СВО: возможно ли было нечто подобное в 1941 году

Воскресенье 22 июня 1941 года — видимо, самый страшный момент в истории России и русского народа. До сих пор в годовщину этого чёрного дня каждый год начинаются разборки «красных» и «белых» на вековечное российское «кто виноват» в трагедиях поражений первых месяцев 41-го.

Сторонники сталинской системы напирают на то, что самого И. В. Сталина «обманывало и предавало его окружение», желавшее только угодить вождю и никоим образом не противоречить его указаниям, поэтому Директива «О приведении войск в полную боевую готовность…»до войск вовремя не дошла.

Позднесоветские и постсоветские авторы, напротив, на первый план выдвигают фальшивку Резуна о том, что во всем виновен персонально коммунист товарищ Сталин, который якобы сам собирался напасть на белую и пушистую Германию (с последующим захватом всей остальной Европы), причем удар предполагался нанести летом 1941 года, в июле, а немецкие войска своим нападением сорвали эти приготовления. Короче, строго по «отцу лжи» Геббельсу: «Чем чудовищнее ложь, тем охотнее толпа верит в неё».

Посмотрим непредвзято на положение СССР перед началом Великой Отечественной. И начнём с того, что СССР никто не считал великой державой.

Адольф Гитлер ещё в начале 1939 года предлагал полякам «территориальный прирост» за счет Советского Союза. Кстати, активно посредничали в таких переговорах японцы и итальянцы. Представители Японии тоже заявляли о том, что нужно «разделить Россию на кучу государств».

За место в «Оси» от поляков, конечно, требовался некий «взнос». Именно эти условия стали «камнем преткновения» в польско-немецких отношениях. Условия касались Вольного города Данцига (который фактически зависел от Польши, хотя был немецкоязычным) и «польского коридора». Гитлер требовал включения Данцига в состав Третьего Рейха и разрешения на строительство экстерриториальной автострады через упомянутый «коридор».

Самому Гитлеру такие требования казались более чем скромными, в качестве примера приведу такой факт: когда договаривался с Муссолини, он сам отказался от немецкоязычного Южного Тироля.

 «Риббентроп предлагал к тому же и другие дополнительные компенсации, которые основывались на предложениях польской стороны, например, продление действия договора от 1934 года и признание общей границы…»[1]

Нацисты, естественно, по современным воззрениям — преступники, а Гитлер — одиозный политический деятель. Указываю это на всякий случай (хотя реабилитация американцами полка «Азов» заставляет меня сомневаться, что коллективный Запад думает так, к моему глубокому сожалению). Но тогда, в начале 40-х, современники смотрели на всё это иначе, ведь II Мировая война только-только началась, и Мировой ее назовут позже, когда будет ясен ее масштаб.

При этом всем было очевидно, что германский вермахт уже намного сильнее польской армии, а промышленность Германии + Австрии + протектората Богемия (бывшая Чехия, в ликвидации которой так успешно участвовала польская гиена) многократно превосходит польские показатели.

Поляки, получив английские гарантии, отказались, тем самым подписав смертный приговор II Ржечи Росполитой.

Воевали поляки довольно храбро, но плохо и неумело, по результатам польской кампании вермахта к немцам попало в плен 400 — 600 тысяч. Ещё до 250 тысяч оказалось в советском плену. А убитых поляков было не больше 66 — 70 тысяч. То есть «счет» убитых к пленным — примерно 1 к 10, если не больше.

Следом наступила очередь «гарантов»; общая картина маслом такова: почти 2 миллиона пленных французов, голландцев, бельгийцев и англичан. Убитых при этом — менее 100 тысяч. То есть тут соотношение вообще 1 к 20, в отличие от поляков чистокровные европейцы воевали далеко не смело, но столь же плохо и неумело.

К чему я привожу эти цифры — просто чтобы мне потом не говорили, что РККА имела столь много пленных.

Были ли массовые, целыми частями Красной армии переходы на сторону немцев? Да, бывали случаи перехода на сторону противника формально «красноармейцев». Но тут нужно указывать: а что же это были за случаи такие, кто переходил. Так или иначе, массово переходили на сторону вермахта в первые дни войны, скажем, жители бывших «буржуазных» Эстонии, Латвии и Литвы.

Не просто переходили, а атаковали отступавших красноармейцев, уничтожали командиров и политработников (а потом — советский «актив» и евреев), захватывали мосты и прочие ключевые объекты и так далее. Это были как «бежавшие в леса» прибалты, так и личный состав Красной Армии упомянутого происхождения.

