45 ЛАМПОВЫХ ЗАВОДОВ
Наше издание продолжает следить за судебным процессом, в котором Вадим Иловченко обвиняется в том, что он, будучи должностным лицом, препятствовал работе автозаправочной станции в Симферополе, из-за него она лишилась прибыли за какой-то период времени. Начисленные убытки укладываются в статью об «особо крупных размерах», обвиняемому грозит реальный тюремный срок.
Мы уже приводили свой разговор с прокурором республики Владимиром Бойко, в котором он [url=http://old.kr-eho.info/index.php?name=News&op=article&sid=2990]фактически отождествляет обвиняемого[/url] – атамана казачьей сотни «Соболь» Вадима Иловченко со старейшиной казачьей общины – Виталием Храмовым. В понедельник, когда слушания в суде продолжились, нам опять дали повод вспомнить об этой связке.
Мы снова убедились в том, что улики в ходе следствия собирались именно против Храмова, но их не хватило для предъявления какого-либо обвинения. Поэтому, просто для того, чтобы напомнить старейшине, на чьей стороне сила, и судят Иловченко. Почему подсудимым стал именно он, а не кто-то из двух допрошенных в заседании свидетелей – понять из материалов дела нельзя.
Итак, в суд, наконец-то пришли ключевые свидетели. Напомним, речь идет о событиях 2005 года, когда охранники автовокзала (одновременно – казаки «Соболя») перекрыли въезд на АЗС «Легар», граничащую с платформами автовокзала.
Дмитрий Аксенов и сейчас работает в АОЗТ «Канон». Вспоминает, что он там уже 5-6 лет, устраивался на должность менеджера. В чем заключались его должностные обязанности, сформулировать не может. В какой-то период времени (не помнит точно, когда) занимался и вопросами охраны. Конфликт с руководством АЗС произошел из-за ремонтных работ на спуске, ведущем к АЗС. Ремонт ливневой канализации проводил «Канон», по вызову АЗС приезжала милиция. Свидетель тогда руководил сторожами, но не знает, работали они официально или нет. С Иловченко свидетель знаком как с сотрудником охраны «Канона», но какую должность тот занимал, свидетель не знает, может, начальник охраны АТП – можно так сформулировать. Видел его в вагончике на территории АТП. Почему он решил, что Иловченко – начальник, кто ему об этом сказал, не помнит Ремонтные работы на спуске начались при нем. Вероятно, и он давал указания рабочим, через него шли какие-то приказы. Тогда Аксенов не воспринимал эти работы как что-то противоправное. «Это наше имущество» – уверен он. Впрочем, документов он не видел и в конфликт с горисполкомом не вступал.
К следствию по данному делу привлекался только в качестве свидетеля.
Свидетель Дмитрий Попович, сейчас работает в корпорации ТЭС начальником службы безопасности. В ходе судебных слушаний Попович неоднократно упоминался другими свидетелями как человек, отдававший им приказы. С Иловченко Попович знаком примерно с 1991 года, он пригласил Поповича в 2004 году на работу в «Канон», где был, по его словам, начальником режима. Начав работу охранником на «Ламповом заводе», свидетель быстро стал заместителем начальника режима. Работал по трудовому соглашению, заполнил соответствующий бланк, но записи в трудовой книжке о работе на указанных предприятиях не имеет.
Иловченко в тот период, по словам свидетеля, контролировал охрану общественного порядка на автовокзале Симферополя, выдавал зарплату охранникам. Его указания были обязательными для исполнения всеми. До Иловченко начальником режима был Аксенов, это он ознакомил свидетеля с должностными инструкциями. В ноябре 2004 года на спуске к АЗС проводился ремонт ливневой канализации, есть соответствующие документы. (От себя добавим, что есть и свидетельские показания, данные руководителем «Крымавтотранса», по договору с которым «Канон» охранял территорию автовокзала, – мы их слышали в суде). Территория не принадлежала АЗС – уверен свидетель. Работами на спуске руководил Иловченко, а в его отсутствие – свидетель Попович. Попович сам составлял графики работы охранников, заполнял табеля для начисления зарплаты, которую на их основании выплачивал Иловченко.
