о «системной халтуре» вполне профессиональных на вид киевских журналистов
В продолжение и углубление раздумий коллеги по КЭ
В одном из заметных украинских СМИ, выполняющих с 2014 года задачу одного из основных «промывателей мозгов» местных и заодно — крымских потребителей информации, появилась очередная рубрика, «повествующая» о «крымских беженцах». Причем, трансляция воспоминаний и интервью намеренно формируется из среды «изгоев», представляющих «национальные меньшинства полуострова».
Первое, «пилотное», интервью — от семьи крымских татар, неких Диляры и Амета, заявленных «сотрудниками Исламского культурного центра во Львове» (впервые появившегося в этом прикарпатском городе, некоронованной столице Галиции, в том же 2014 году).
Естественно, ни о каком всплеске, эдаком потоке, «исходе» с Таврического полуострова его населения, включая мусульманское, речь не идет (к тому, надо отметить, не было раньше и нет сейчас никаких оснований). Просто очевидно, что с приходом год назад «в офис», что на киевской улице Банковой, новой администрации, провозгласившей «свежие подходы», включая пропаганду в СМИ, данный, весьма обветшалый за последнюю пятилетку инфоповод решили некоторым образом «модернизировать».
Примечание: при этом, по собственным оценкам тамошних медиа, современный объем регулярной внутриукраинской информации по Крыму составляет всего лишь 2% от общего массива. В общем, потребность украинских обывателей «на Крым» да еще в интерпретации «евромайдановцев» невысокая! Что ж тут поделать — таковы «законы рынка».
Главным «системным проколом» в этой «титанической» работе соседей, транслирующих «порошенковскую» речевку: «Армiя. Мова. Вiра» (Армия. Язык. Вера) является, конечно, тот, что их материал подается читателям… на русском языке.
Можно лишь представить себе, как «патриотически настроенные» украиноязычные столичные репортеры едут из родного Киева в чужой, но все же украинский город. Там они достаточно долго как для представителей своей профессии общаются с «беженцами из украинского Бахчисарая», такими же «патриотически настроенными» крымскими татарами. Затем – дружно «расшифровывают» беседу с диктофона в виде текста, уточняют и согласовывают исходный материал с собеседниками, и в итоге – подают его, как на блюде, «своему» (а какому еще?!) читателю, проживающему во Львове, Киеве, Херсоне или в том же «Бахчи-Париже» (в материале несколько раз намекается, что персонифицированными адресатами-читателями в Республике Крым являются представители украинской и крымско-татарской «меньшины» полуострова).
А текст упорно подается на русском языке! Прям, словно кто-то наступает «свободомыслящим шелкоперам» на горло!?.
При этом киевские медийщики словно не замечают конституционно-нормативные и политико-правовые реалии крымского региона, где и украинский язык, причем, уже давно, с 50-х (больше полувека; с новой силой — с 90-х годов прошлого века и по настоящее время) и крымско-татарский (с весны 2014 года) имеют особый статус, защищены законами и указами, а украинский буквально навязывался крымчанам со школьных лет!
Получается, размазывая своему читателю слезы на лице о «притеснениях» в российском регионе сотен тысяч этнических украинцев и крымских татар, в том числе в гуманитарной сфере, авторы «львовского продукта» отчего-то забывают сами продемонстрировать на практике задекларированное право за упоминаемыми ими же двумя группами крымчан на информацию на их родном языке?
И откуда идет эта «фронда»? Из Львова!
Замечание: Отсюда следует несколько (парадоксальных, но довольно простых) выводов:
— либо в Тавриде нет (в каком-то значительном или существенном количестве) потребителей информации на украинском или крымско-татарском языках, поэтому посылают ее на русском;
— либо собеседники во Львове общались между собой НЕ на украинском («полуфантастический» вариант — на крымско-татарском), а всё на том же «великом и могучем». Отсюда и расшифровка диалога на Нём;
— либо русский язык по-прежнему является важнейшим средством межкультурной и межэтнической коммуникации Украины, включая её «продвинутые регионы — Галицию и проч., поэтому, вспоминая за «украинский Крым», сотрудники киевского сайта «наконец-то вспомнили» о гуманитарных правах русскоязычных граждан полуострова (представленного в Крыму практическим большинством населения);
— либо киевские журналисты заведомо обманывают своих западных «полит-конструкторов», доставляя информацию в российскую Республику Крым и город федзначения Севастополь не «своему», а «чужому» потребителю (но тогда в этом случае их «бандеровские клише» здесь заведомо не работают);
— либо они же, представители украинских медиа, формируют у крымчан, российских граждан, некий новый «комплекс вины» за «судьбы изгнанников»?;
— либо-либо-либо…
Явно диссонирующими для большинства читателей с термином «беженец» факторами являются раскрываемые в упомянутой беседе детали. В достаточно понятном своими этнокультурными чертами и особенностями Львове, крымско-татарские супруги-беженцы (тоже, как «случайно» выясняется в ходе интервью, в некотором роде «журналисты-общественники») позиционируются как люди, «имеющие сегодня любимую работу – преподают детям крымско-татарский язык и историю» (таким образом уверенный заработок по весьма специфическому для Львова учебному предмету).
При этом самими интервьюерами утверждается, что «новых крымско-татарских учебников не существует», но Амет, мол, «предложил изучать его как иностранный по оксфордской системе, используемой для изучения английского языка».
