Где только не встретишь выпускников Керченского государственного морского технологического университета! Нет ни одного крупного предприятия и солидной коммерческой фирмы в стране, деятельность которых была бы так или иначе связана с добычей, переработкой и разведением рыбы, где бы они не трудились. Что уж говорить о судоходных компаниях, среди которых в мире практически нет таких, где бы ни служили на офицерских должностях его выпускники. И, тем не менее, кого из плавающих ни спроси, все стараются попасть на транспортные, торговые, нефтеналивные суда и считают неудачным рейс, сделанный на «рыбаке», где всё, и прежде всего заработок, зависит от удачи и везения.
— Нет ли в этом противоречия между профессиональной установкой вуза и выбором его выпускников? — задаю я вопрос заведующему кафедрой промышленного рыболовства кандидату наук Валерию Веденееву (на фото), который пришел в науку с палубы рыболовного судна.
— Никакого противоречия: наш вуз был организован как филиал Калининградского рыбвтуза, с годами развился в самостоятельное высшее учебное заведение и по-прежнему ориентирован на рыбную промышленность.
Когда в вузах страны проходила первая аккредитация, у нас едва не закрыли морской факультет, потому что Одесская академия изъявила готовность своими силами обеспечить выпуск специалистов для всей Украины, уповая на практически полное отсутствие в стране торгового и рыболовецкого флота. Тогда, наверное, впервые все осознали, что подготовка специалистов является бизнесом, в котором каждый устраняет конкурентов. Но мы спаслись, доказав, что только наш вуз готовит специалистов для рыбной промышленности. Конечно, со своей стороны мы предложили одесситам занять эту нишу, но, поняв, что им не совладать с созданием кафедры промышленного рыболовства, они отступили.
Когда наши выпускники выходят из стен университета, то рано или поздно они находят работу в России, потому что там рыболовный флот еще есть. И они попадают именно на «рыбаки», потому что в связи с кризисом рабочих мест на транспортном флоте катастрофически не хватает — это я знаю точно, хотя бы потому, что многие наши выпускники с хорошими рекомендациями, опытом работы на иностранных судах и успешно сделанной там карьерой месяцами не могут найти работы. А рыболовство существует во всем мире: несмотря на кризис, в Мировом океане добывается в год 94 миллиона тонн рыбы и еще 40 миллионов тонн дает аквакультура.
— Валерий Львович, да вы высказываете просто крамольные мысли! Нас что ни день и политики, и специалисты уверяют в гибели рыбной отрасли, а вы говорите прямо противоположное…
— Утверждать подобное, конечно, можно, хотя это совсем не так. Около ста тысяч тонн рыбы Украина добывает во внутренних водах, Азовском и Черном морях, кроме того, мы покупаем четыреста тысяч тонн. Это преступная, конечно, политика, потому что за рыбу заплатишь деньги, а когда ее один раз съешь — второй раз этого сделать никому не удавалось, то выясняется, что мы вложились в чужую экономику, а нам досталось из всей прибыли одно удобрение. До развала Союза картина была иной: Украина добывала ежегодно около миллиона тонн рыбы, получала по кооперации из других бассейнов — выходило не менее полутора миллионов тонн.
Меня не очень-то и волнует гибель рыбной промышленности, если даже это и на сто процентов справедливо. Это колебательные процессы в истории. Рыбная промышленность гибла уже ни один раз и всякий раз возрождалась, потому что одним из способов существования человека с древности является питание рыбой. Первый раз рыбная промышленность гибла в Гражданскую войну. До того времени рыбная промышленность базировалась на Волго-Каспийском бассейне, Дону и Азовском море, откуда питалась вся империя, никакого океанического промысла в царской России не было. На юге России как раз и разворачивались основные события Гражданской войны, в результате которой мужиков перебили, флот сожгли и потопили, и рыбной промышленности не стало. В 1930-м году, после принятия решения о строительстве собственного флота с выходом в северные моря, прежде всего — очень богатое на то время Баренцево, она возродилась.
Тогда впервые и появилась кафедра промышленного рыболовства, что возникла в результате трудов одного человека — Федора Ильича Баранова. Он был по специальности судостроителем и работал у известнейшего ученого — академика Алексея Николаевича Крылова. Путешествуя по Волге, Баранов увидел рыбалку и его, грамотного инженера, заинтересовало, как рыбаки проектируют орудия лова. И выяснилось, что никак. Изготовление сложных и разнообразных орудий лова как ремесло передавалось из поколения в поколение. Причем конструкций было много, но все они создавались методом тыка и ляпа — теории не существовало, и Баранов решил заняться проектированием, поскольку обладал колоссальными знаниями в области теоретической механики и математики.
