Весна уж пробивается к нам — не только солнцем «во все 33» и подснежниками, но и общественными настроениями. Да и пора — всего лишь два года назад Крым, а за ним и вся Россия испытали необычайный подъем, впору говорить о пробуждении от летаргического сна.
Ну, это, конечно, автор загнул, но — слегка. Россия все эти годы без нас боролась, как умела, Крым дал этой борьбе не просто ускорение, а некую осмысленность — страна вернулась к исконному понятию слова патриотизм.
Его вытащили на солнышко, поскребли, почистили от многолетней грязи и наслоений — оказалось, это чувство очень многим интересно; оно современно и своевременно. А когда те, кто всегда помнил изначальное значение этого слова, получили подпитку от миллионов сограждан, возник вопрос: а что тут (читай, на политической арене, на верхушке власти, в информационном пространстве) делают те, для кого патриотизм — красная тряпка?
Сегодняшнее мое утро, как сейчас принято говорить, «сделали» три публикации. Первую приведу полностью — Игорь Рябов делится впечатлениями в своем ФБ от второго дня форума в Алуште, на котором говорили о стратегии развития Крыма: «Сегодня в Крыму произошло событие, которое до глубины души, до «волос дыбом» потрясло местную политическую жизнь. В Крым параллельно с военными учениями прибыл главный стратег Германа Оскаровича Грефа и сберегательного банка «Сбербанк» Александр Борисович Идрисов, глава «дочки» «Сбера» Strategy Partners.
Прибыл в Крым, чтобы поделиться опытом и знаниями о том, куда и как должен развиваться трудный российский регион. Идрисов был спешл гест, шайнин стар и просто гуру на стратегической сессии развития Крыма.
Как известно, сам «Сбербанк» публично (в отличие от других крупных российских корпораций) декларирует одно простое условие своего вхождение в Крым: пусть Крым вернется в состав Украины, и тогда «Сбербанк» сразу и соблаговолит. Что, конечно, поставило крест на шансах банка сюда прийти при правлении любящего резать правду-матку в интересах своих украинских вкладчиков руководителя (а также британских, американских и разнообразных европейских, включая турецких — именно для них спецом на интерактивной карте Сбера на его сайте Крым по-прежнему находится в составе Украины).
Идрисов, к слову, в рамках своей гастроли пояснил, что «Сбербанк» не идет в Крым не просто так: Путин приказал. Но это была не главная сенсация (ну или плутовство), случившаяся на этом творческом вечере.
После небесполезной, как обычно, презентации от крупного специалиста региональной и корпоративной стратегической мысли своего богатого CV (на этот раз акцент был сделан на Джамбульской области), г-н Идрисов перешел к советам. Многие были небесполезны, крымчане (несколько ведущих министров правительства, например, и даже члены Госсовета) все скрупулезно записали.
И как-то так, слово за слово, Идрисов неожиданно сообщил присутствующим, что, в принципе, самая главная задача для Крыма — найти способ договориться с Западом об отмене санкций. Потому что ну не может быть никакой стратегии с этими проклятыми санкциями. Надо договариваться. Надо. Ну вот, например, провести, как они просят, референдум.
Что тут началось… Если бы в этот момент Идрисов не был бы в культурном пространстве, а, например, на площади Нахимова, его бы тут же в воспитательных целях завернули в какой-нибудь архивный жовто-блакитный флаг и вынесли вперед ногами в сторону херсонской трассы.
Буквально ведь только что, холодным февральским утром, министр иностранных дел Сергей Лавров сообщил, что американцы тайно и между делом склоняют по разным каналам крымчан к повторному референдуму.
И вот тут один из каналов явился прямо на арену.
