Виктория АНФИМОВА,
Ольга ПУРЕХОВСКАЯ
…Эти толстые книги — совесть.
А не веришь — прочти: узришь
ужас деятельных бессонниц…
Вот, читатель, и ты не спишь.
Марина Матвеева
XX век — период крайнего напряжения и беспокойства, разноголосиц, пререканий и споров. Смута 90-х была не только политическим кризисом и социальной катастрофой. Она ознаменовала собой духовное потрясение и нравственный перелом.
Протоиерей Георгий (Флоровский) отмечает, как в Смуте перерождается народная Психея: «Из Смуты народ выходит изменившимся, встревоженным и очень взволнованным, по-новому впечатлительным, очень недоверчивым, даже подозрительным». Конец XX столетия — время потерянного равновесия, неожиданностей и непостоянства, небывалых и неслыханных событий.
Характеристика, данная Флоровским веку XVII, справедлива и в отношении конца минувшего — начала нынешнего столетий: «<…> Век не был летаргией, это было скорее лихорадочное забытьё, с кошмарами и видениями. Не спячка — скорее оторопь. Все сорвано, сдвинуто с места. И сама душа сместилась. Скитальческой и странной русская душа становится именно в Cмуте <…>».
В подобные переломные моменты истории рождаются творческие личности с трагическим мироощущением. Такой яркой фигурой в летописи крымской словесности рубежа веков можно назвать поэта Марину Матвееву (на фото).
Она автор четырех поэтических сборников. В книгу (третью по счету) «Теорема слова» вошли стихотворения, написанные в конце 2003 — начале 2006 гг. Сборник состоит из пяти частей: 1) «Фаэзия» (философская, мистическая, интимная лирика — о высоком и запредельном); 2) «Смысл, быт и я» (философская, любовная лирика — по определению автора, «ближе к земле»); 3) «Никог-дар» (тексты в стиле футуризма); 4) поэтические циклы «Парадоксы творчества» и «АНТИ»; 5) поэмы.
Марина создает индивидуальную метаметафорическую мифологию собственных представлений о мире и погружается в эти символико-смысловые пространства, ибо это тот особый мир, куда она уходит, чтобы чувствовать себя настоящей — быть понятой ею же созданными образами-фантомами, героями-масками, емкими символами. Автор, без сомнения, ощущает и осмысливает синдромы эпохи постмодерна — синдром стены («не прошибешь — не отойдешь») и синдром колеи («не свернешь»). Для Марины поэзия становится особым видом терапевтического самовоздействия.
Мир Марины — коллаж философских течений, литературных направлений, религиозных поисков. Искания и метания автора не укладываются в рамки определенных жанров, поэтому ее стихи-«теоремы» — это полижанровые образования. Визуально и внутренне ее поэтический текст психологически сложен, напоминает криптограммы слов-метафор, а мыслит Марина метаболами, в которых метафоры выстраивают многослойный «пирог». Она исповедально признается: «Пусть даже рифмы скачут, / Образы нелегки…/ То, от чего я плачу,/ То для меня — СТИХИ».
Поэзия Марины, ее творческий метод, поэтическая манера — это непрерывная мистерия, о которой автор говорит: «А я летала…». Она противопоставляет свой Космос миру, где: «Аксиомно. Аксиокна. Аксидвери», — но образ ее родного Дома-адеквата очень размыт. Ее поэтические работы не фантастическая поэзия, а собрание концептов реальности. Она живет миром своего творчества, где ощущает себя полноценным Демиургом. В каждом тексте она медитирует, растворяясь в собственных фантазмах, иллюзорности, неклассической эстетике. Строки Марины рождаются в «танцах» идей из Вселенных Сфер.
Поэзия Марины — это сон-галлюцинация. Она создает своего рода фрактальную поэзию, в которой фрагменты потока ее сознания оформляются в причудливые фигуры: «Маниакальные и депрессивные / пятна на стенах, /следы на полу…». Образы города, природы могут внезапно проявиться в несимметричных деревьях, изрезанных береговых линиях и т. п. Творимая ею «фаэзия» — это, отталкиваясь от арабского «Фаэзи» («торжествующий») и теории М. Липовецкого, торжествующий «хаосмос», ибо Марина видит возможным диалог с хаосом и говорит с ним на языке, понятном ей одной. Марина не может заблудиться в лабиринтах собственного сознания. Она умеет так договориться со словом, что слово работает на нее.
Для нее: «Слово — вот Игра!», — и она активно включается в нее. Она использует слова-неологизмы: едИночество, искрымсканность, никог-дар, словогрызы, словопчелы, словоpleas`ы, словониточки, словодушие и т. п. Не чужды ей и традиционная для поэтов рубежа веков звукопись: «<…> Звезды пили / из чаши тиши шелестящей, / настоянной на тайных травах, / несорванных <…>».
Для Марины слово — заговор, нить из прошлого — пряжи ее переживаний. Она часто обращается к символике звезды, солнца, луны, при этом «солнце мертвых» — излюбленный ею образ: «Ушла в себя луна / за дымною стеною»; «Луна. Ее желтеющее ню / в пиале море долькою лимонной».
Марина-поэт постоянно пребывает на Вечере Поэзии, в ее строках оживают античные имена, Данте, В. Шекспир, М. Волошин, Е. Дмитриева (Черубина де Габриак), А. Блок, М. Цветаева и другие.
Творчество Марины — синоним ее малой Родины. Реальная Родина поэтессы — Крым, который она не мыслит в отрыве от просторов России. Ее лирическая героиня носит в себе соловьевские идеи мировой души, Вечной Женственности, ее Россия — Мать, Жена, с нею Марина отождествляет и себя: «Ведь я, как и она, — кликуша, / Ведь я, как и она, — в подушку ниц <…>». Женщина в ее стихах — это всегда страдание, чувство — надрыв, отношения — обреченность, всему итог — терпение… Ее лирическая героиня -одновременно «женщина-квадрат», «женщина-зигзаг», «женщина-овал», «женщина-кристалл».
Важным для раскрытия идейного замысла произведений Матвеевой является многоточие, в котором она сквозь призму «да-нности» пытается «в нет-ность себя вогнать».
В гражданской лирике Марины злободневная тематика раскрывается через социально-философские подтексты: «Четкой точкой отточен, точно / отпечаток отчетлив, точен / слог о Логосе. / Словно очной / ставкой бьет по очам порочным, / тем, что в три тараканьих норки / прячут все, что насомневали, / тем, что были когда-то зорки, / но ослепли».
Экспериментируя с формами стиха, Марина в своем творчестве касается проблем поэтического дара, рассуждает о месте поэта и поэзии в мире, говорит о значении слова в человеческой жизни, затрагивает тему духовности в переплетениях Бог — Душа — Любовь — Россия и т. д.
Матвеева стремительно ищет знаки, которые каждому подают Бог, природа, окружающий мир.
Через творчество она пытается увидеть и найти свой правильный Путь.