Рыбная демократия: хамса для народа»
Он начал публиковать свои труды, интересное дело, в 1918 году, когда в период Гражданской войны издавались различные природоведческие журналы. Коллеги Баранова пожаловались на него академику Крылову, что он, свихнувшись, не туда пошел, на что Крылов ответил: «Федор Ильич очень умный человек и глупостей не совершит, если он туда пошел, значит так надо». Так и случилось, что Баранов создал при сельскохозяйственной академии имени Тимирязева кафедру промышленного рыболовства, на базе которой вырос морской факультет, ставший затем единственным в СССР рыбвтузом, а уже Хрущев перевел его в Калининград и оттуда учебные заведения этого профиля «разошлись» по флотам.
Тогда же, в 1930-м году, Ленинградские заводы приступили к строительству стальных траулеров, но только развили отрасль, стали людей кормить, как началась война. Полфлота в войну пошло воевать — его переоборудовали в минные тральщики, половина продолжала ловить рыбу, потому что надо было кормить фронт. Практически весь флот погиб и после войны все пришлось начинать сначала. Когда решали, как поднимать страну, то понимали, чтобы люди работали — их, от балерины до сталевара, надо кормить. Институт питания СССР предоставил расчеты по количеству необходимых жиров и белков. И тут выяснилось, что мясомолочная промышленность не готова обеспечит требуемым количеством жиров и белков население страны ни сегодня, ни завтра, ни через сто лет. Рыбаки тоже не могли обеспечить поставленной задачи, но с выходом в океан вопрос решался. А коль речь пошла о промысле в океане, то возникла необходимость в строительстве океанических судов.
В СССР создали первый в мире проект траулера кормового траления без ограничения района плавания, но построить его не смогли — не было в стране такого оборудования — и заказали его, вы только представьте, у своего злейшего врага — ФРГ. В 1955 году первый БМРТ «Пушкин» пришел на север. Все страны, глядя на СССР, начали выпуск судов такого класса — так что мы были впереди планеты всей не только в области балета, но и в промышленном рыболовстве. Рыбаки всех стран мира учились по книгам Федора Ильича Баранова. Я встречался с промрыбаками из многих стран и видел в кабинете патриарха японских рыбаков портрет Баранова, научные труды которого называют «рыболовной библией».
— У меня нет оснований не верить вам, когда вы говорите, что рыбная промышленность погибла не на совсем, а лишь на время. Но сейчас в рыбной отрасли страны провальный период, так имеется ли смысл в подготовке специалистов в сфере промышленного рыболовства? Выходит, что, покупая рыбу за границей, мы платим за нее многократно большую цену, потому что бесплатно отдаем товар куда как более дорогой — кадры.
— Этот вопрос очень неоднозначный, очень. С одной стороны, это хорошо, что мы выпускаем специалистов для заграницы, где они стажируются, перенимают передовые методы, с другой, это плохо. Вы можете себе представить, подготовка капитана в Англии стоит сто тысяч фунтов стерлингов, а у нас они берут капитана бесплатно, экономя для своей страны колоссальные средства.
— Интересно знать, куда придут эти специалисты с бесценным западным опытом?
— Сюда, рано или поздно раздастся свисток, все наверх — будем делать рыбную промышленность. Другое дело, что на Украине есть противники развития рыбной промышленности и у них есть якобы сильные аргументы. И главный — в мире нет свободных биоресурсов. Это не правда, наши керченские ученые доказали наличие пяти миллионов тонн свободных ресурсов. Нам столько и не нужно — Украина обойдется двумя: миллионом на пищевые и миллионом на технические цели. Вот сейчас Керченский рыбокомбинат выпускает корма, так у предприятия вся продукция на корню скупается птицеводами. Когда у нас в городе существовало объединение «Керчьрыбпром», вокруг работало несколько крупных птицефабрик, которых не стало после развала предприятия океанического рыболовства.
— По вашим словам, рыбная отрасль за свою историю переживала фазы активного развития и глубокого падения. Существует ли алгоритм, по которому можно определить, когда отрасль в очередной раз возродится?
— Я прогнозы не даю.