Идрисов был обескуражен, что не все тут лохи педальные уровня среднестатистического клиента «Сбербанка», которого его опытные стратеги давно наловчились обслуживать по высшему разряду, стал прикрываться связями с Путиным, просил не перебивать и уважать труд уборщиц, хмурил брови, просил защиты у пригласившего его министра экономического развития Крыма, но дальше никакого разговора не получилось. Крымская часть зала Идрисова довольно быстро перестала уважать, хотя конечно, многие чисто из гостеприимства поблагодарили за трудную и дальнюю дорогу из Москвы в Крым в столь непростой для страны период.
Но лицо запомнили.
Ждем теперь в Крыму Грефа».
Это был, напомню, москвич Игорь Рябов, который в числе других взялся за «Крымский проект» — то есть человек, включенный в крымские проблемы и уже очень неплохо разбирающийся в крымских реалиях. Он уже научился понимать, почему крымчан передергивает от тех, для кого деньги важнее такого древнего понятия, как патриотизм.
Здесь шла речь о Сбербанке, о государственном учреждении, руководство которого поставило себя выше государственных интересов. В следующем материале автор, Роман Скоморохов, рассказывая об одном пещерном русофобе из Одессы, сбежавшем оттуда и получившем возможность открыть свой ресторан на Арбате, в самом сердце Москвы, задается вопросом: «Что же получается? Если я патриот, то мое место — там, на жердочке? Сижу ровно, не чирикаю, иначе статья? А те, кто ни фига не патриоты, кто откровенно и не стесняясь, поливает мою страну грязью, тем, выходит, слава и почет? И полная безнаказанность?
Бред какой-то выходит.
Не так все должно быть. Пусть и не 1937 год на дворе, но Ганапольский, Собчак, Макаревич, Пашинин, Касьянов, «Пуськи», сотворившие очередной клип на тему зверств российской прокуратуры, и все им подобные, должны быть лишены гражданства России и незамедлительно выдворены за пределы страны. А имущество (у кого есть) должно быть конфисковано, продано, а деньги — в бюджет.
То же самое надо делать и с господами губернаторами и мэрами, которые почему-то считают, что они обязаны жить не хуже царя. То же самое.
Вот тогда можно спокойно ждать хороших времен. А если вдруг друзья Пашинина выползут на улицу «резать ОМОН», то можно вспомнить Афганистан, Йемен, Судан, Карабах, Приднестровье, Абхазию, Чечню, Донбасс и спокойно и без суеты отправить этих дружков туда, куда им и положено быть отправленными.
Под «Славься, Отечество».
Патриот, особенно русский патриот, — это весьма своеобразный организм. Как показали события на русском Донбассе, кто стоит у руля — не главное. Главное — кто против. Против того, что в душе и голове у этого патриота.
Я бы на месте многих наших деятелей об этом никогда не забывал».
Согласитесь, вопрос только выглядит риторическим, на самом деле он более чем актуальный. И искать ответ на него — нам всем, вместе. Никакой Путин, Лавров или Шойгу нам на него не ответят — только мы, только вместе. И промолчать уже нельзя, поскольку речь идет о судьбе страны, и именно крымчане два года назад актуализировали эту тему своим референдумом.
И вот тут я открываю третью статью, на которую хочу сослаться. Пишет Дмитрий Евстафьев, уже как-то бывший гостем «Крымского Эха»: «Конечно, информационная линия «страна окружена кольцом интервентов» дает пока еще некоторые результаты, но о том политическом потенциале, который был у власти после воссоединения с Крымом, уже даже и мечтать неприлично.
Увы, полученный властями политический ресурс в виде «крымской консолидации» был истрачен «неталантливо». Не «бездарно», но «неталантливо», слишком по мелочи, разменян был «на пятаки». Власть так и не решилась на какую-то структурную перестройку политического и общественного пространств – не понимая, что «крымский импульс» был таков, что перестройка эта пойдет в любом случае. Все же умение мыслить вперед не на два, а на три шага – великая вещь.