Однако!.. Неужто в «саудовском» Исламском центре подвизались «европейские новаторы»?! Ну-ну…
Кроме того, подчеркивается, что Диляра и Амет имеют жилье («пустую квартиру, где даже холодильника не было, помогли обустроить волонтеры»), а также, что немаловажно для «изгоев», причем инокультурных, возможность полноценно «общаться с окружающими», «просвещать людей».
Демократия, понимаешь!
Справочно: Сеть исламских культурных центров «Аль-раид» («Арраид») на Украине, поддерживаемых религиозным центром, расположенным в Саудовской Аравией, уже несколько пятилетий не претерпевает каких-то потрясений, а наоборот, расширяется. Их здесь уже около десятка. Расположены они в крупных общественных и промышленных центрах «Незалежной». В 2014 году один такой «Центр» прекратил свою деятельность в г. Симферополе, одновременно проявившись во Львове.
Через два-три абзаца в тексте обозреваемой здесь статьи – новая нестыковка. Эмоционально рассказывая о своих предках, Диляра упоминает про бабушку Сапие, которая: «… родилась в 1915 году в богатой семье вблизи Феодосии. Жили в селе в просторном доме с высокими потолками и лепниной, имели придорожный отель ближе к городу».
Таким образом, явно с выгодой для себя, подчеркивая некую «элитарность», она продемонстрировала свой род как типичных представителей буржуазии Российской империи, в частности, Таврической губернии. Со своим уровнем жизни и соответственно объемами образования и культуры, включая коммуникационные (в мультиэтническом-то Крыму!).
При этом якобы, когда судьбой ей было уготовано попасть в ссылку под Архангельск, «еда была скудная, работа тяжелая, русский язык ‒ чужой». Ох уж эти бабушки…
Однако еще через пару фраз выясняется, что для того, чтобы вернуться в Крым («вместе с двумя землячками, крымскими татарками»): «Сапие уговорила надзирателя ее отпустить. И уже через несколько месяцев с теми же заключенными подругами прибыла в Крым. Как ‒ тоже навсегда загадка».
Примерно в том же духе (вновь с плохо скрываемым интервьюерами и интервьюированными антисоветско-ксенофобским душком) формируется очередной краткий «семейно-исторический» посыл, (эпизод уже с участием деда-Саида): «Началась война, и Саида забрали на фронт в Красную армию. Сапие была дома одна с четырьмя детьми, когда посреди ночи в дверь стукнул кулак солдата с красной звездой на форме. Она никогда так и не расскажет, как впопыхах собиралась неизвестно куда, ‒ за отведенные 15 минут успела взять Коран, феску и немного еды. Самому младшему Юсуфу было 40 дней, когда их выгнали под крики и угрозы на непонятном русском языке».
Русский язык вновь в статусе «непонятного»…
А дед Саид, убывший на фронт, получается, не раньше июня 1941-го (даты начала войны) и не позже октября 1942-го (момента оккупации всего Крымского полуострова фашистами, кроме базы Черноморского флота Севастополя), причем, в качестве советского воина («с красной звездой на форме»), вдруг обрел (как выясняется уже между летящих из уст Диляры и Амета строк в момент насильственной высылки крымских татар, произошедшей в мае 1944-го)… четвертого ребенка, сынишку Юсуфа (которому было отчего-то от роду всего «40 дней»).
При этом, где и с кем два с половиной года ожесточенной войны (с осени 1942 до весны 1944 гг.) был глава многодетной семьи Саид, его ныне проживающие во Львове родственники не уточнили.
И вот тут вновь выглядывает журналистский брак (так как обе стороны беседы являются представителями медиа, причем профессионалами, он – на их обоюдной совести). Смакуя семейные возможности «при СССР», однако же — в «ужасной ссылке», «беженцы» вновь вспоминают «хроники в изгнании»: «Сапие никогда не утверждала, что любит Саида, но и не отрицала ‒ вероятно, из-за благодарности. А он ее обожал. Поэтому, когда жена захотела построить дом, как родительский, потерянный в Крыму, возражений не было. Она сама все спроектировала ‒ семь комнат, два входа, высокие потолки, такая же лепнина».
Однако…
Следующую эпоху, в частности, последние периоды новейшей истории полуострова, представленную «изгоями», особенно Крымскую весну 2014 года, в силу широкого освещения этих недавних событий, можно не обсуждать – сплошные идеолого-пропагандистские штампы. В одном лишь можно согласиться: «Диляра не успевала за тем, как меняется ее мир. Она легла спать в Украине, а проснулась в России».
В общем, сюжеты этих домочадцев не хитры. Даже если воспринимать эти признания как некую «дань лояльности» новой «малой родине», Львову. Возможно, что это демонстрация «синдрома беженца». Или элементарная досада несостоявшихся наследников богатых предков-капиталистов на «коммуняк» (а, заодно, на «понаехавших русских»).
Словом, хотели того или нет, но авторы «пилота» наглядно продемонстрировали вполне конкретную заказуху, подчеркнув искусственность выпячиваемого ими феномена — «беженцев из Крыма». Да и лейтмотив сюжетов, в целом, смахивал у них на вполне реальные классовые разборки, а не на описание «притеснений» удравших на Запад (в западном направлении – однозначно) Диляры с Аметом по какому-то расовому, национальному или религиозному признакам.
Более того, создается впечатление, что эта «продвинутая» супружеская пара – сами по себе религиозные миссионеры! Причем, имеющие ныне вполне легальную «крышу», обеспечивающую их материально, организационно и вот – медийно.
П.С. Хотя, возможно, в последнем случае это — «новая крыша» для перспективных Диляры с Аметом. Поживем – увидим!