Тот самый спуск к АЗС
«
В марте 2005 года пришли госиполнители с предписанием освободить спуск. Они показали решение суда, но оно было вынесено в отношении другой фирмы. Поэтому охрана стала препятствовать госисполнителям: «Был приказ на территорию чужих не пускать. Нас было человек 20, меня и Иловченко сразу забрали в прокуратуру Киевского района, но часа через полтора отпустили». Вместе с Иловченко они вышли из прокуратуры или нет, свидетель не помнит. В августе 2005 года появилось еще одно решение суда – по принадлежности территории. По приказу Иловченко, охранники опять пришли и демонтировали спуск, ведущий к заправке.
– Это привязывалось к казачьим формированием? – задает вопрос прокурор, но свидетель не понимает вопроса.
– Вы казак? – прокурор спрашивает по-другому.
– Да, – отвечает Попович, – но работал в охране я не как казак.
Свидетель себя, как и Иловченко, считает должностным лицом – в тот момент он имел удостоверение с мокрой печатью. Тогда свои действия считал правомерными, сейчас переменил мнение. По данному уголовному делу не проходил.
Больше свидетелей в суде не было, найти их невозможно, они не проживают по адресам, указанным в деле. Поэтому, с согласия сторон, показания одного из них зачитал судья. Читал он с большим трудом, иногда пропуская слова с комментарием «нечитемо». Потом задал вопрос: «Следователь прокуратуры Вольвач нечитаемым почерком писал! Зачем писал, если прекрасно знал, что показания нельзя прочесть?». Вопрос оказался риторическим, поэтому судье на него никто не ответил.
Вот суть прочитанных показаний. Когда свидетель устроился через товарища на работу охранником, ее начальником был Аксенов. Охраняли общественный порядок на платформах автовокзала. В конце ноября 2004 года на спуске выгрузили железобетонные блоки. Аксенов вызвал всех охранников и в присутствии Поповича предупредил, что нужно будет провести работы по очистке ливневой канализации. Сказали, нужно охранять блоки на спуске. Потом приехал «Камаз» и сотрудники МЧС хотели разблокировать спуск. С ними была женщина из горисполкома, Аксенов с ними спорил. Но один блок они погрузили на «ЗИЛ», хотя Аксенов сказал, что блоки нельзя отдавать, а потом устроил нам взбучку, потому что ему устроило взбучку руководство фирмы. Но Аксенова сменили на Иловченко, который дал указание еще и вырыть траншею. Иловченко привез отбойные молотки – взял напрокат у своих знакомых, потому что под асфальтом оказалось еще бетонное покрытие и сам начал долбить его. Нам за час работы отбойным молотком он платил сначала 5 гривен, потом – по 10.
Приехал Храмов, с ним были еще два человека. «Петрович – мозг, сказал о Храмове Иловченко, а Козенко – кошелек». Отвечает свидетель видимо на заданные, но не записанные Вольвачем в протокол вопросы – потому что логической связи Храмова с предыдущим текстом не просматривается. В феврале 2005 года, вспоминает свидетель, охранникам стали раздавать свидетельства разных фирм. Всего фирм было, по его словам 45.
В суде зачитали показания еще одного из отсутствующих свидетелей. Он, записано в протоколе, утверждает: «Ламповый завод» и «Канон» – одна структура. Все входили в Великое братство казачьих войск. Ездили в Евпаторию, где пытались завладеть имуществом санатория «Искра» и помочь главврачу вернуться на должность.
Евпатория и главврач явно появились в показаниях не сами по себе, а тоже в ответ на вопрос следователя. Как это касается асфальто-бетонного покрытия о обвиняемого по делу Вадима Иловченко?
После показаний свидетелей Поповича и Аксенова возник еще один вопрос: если они тоже руководили работами по демонтажу спуска, то почему привлекли по делу и обвиняют одного Иловченко? Или его вина все-таки – не работа отбойным молотком, а родственные (через крещеных детей) отношения с Храмовым, против которого и задумывалось это странное дело?
Кроме того, мужчина, не отличающий «Камаз» от «ЗИЛа», но говорящий о них, – это все равно, что женщина, путающая бусы с браслетом. Одно это наводит на мысль, что протокол писался, скажем так, не очень внимательно, но место для Храмова почему-то в нем нашлось.
В комментарии, данном нашему изданию, Вадим Иловченко рассказал:
– Для ознакомления с уголовным делом я потратил четыре недели. Я обнаружил разницу в показаниях одних и тех же людей. В 2006 году они говорили следственным органам одно, через год – другое. Когда с меня взяли подписку о невыезде, показания кардинально поменялись, они стали направлены против меня.
– То есть, вы считаете, что на свидетелей было оказано давление? – уточнили мы.
– Я думаю, да.