К примеру, в 29-м территориальном Литовском корпусе из примерно 16 тысяч человек личного состава только полторы-две тысячи сохранили лояльность советской власти. Остальные организованно перебили командиров и ушли к немцам. Схожая история происходила с латышами и эстонцами.

В докладной записке Лаврентия Берии на имя Верховного Главнокомандующего в 1944 году утверждалось:

 «…Из частей Красной Армии в 1941 году дезертировало свыше 20 тысяч татар, которые изменили Родине, перешли на службу к немцам и с оружием в руках боролись против Красной Армии».

Здесь мне добавить нечего, я не думаю, что менгрел Берия имел какую-то неприязнь к той или иной нации, докладывая грузину Сталину о подобных случаях. Впрочем, перейдём к теме.

Вообще, современники отмечали «…фантастически высокий моральный дух германской армии. Из тех, кто не видел ее в действии, мало кто понимает, насколько она отличается от той, которую кайзер бросил против Бельгии и Франции в 1914 году…
Одна из причин высокого морального духа солдат заключается в том, что они осознают: все самое лучшее, что может, страна отдает им, а не гражданским лицам, находящимся дома.
У них лучшая еда и одежда. Зимой в Германии могут не отапливаться жилые дома, но не казармы. Гражданские лица на своих безопасных работах могут не видеть апельсинов, кофе и свежих овощей, но войска получают их ежедневно.
В прошлое Рождество солдаты отправляли домой продовольственные посылки, а не наоборот. Гитлер сказал однажды, что как бывший солдат мировой войны позаботится о том, чтобы солдаты новой армии извлекли пользу из полученного им опыта.
И в этом, по крайней мере, случае он, кажется, сдержал свое обещание…»[2]

Материальное обеспечение солдат и относительно легкие победы в Европе сделали вермахт образца 1941 года действительно «армией завоевателей и фанатиков, профессиональных убийц», уже привыкшим к победам над всеми своими противниками.

Что можно сказать о вермахте и РККА бесстрастным языком цифр:

 «Накануне войны в состав западных приграничных военных округов РККА входили только 42 соединения с боевым опытом Халхин-Гола или Финской войны, или меньше четверти из всех имевшихся.
Для контраста, 82% дивизий германской армии, выделенных для проведения операции «Барбаросса», обладали свежим боевым опытом, полученным непосредственно в сражениях в Европе в 1939 — 1941 гг. Да и в остальных немецких соединениях тоже хватало ветеранов этих кампаний…»[3]

Вот с таким врагом, опытным, жестоким и безжалостным предстояло столкнуться нашим предкам 22 июня 1941 года.

Что произошло бы, если именно Советский Союз немцы смогли бы «выставить агрессором», а себя «предъявить» в роли «защитников объединенной Европы» (они пытались так делать, но выходило не очень убедительно… тут почва была бы благодатней)?

Если бы Красная Армия первой ударила по нацистам или хотя бы у окружающих возникла такая видимость… как повели бы себя Великобритания и США (кому пошел бы ленд-лиз)? А подчиненные немцам европейские страны..?

То есть при таком развитии событий «международная репутация» СССР могла бы быть совсем иной (и кто его знает, к чему бы это потом привело).

«Бить немца» первыми было делом политически невыгодным, а с военной точки зрения — крайне опасным, тем более в глазах красноармейца первоначально (хоть и очень недолго) солдат вермахта был представителем братского немецкого рабочего класса.

Нынешняя критика «близорукой сталинской политики», как минимум, сильно преувеличивается некоторыми авторами. Зачастую исходит из послезнания или искаженной картины того мира…

Не было тогда у СССР замечательных безошибочных вариантов разрулить ситуацию политическим или военным путём имея враждебные государства вдоль всей западной границы от Баренцова до Чёрного моря и на востоке милитаристскую Японию, атаки которой отбили только в 1939 году.

Как не было у сегодняшней России возможности отказаться от СВО, украинские нацисты в любом случае начали войну. И на Донбассе, и в Крыму!

Фото из открытых источников

[1] Рольф-Дитер Мюллер. Враг стоит на Востоке. Гитлеровские планы войны против СССР в 1939 году.

[2] У. Ширер. Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента.

[3] Л. Н. Лопуховский, Б. К. Кавалерчик. Июнь. 1941 год. Запрограммированное поражение.