Что такое «возврат к докрымскому состоянию»? Я напомню только один эпизод: весна-лето 2013 года для России ознаменовались возникновением широкого и идейно внятного движения в поддержку «приморских партизан», суд над которыми как раз шел. И хаотическими попытками властей бороться с этим «движением», безусловно, экстремистским и не просто антивластным, но антисистемным. Что привело к существенному росту популярности «партизан»…
Понимает ли власть ситуацию? Отчасти понимает. Нынешняя политика властей «ничего не трогать руками» и только «объявлять остановки» – отражает их понимание, что если что-то начать сейчас «конструировать», будет сильно хуже. Собственно поэтому «политический блок» нашей власти в последние полгода откровенно перешел в режим «на наш век хватит».
Боюсь, не хватит: тот «политический спектр», который сейчас существует, пока еще частично отражает текущие реалии. Но он точно не адекватен тому, что начинает вырастать в результате событий последний двух лет.
Назову только две вещи:
— Усиление влияния «крестьянства». Понятно, что никакое это не «крестьянство», а крупные и средние товаропроизводители. Но они впервые за много лет поимели право на свой политический голос – у них деньги теперь есть. И не исключу, что во власть потянутся «новые люди». Совсем новые. Некомфортные люди. Волчары это будут. Кулачьё.
— Ослабление «городского среднего класса», вытеснение его в маргинальные, часто деполитизированные ниши, частично – отъезд за рубеж «активистов».
И этих двух аспектов хватит для того, чтобы понять: изменения в политической структуре будут значительными. И, думаю, некомфортными для нынешних властей».
Дмитрий Евстафьев здесь ясно указывает на то, что общественные процессы развиваются медленно, исподволь; раз начавшись, они катят буром, сметая все на своем пути. Два года — это срок вполне достаточный, чтобы эти самые процессы как раз и были запущены. Тут важно помнить, что их, уже разогнавшиеся, никаким указом или выборами уже не остановить — украинский пример тому лишь подтверждение. «Канализировать» их еще можно в самом начале «катка», но как только он сдвинулся — успейте убрать ноги, чтобы он по вам не проехался.
Понимают ли это те, кто сегодня пытается управлять общественными процессами в стране? Дмитрий Евстафьев уверен, что не понимают. Отсюда его вполне пессимистичный вывод: «Сможет ли власть управлять все большим количеством «расшатываний» привычной социально-политической системы в условиях тающего политического ресурса и «кризиса авторитета» и нарастающих «автоколебаний» в элитных кругах? Ответ очевиден: не сможет. Посему «плыть по течению» будет не самым плохим вариантом. Хотя и в этом случае рано или поздно где-то «прорвет трубу».
Вопрос в другом. Есть три вектора:
— кристаллизация позитивных социально-экономических тенденций. Они есть, тут спорить нельзя, их довольно много, но вопрос в том, что они должны окончательно оформиться. Это даст еще не прямой экономический позитив, но его обоснованное ожидание;
— нарастание «местных» сбоев и «автоколебаний» в системе государственного управления, которые складываются в картину неэффективности власти;
— расшатывание социальной структуры общества, сложившейся в период нефтегазового гламура.
Сойдутся эти векторы, на мой взгляд, где-то в промежуток от августа до октября-ноября. Тогда и будет пик кризиса. Ну, может, не совсем в классической трактовке, когда низы уже не могут, а верхи еще не хотят. Но что-то близкое к тому обязано произойти. И какой вектор тогда станет решающим – мне пока не ясно.
А главное, развитие ситуации на долгие годы может определить какой-то мелкий эпизод, даже случайность. И это мне больше всего не нравится».
…У пробившегося к людям патриотизма (не ура-патриотизма, а серьезного, глубокого чувства, только об этом говорим!) должна быть опора на власть. То, что случилось в Алуште и что подметил Игорь Рябов, легче всего записать в наметившийся тренд: мол, хорошо, уже не терпят высокомерных «учителей» с американским душком, еще бы до венедиктовых с пашиниными и макаревичами добраться. Отнесем пока это к случайности, единичному проявлению.
Грядут выборы — очень удобное время еще раз подумать, как нам всем вместе жить. Если сумеем подумать — сумеем и сделать.
