Тихая дата

 Как и ожидалось, годовщина трагедии в Керченском проливе прошла незаметно. Хорошая память на событие оказалась только у украинских и российских журналистов, которым удалось выжать из информационного повода мизер фактов, что так или иначе крутились вокруг экологических проблем. Однако и здесь больше теоретизирования темы, потому что политические, экономические и дипломатические разногласия двух сопредельных государств – Украины и России – не позволяют объединить усилия в проведении комплексной оценки экологических последствий чрезвычайной ситуации в Керченском проливе в ноябре прошлого года, характеристики изменений состояния морской экосистемы и ее отдельных компонентов. 

Глубоких научных исследований и мониторинга не представила на заседания совместной российско-украинской группы ни одна из сторон. Кроме научного оптимизма, основанного на сохранении традиционных для Черного и Азовского морей донных рыб и микроорганизмов, никакой доказательной базы. Звучат робкие предположения, что в морской среде могут происходить процессы, аналогичные зафиксированным на берегу, где верхний слой песка чист, а на небольшой глубине видны следы просочившегося мазута. Не исключено, что с повышением температуры мазут проник в придонный и донный слои, и воздействие этого фактора проявится через время.

Исходя из возможного развития событий, ученые настаивают, что на протяжении пяти лет необходимо проводить мониторинг акватории, потому что при суточном проходе через Керченский пролив ста и более судов это является огромнейшей дополнительной антропогенной и экологической нагрузкой на пролив. Но вряд ли в ближайшее время научному центру экологии моря, минприроды, ведущим профильным институтам Украины удастся заняться мониторинговыми исследованиями в Керченском проливе и прилегающих акваториях Черного и Азовского морей с Росприроднадзором. Ни то что каждая из сторон тянет одеяло научного приоритета на себя, а отсутствуют финансирование этого проекта и единый подход в оценке происшедшего.

Исполняющему обязанности министра промышленной политики, транспорта и топливно-энергетического комплекса Николаю Черевкову только с шестой попытки удалось пробить вопрос о поднятии трех затонувших год назад российских теплоходов «Вольногорск», «Нахичевань» и «Ковель», что перевозили серу. Россияне отмахивались от этого, ссылаясь на то, что в океане масса затопленных кораблей, подъемом которых никто не занимается. Приходилось доказывать, что Керченский пролив и Керчь-Еникальский канал – это не океан и даже не Черное и Азовское море, где все-таки другие глубины. Канал узкий, и затонувшие по обоим его берегам корабли угрожают судоходству: сохраняется риск напороться на них.

Как показали проведенные водолазные исследования, трюмы этих судов пусты: сера транспортировалась в мешках навалом, поэтому в шторм ее буквально смыло с теплоходов. Экологи и ученые убеждают общественность, что никакой опасности для морской среды затонувшая сера не представляет. Вероятнее всего, ее отнесло на глубину в Черное море. Однако параллельно с этим утверждением существует версия, что сера не представляет экологической угрозы до того момента, пока она не соприкасается с горюче-смазочными материалами. В этом случае смесь может оказаться опасной и негативно воздействовать на донные виды рыб и микроорганизмы. Присутствие на глубинах мазута косвенно подтверждается тем, что поднятую вскоре после шторма кормовую часть переломившегося судна «Волгонефть» россиянам пришлось до порезки на металлолом отдраивать от мазута, а отбуксированная летом в порт Кавказ носовая часть оказалась практически чистой: море вымыло ее почти идеально.

Случившаяся год назад трагедия, как ниточка, потянула за собой массу смежных вопросов украино-российских отношений. В первую очередь – о безопасности судоходства в Керченском проливе и проводке судов по Керчь-Еникальскому каналу. Никак не удается договориться о делимитации Керченского пролива. Россия продолжает настаивать на его признании водами внутреннего водоема, что позволит равноправно решать вопрос о заходе сюда военных кораблей НАТО и США. Украина по политическим соображениям на это не соглашается.