— Но промышленное рыболовство занимается, в том числе, и прогнозированием — не дело уклоняться от ответа.
— В нашей науке речь идет о рыбах, а вот поведение людей прогнозировать невозможно. Это калейдоскоп — один маленький поворот и картина меняется.
— А поведение рыбы поддается прогнозированию?
— Конечно, это целая наука, которая опирается на изучение природы. Когда я был студентом, нам преподаватели говорили, что у рыбы интеллекта нет, и задача инженера промышленного рыболовства изъять, отцедить из океана эти взвешенные щепки. Руководствовались они при этом марксистско-ленинской философией, но это глупость: все развитие рыбной промышленности указывает на наличие интеллекта у рыбы.
Я первый раз пошел в океан в 1962 году, у нас был донный трал вертикальным раскрытием 5 метров и горизонтальным 15, за два часа мы вытаскивали 25 тонн африканской смеси. Сейчас в этом районе с таким оборудованием не поймаешь ничего — и это есть проявление интеллекта рыбы. Чтобы поймать это количество, используется трал вертикальным раскрытием сто метров — это 33-этажный небоскреб, а горизонтальное раскрытие — 250 метров — целый жилой квартал. Рыба научилась уклоняться от нас — это ее главное орудие против человека. Существуют научно зафиксированные исследователями примеры, показывающие, что на идущий на полном ходу траулер рыба никак не реагирует, а когда идет тот же траулер с тралом, она уклоняется: ныряет в глубину и уходит в сторону.
— Значит, это еще больше усложняет задачу: выходит, бороться за рыбную отрасль приходится как с умной рыбой, так и недальновидными политиками и чиновниками.
— … посредством грамотно спрогнозированной экономики и модернизации отрасли. Рыбная промышленность — очень капиталоемкая. Судно последнего советского проекта «Моонзунд» стоило 25 млн. долларов, норвежский траулер выпуска 2000 года уже 65 млн. долларов. Кроме флота, необходимы порты, холодильники, которые у нас по счастью сохранились. С кадрами похуже, но все же решаемо. Пугает, что суда очень дорогие, но их можно брать в лизинг. Сейчас в Европе простаивает большое количество судов, намного совершеннее технически тех, что были прежде в СССР, которые можно поначалу арендовать, выплачивать деньги от дохода с промысла и через какое-то время они переходят в собственность. При этом непременно получается небольшая прибыль, которую можно вложить в свою судостроительную промышленность, а это рабочие места и металлургам, и корабелам, и машиностроителям, и морякам.
Таким путем в свое время пошли США, где до 1972 года не было рыбной промышленности. По большому счету она и не была им нужна: они полмира кормили американским мясом. Но экономисты убедили правительство в доходности рыбного бизнеса, где миллиард вложений оборачивается пятью миллиардами валового национального продукта — так что это еще и очень рентабельная отрасль. Чтобы ее развить, американцы начали с создания платежеспособного спроса, действуя через рекламу и убеждая, что потребление рыбы полезно, вкусно и престижно. Экономисты подсказали, что убедительнее всего эти тезисы будут выглядеть в … ее высокой стоимости. Когда в 1972 году этот вопрос решался, в США килограмм их национального индюшачьего мяса стоил меньше трех долларов, а филе трески — 17. Затем они ввели двухсотмильные зоны для иностранных рыбопромысловых судов, квотирование лова, создавали совместные предприятия, скупали рыбу, добытую у их берегов, и вкладывали в строительство собственного флота.
Опыт американцев сейчас бы очень пригодился Украине. А еще больше «памятка» от китайцев, которые говорят, «чтобы накормить голодного, надо дать ему не рыбу, а удочку». Тогда рыба будет и сегодня, и завтра, и послезавтра.
— В России существует Морская доктрина, ставящая целью развитие промышленного рыболовства в государственных масштабах. Есть ли нечто подобное у нас?
— При Ющенко была объявлена концепция «Украина — морская держава», но кроме этого громкого названия, не было сделано абсолютно ничего: ни финансирования, ни комплексных целевых программ. Сейчас в стране переходный процесс, государство само пока еще не состоялось: ни собственной политики, ни вектора своего, ни национальной идеи — ничего. До экономических проблем руки не дошли. Но рано или поздно процесс стабилизируется и, безусловно, встанет вопрос, как и чем накормить народ. Вот тогда-то раздастся свисток.
