа давали, а ведут себя не профессионально, элементарно неэтично. Видимо, и до Минздрава, наконец, дошли многочисленные жалобы пациентов, и там решили, что точно – одной клятвы Гиппократа для врачей недостаточно, тем более в системе здравоохранения работают люди, ее не дававшие, и готовят единый этический Кодекс работников здравоохранения — от врачей до сотрудников регистратур, которые тоже так могут припечатать больного, что впору ставить у окошка медицинский пост.
Необходимость разработки этического Кодекса можно считать заслугой больных и их родственников, а также открытости социальных сетей, которые в последнее время запестрела непотребными, но модными нынче селфи врачей на фоне оперируемых пациентов, постановочными фотографиями с тяжелыми больными, которые так же любят еще разве что полицейские.
Но вот что странно. Оказалось, врачи живут и работают не от сохи – у них существует Кодекс профессиональной этики врача РФ, а также множество региональных кодексов, разве что Крым пока лишен такого. И правила в них взяты не с потолка, а опираются на федеральные законы «Об основах охраны здоровья граждан», «О защите прав потребителей», «О рекламе», Гражданский и Трудовой кодексы. Но тот, которому предстоит пройти общественное обсуждение, не зря назван этическим: как выяснилось, пациенты готовы мириться со многим, даже с необходимостью «благодарить» врача, но не с его хамством, высокомерием, недоброжелательностью и брезгливостью, потому что такому не верят, даже если формально не допускает диагностической ошибки. А без веры во врача вылечиться нельзя.
Фото с сайта myshared.ru