Камнем преткновения остается Тузла: не удается достичь соглашения в вопросе, с какой стороны косы проводить делимитационную линию. Украина настаивает на сохранении своих прав в единоличном обслуживании канала, а россияне отстаивают паритетность. Понятно, что кроме политики, здесь задействованы крупные финансовые интересы во взимание платы за лоцманскую проводку судов, деньги за которую сегодня полностью достаются Украине. Россия считает, что действие временного положения о судоходстве в Керчь-Еникальском канале закончилось. Украина же настаивает, что временное положение никто не отменял, поэтому все суда должны проходить исключительно по каналу и платить ей за лоцманскую проводку.

Видя неуступчивость соседей, россияне соорудили обводной канал, который выходит к Тузле, и платят за небольшой участок прохода. Украинская сторона утверждает, что только за этот год россияне более 500 раз нарушали временное соглашение о судоходстве в проливе. Соседи с претензиями не согласны и убеждены в своем праве самостоятельно решать вопрос о проводке судов. Но дело ни в одном финансовом споре. На подходе к Тузле может случиться страшная трагедия столкновения судов, потому что из-за разногласий украинской и российской сторон нет единого управления проводкой судов.

Отношения сторон усложняются не только политическими, дипломатическими и финансовыми претензиями, но и недомолвками. Украинским представителям совместной рабочей группы так и не удалось добиться от партнеров демонстрации места хранения собранного на кубанском берегу мазута. Российские чиновники и экологи утверждают, что на их части побережья собрано, по разным оценкам, от семидесяти до восьмидесяти тысяч тонн мазута, пятнадцать – переработано. Но если в Керченском морском торговом порту можно увидеть мешки с собранной и переработанной мазутно-песчанной смесью, то, как предполагают представители украинской части рабочей группы, россияне просто-напросто на специальной подушке складировали собранное в одном из заброшенных карьеров и уходят от вопроса переработки.

Не обсуждается самая животрепещущая тема о возмещении Украине материального ущерба. Продолжающееся в Санкт-Петербурге судебное дело касается исключительно внутренних взаимоотношений российского судовладельца со службами и ведомствами, участвовавшими в подъеме затонувшего судна и экологическом инспектировании акватории и побережья.

Сразу после ноябрьского шторма городской голова озвучил сумму потерь Керчи в пять миллионов гривен. Понятно, никаких подтверждающих документов у города на них нет, разве что на закупленные администрацией мешки для сбора смеси, однако иск за моральный урон Керчь может предъявлять российской стороне смело: шумиха вокруг разыгравшейся трагедии втрое по времени и доходности сократила курортный сезон.

О том, что Керченский морской торговый порт понес финансовые потери и продолжает ежедневно терять более девяти тысяч гривен только на том, что мешки с мазутно-песчанной смесью загромождают его территорию, которую он не может второй год задействовать в погрузочно-разгрузочных работах, речи не ведется. Ни россияне, ни свои министерства и ведомства и не думают возмещать траты Керченского морского порта, профессиональными требованиями чьих диспетчеров с такой легкостью пренебрегли капитаны затонувших судов. Портовские суда выходили в море на поиск и спасение моряков, перевозили людей и грузы для уборки побережья Тузлы, транспортировали собранную мазутно-песчанную смесь на свою территорию, предоставляют ее для переработки, вынужденно загрязняя акваторию.

Начальник Керченского морского порта Александр Котовский оббил пороги крымских и киевских министерств, а коллектив так и остается при «пиковом интересе». Зато добренький чиновник Министерства транспорта Украины, имени которого никто не припомнит, за участие в одном заседании совместной рабочей группы с барского плеча расписался за всю страну, поставив свою подпись под соглашением об участии нашей стороны в … поднятии одного из трех затонувших судов. Какое отношение имеет к ним Украина, если все они принадлежали российским судовладельцам, под давлением которых капитаны не выполнили диспетчерские распоряжения и утопили людей и корабли, теперь теряются в догадках постоянные участники рабочей группы. Но ничего не попишешь: своим кукиш с маслом, а виновникам трагедии – наше «щире дякуємо».